Церера - Екатерина Алферов

Я сделала глубокий вдох, прежде чем ответить на самый провокационный вопрос:

— Предложение сделать моего ребенка подопытным глубоко неэтично. Во-первых, мы не знаем, передался ли ген по наследству. Во-вторых, да, мы работаем над внедрением ксеногена добровольцам в контролируемых условиях, но это совершеннолетние люди, которые дали осознанное согласие на участие в исследовании. Ребенок не может дать такого согласия. Более того, мы всё ещё не до конца понимаем все аспекты этого процесса и его долгосрочные последствия. Использовать неродившегося ребенка в качестве подопытного — это нарушение всех возможных этических норм.

Я сделала паузу, чтобы мои слова отложились в сознании слушателей, прежде чем продолжить:

— И, что не менее важно, мой ребенок имеет право на неприкосновенность частной жизни, как и любой другой гражданин. Он или она не должны становиться объектом публичного внимания или научного интереса только из-за того, кто их родители.

Я заметила, как некоторые журналисты кивают, записывая мои слова. В их глазах я увидела проблеск понимания и, возможно, даже уважения к моей позиции.

— Что касается обвинений в манипуляции общественным мнением — я глубоко оскорблена таким предположением. Моя беременность — это часть моей личной жизни, которая стала публичной не по моей воле. Я поделилась своими чувствами не для манипуляции, а для того, чтобы показать, что за научными фактами и этическими дилеммами стоят реальные люди с реальными жизнями и заботами.

Я обвела взглядом зал, стараясь установить зрительный контакт с как можно большим количеством людей:

— Я ученый. Моя работа — искать истину и делиться знаниями. Но я также человек, будущая мать, гражданин нашего общества. И именно поэтому я так страстно верю в важность нашей работы и в необходимость ее этичного и ответственного проведения.

Закончив, я почувствовала, как напряжение немного спало. Журналисты продолжали записывать, но атмосфера в зале изменилась. Я видела задумчивые выражения на некоторых лицах, кивки понимания у других.

Модератор воспользовался моментом, чтобы вернуть обсуждение в более структурированное русло. Но я знала, что этот момент, эта неожиданная личная нота в научной дискуссии, навсегда изменил ход обсуждения проекта Корпуса Эмпатов. И, возможно, это было именно то, что нам нужно — напоминание о человечности в центре всех наших научных стремлений.

Глава 50

После пресс-конференции я вернулась домой совершенно измотанная. Мне хотелось просто упасть на кровать и проспать неделю, но я знала, что это невозможно. Мир не остановится только потому, что я устала.

На следующее утро я проснулась от звонка Питера.

— Юлия, вы уже видели новости? — спросил он без предисловий.

Я потянулась за планшетом, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Открыв первый попавшийся новостной сайт, я увидела свое лицо на главной странице. «Откровения беременного ученого: новый взгляд на проект Эмпатов» — гласил заголовок.

Мое лицо было буквально везде… и почему-то на всех фотографиях мне мерещилась ухмылка Виктора… Почему? Что не так с моим лицом?!

Пока я лихорадочно просматривала статью за статьей, Питер продолжал говорить:

— Реакция… неоднозначная. Но в целом лучше, чем мы могли ожидать.

Я видела, что он прав. Конечно, были критические статьи, обвиняющие меня в манипуляции общественным мнением. Некоторые консервативные издания кричали о неэтичности экспериментов и опасности создания «сверхлюдей».

Но было и много позитивных откликов. Многие журналисты отмечали мою честность и открытость, хвалили за готовность обсуждать сложные этические вопросы. Социальные сети были заполнены обсуждениями потенциальных преимуществ Эмпатов для общества.

— Твоя беременность… это изменило восприятие проекта, — продолжал Питер. — Люди увидели в тебе не просто ученого, а человека. Мать, которая заботится о будущем.

Я вздохнула, чувствуя смесь облегчения и тревоги.

— Но теперь нас ждет еще больше внимания, — сказала я. — Нам нужно быть готовыми ответить на все вопросы, развеять все страхи.

— Именно, — согласился Питер. — Но знаешь что? Я думаю, мы справимся.

Окончив звонок, я снова посмотрела на экран планшета. Мое лицо смотрело на меня с десятков заголовков. Я знала, что это только начало. Впереди нас ждало много работы, много споров и дискуссий. Но впервые за долгое время я почувствовала надежду. Может быть, мы действительно сможем изменить мир к лучшему. И может быть, моя личная история поможет людям увидеть человеческое лицо науки.

В течение следующих нескольких дней я наблюдала, как дискуссия о проекте Эмпатов разворачивалась в невиданных масштабах. Мое откровение во время конференции, казалось, открыло шлюзы для более широкого общественного обсуждения.

Утром третьего дня после этого эпохального события я проснулась от звонка Альфины.

— Юлия, включи 7-й канал! Быстрее! — воскликнула она, как только я ответила.

Я схватила планшет и нашла нужный канал. На экране я увидела знакомое лицо профессора Сильвы. Он выступал в популярном утреннем шоу.

— …важно понимать, — говорил профессор, — что проект Эмпатов — это не попытка создать сверхлюдей. Это исследование естественного феномена, который может принести огромную пользу нашему обществу.

Я слушала, затаив дыхание, как мой наставник спокойно и уверенно отвечал на вопросы ведущих, развеивая мифы и объясняя научные факты.

Позже в тот же день я узнала, что Хан дал интервью популярному научному подкасту, где подробно рассказал о механизмах работы ксеногена и о том, как мы обеспечиваем безопасность исследований.

Казалось, вся наша команда, все мои друзья мобилизовалась, чтобы поддержать проект и донести правду до общественности.

Но не все реакции были положительными. Вечером я получила электронное письмо от Зинаиды. Она сообщала, что некоторые члены этического комитета Университета выразили обеспокоенность и потребовали дополнительных гарантий безопасности наших исследований.

— Нам нужно быть готовыми к тщательной проверке, — писала она. — Возможно, придется временно приостановить некоторые эксперименты.

Я вздохнула, понимая, что это только начало долгого пути. Но тут мой взгляд упал на фотографию на столе — мы с Августом на водопадах. И я вспомнила, почему мы делаем все это. Ради будущего.

Я открыла ноутбук и начала писать план нашей дальнейшей стратегии. Мы должны быть открытыми, честными и готовыми ответить на все вопросы. Только так мы сможем завоевать доверие общества и продолжить нашу работу.

Внезапно я почувствовала легкое движение в животе — первое шевеление моего ребенка. Я улыбнулась, положив руку на живот.

— Мы справимся, — прошептала я. — Ради тебя и всех детей, которые придут после. Мы создадим мир, где эмпатия будет не просто словом, а реальностью.

На следующее утро я проснулась от аромата готового завтрака. Август уже был на ногах, хлопоча на кухне нашей небольшой квартиры на Деметре.

— Доброе утро, звездочка, — улыбнулся