Андрей Ливадный - Восход Ганимеда
Автоматическая винтовка в руке робота вдруг вздрогнула.
«АР-20», как и ее знаменитые предшественницы, бьет с четким, различимым на слух интервалом между выстрелами, сливающимися в длинную ритмичную очередь…
БАНГ… БАНГ… БАНГ… БАНГ…
Мишени падали одна за другой, словно там, в поле, невидимый помощник дергал за ниточки, укладывая их на землю. Ни одного промаха, никаких рикошетов, суеты, — весь магазин по одному патрону на мишень, точно в яблочко…
Запись оборвалась так же внезапно, как и началась.
Барташов вздохнул, включив обратную перемотку, потянулся к бутылке и опять разлил водку.
— Ну, Антон Петрович, что скажешь?
Колвин ответил не сразу. Помолчал, пережевывая кусок колбасы и при этом смотря в погасший экран, будто там все еще крутилось продолжение отснятого скрытой камерой фрагмента видеозаписи.
Барташов не мешал ему — развалясь в кресле, он ждал, пока бывший командир переварит увиденное.
— Ничего страшного, — внезапно безо всякого вступления произнес Антон. — Хорошая поделка, не больше.
— То есть как? — Николай Андреевич не сумел скрыть своей реакции на подобное резюме.
— Просто, — уже посмеиваясь, ответил Колвин. — Ты не специалист, Коля, извини, по тебе сразу заметно. У этой машины, что ты мне продемонстрировал, может быть, и есть будущее, но оно слишком далекое и призрачное. Поверь, на сегодняшний день этот твой «терминатор» не более чем забавная игрушка для пентагоновских генералов. Потешатся и выкинут.
Барташов покачал головой, сжав губы в упрямую линию.
— Объясни, пожалуйста, мне, рядовому неспециалисту, — без тени иронии сумрачно попросил он, забыв о рюмке, которую держал на весу во вспотевшей ладони.
— Ты пей, сейчас объясню. — Колвин откинулся в кресле и, приподняв свою рюмку, чуть качнул ею в сторону гостя.
Выпили, но напряжение осталось.
— У этой машины, что засняли твои агенты, есть два основополагающих недостатка, — подцепив вилкой кусок ветчины, объяснил Антон. — Это, во-первых, источник энергии, а во-вторых, мозг. Давай разберемся без фантастических выкладок. Мы с тобой все еще здесь, на земле 2024 года. Теперь ответь, с точки зрения реально существующих сегодня технологий, — чем ты нормально запитаешь почти две сотни сервомоторов, которые необходимы, чтобы показанный тобой робот просто двигался подобно человеку?
— Не знаю… — откровенно признал Барташов, немного расслабившись. — Аккумуляторы, наверное.
— Ну, и надолго их хватит? Ты подумай сам — ведь они пытаются создать аналог человека! У нас, даже когда мы сидим, и то что-то двигается, напрягается… а в бою? Это ведь не на полигоне, — вышел деревянным шагом, поднял пушку — бац, бац, — все мишени вповалку, публика в шоке! Там ведь нужно по-настоящему двигаться, ужиком ползать, бегать… Но стационарное питание на него не повесишь, кабель к заднице не протянешь. А все батареи для такого изделия — это, извини, чушь собачья. Сдохнут через пять минут, будь они хоть сто раз «энэрджайзером». Зря, что ли, у нас на каждую единицу боевой техники есть свои характеристики — на сколько минут боя рассчитаны. Это по своей прочности и уязвимости, а добавь сюда малый энергоресурс… Тут одно исключает другое — либо твой робот привязан к кабелю, либо через пять минут он застынет как истукан…
— Погоди, Антон, а как же в космосе? Туда ведь кабели не протягивают!
— Не путай божий дар с яичницей, Коля, не маленький уже! Там солнечные батареи, открытое пространство, море лучистой энергии, да и найди мне такой спутник, который несет в себе две сотни механических приводов. В лучшем случае десяток, ну два, и то это уже катастрофа для конструкторов.
— Хорошо, хорошо… убедил. Источник энергии будем проверять дополнительно. Возможно, что ты и прав. Мне нечто подобное тоже приходило в голову. Грош цена тому солдату, который остановится вдруг ни с того ни с сего посреди боя… это понятно.
— Ну раз понятно, стоит ли дискутировать дальше? Это день даже не завтрашний, а одному богу ведомо какой. Нужен прежде всего портативный источник энергии, желательно ядерной, чтобы такой вот механизм получил право на жизнь хотя бы в теории. Все, что показывают нам в Японии на их выставках, конечно, красиво, впечатляюще, но по большому счету несостоятельно, как только речь заходит об автономии.
— Я смотрю, ты крепко владеешь вопросом, Антон? — усмехнулся Барташов. — Не совсем еще состарился, значит…
Последнее замечание подействовало на Колвина угнетающе. Весь его энтузиазм как-то вдруг пропал, словно в нем загасили некую искру прошлого, вспыхнувшую было с прежней силой.
— Да, я владею вопросом, — с внезапной угрюмой резкостью ответил он. — Ты ведь знаешь, чем я занимался после Кавказа…
— Знаю. — Из-под добродушно-расслабленной личины Барташова вдруг на мгновение пробилось совсем другое выражение — словно блеснули из-под овечьей шкуры здоровые белые клыки матерого волка. — Потому и приехал, — впившись взглядом в осунувшееся лицо Колвина, произнес он. — Думаешь, у меня нет спецов, способных прокомментировать эту запись? Ошибаешься — есть, — не дождавшись ответа, произнес он. — Ты же умный мужик, Антон, неужели не понял, каких объяснений я от тебя жду?
Колвин не ответил. Он сидел, упершись взглядом в пустую рюмку. В ее хрустальных гранях плавился и преломлялся приглушенный свет настенного светильника.
— Значит, получается как, Коля? — вдруг глухо спросил он. — Когда нужно было лечить ребят, искалеченных на войне, мне сказали что? Нет денег, страна в заднице, сиди, мол, со своими разработками и не рыпайся, без тебя проблем по горло… А теперь, значит, деньги есть? Или жареный петух приложился к одному месту?
— Не ерепенься, Антон, все мы прошли через перестройку, развал армии. И жизнь была поровну на всех… Думаешь, «Гаг-24» единственный законсервированный объект ВПК? Думаешь, меня или кого-то другого гладило все эти годы по шерстке?
— Гладило! — с необъяснимой вспышкой ярости вдруг произнес Колвин, резко вскинув седую голову. — Про тебя не возьмусь говорить. А тех, кто загнал наших ребят в Чечню, предварительно накормив боевиков Дудаева оружием?! Кто разбазарил страну за несколько лет? Они кайфовали и кайфуют до сих пор, в то время как молодые ребята без ног сидят у станций метро на деревянных каталонках! Я ведь мог дать им ноги, мог, но на это не оказалось денег — деньги были только на новые «Мерседесы» да на конкурсы красавиц!
Он резко замолчал, понуро глядя в пол. Лицо Антона как-то вдруг осунулось, постарело, словно разом навалились годы…
— Хорош ты, праведник, — не повышая тона, но с напряжением в голосе ответил ему Барташов. — Засел тут на ведомственной даче, с «калашом» под задницей, — не подходите ко мне, обиженный я! Сижу, жру паек, получаю пенсию, а ты, страна, катись к едрене фене, американцам под звездно-полосатый флаг за их долбаные окорочка с ветчиной!.. Хорошая позиция, удобная, нигде не свербит, не дует… Ты же русский, Антон, опомнись!.. — вдруг достаточно резко напомнил он.
Его слова, очевидно, попали в точку, задев за живое отставного генерала.
— Я не засел тут! — с возрастающим с каждым словом ожесточением ответил Колвин. — И на пенсию не озолотился. Вся она там, под землей, в лабораториях «Гага». Только потому они и живые, что каждый день туда ползаю, как на работу, — то тут лампочка перегорела, то там вентилятор завыл. Слесарем тут подвизался на старости лет, все ждал, надеялся, может, опомнятся, вернутся… Опомнились, вернулись… — с горечью произнес он. — И опять-таки не калек лечить, не ребят с того света вытаскивать — киборга им подавай… Да, я могу его сделать, и эта твоя американская поделка уйдет ржаветь на полку, как только ты им покажешь видео!..
— Да не во мне дело, дурья башка! — Барташов зло сверкнул глазами на Антона и потянулся к наполовину пустой бутылке, вновь разливая водку. — Время прошло, понимаешь? — уже спокойнее, примирительно произнес он. — Страна стала немножко другой, но и мир изменился. Мы из дерьма выкарабкиваемся, голову опять приподняли, глядь вокруг, а союзников-то больше нет. Как дали американцам волю в конце девяностых, так они понемногу и загребли под себя все. Теперь весь земной шар — сфера их стратегических интересов. По голове долбают — только пыль столбом. Вон, слышал, собираются первый военный крейсер на орбиту Земли выводить. Для поддержания решений ООН. А мы теперь кто? Их сырьевой придаток, как какая-нибудь занюханная банановая республика? Или полигон для экономических экспериментов? Об этом ты думал?
— Не знаю, думал ли я об этом… — Антон Петрович запрокинул голову, проглатывая пятьдесят грамм водки. — Я конструировал сервоприводные протезы костей, совместимые с живой тканью. На это ушли годы. И все коту под хвост… Что ты думаешь, я считать не умею? Да ты хоть знаешь, сколько стоит мое изобретение, продай я его за бугор? Миллионы долларов, а ты мне говоришь про патриотизм.
