Золотой человек - Филип Киндред Дик
Еще в городке имелось около дюжины человек, некогда нанесших Гаскеллу особую, незабываемую обиду. Их дома он изменил самым кардинальным образом. Переселил их в здания военных времен, по шесть квартир в каждом, на дальнем краю городка. Там, куда ветер с залива несет жуткую вонь топких илистых отмелей.
Что же до Джима Ларсона, от его дома не осталось даже следа. Ларсона Гаскелл вычеркнул из жизни вообще. В новом, почти завершенном Вудленде места для него не нашлось.
В новом… почти завершенном…
Гаскелл окинул свой труд пристальным взглядом. Все нужные изменения следовало внести сейчас, никак не позже. В эту самую ночь, в ночь творения. Позже то, что завершено, будет уже не изменить. Обо всем, что упустишь сегодня, придется забыть навсегда.
Новый Вудленд выглядел просто на славу. Чистенько, аккуратно, а главное, скромно. Богатый район лишился показного, бьющего в глаза шика, бедный вполне благоустроен. Кричащие рекламы, вывески, витрины все до единой убраны либо заменены. Границы деловых кварталов изрядно сузились. Место заводов и фабрик заняли парки, зеленые холмы и луга. Административный центр просто великолепен.
Поразмыслив, Гаскелл добавил пару игровых площадок для малышей. Громаду кинотеатра «Аптаун» со сверкающей неоном рекламой заменил кинотеатром поменьше, а еще, малость подумав, убрал бо2льшую часть возведенных в самом начале баров. Новый Вудленд станет оплотом нравственности и добродетели. Образцом нравственности и добродетели. Несколько баров, никаких бильярдных и, разумеется, никаких кварталов красных фонарей. Для всевозможных нежелательных лиц уже готова превосходная тюрьма, оборудованная по последнему слову пенитенциарной техники.
Самой сложной деталью оказалась микроскопическая табличка на двери, ведущей в главную канцелярию, в сердце мэрии. Эту работу он приберег напоследок, и теперь, с поразительной аккуратностью, самой тоненькой кистью вывел на табличке слова:
МЭР ВУДЛЕНДА ВЕРНОН Р. ГАСКЕЛЛ
Ну вот, можно сказать, и все. Остались сущие пустяки, пара последних штришков. Новенький «Кадиллак» Эдвардсов заменить на «Плимут» тридцать девятого года. В центральном районе добавить деревьев. И еще одно отделение пожарной охраны. Убрать с глаз долой еще один модный магазин. Да, и такси ему никогда не нравились…
Повинуясь внезапной прихоти, Гаскелл убрал и стоянку такси и удовлетворенно потер руки. Что еще? Неужто все? Неужели все в полном порядке? Еще разок повнимательней приглядеться к каждому из районов… Что же он мог упустить?
Средняя школа! Убрав и среднюю школу, Гаскелл заменил ее двумя школами поменьше, по одной на каждую сторону городка. Еще одна больница тоже не помешает.
Последние штрихи заняли около получаса. К этому времени Гаскелл не на шутку устал. Пальцы утратили ловкость, задрожали, лоб покрылся испариной. Еще что-нибудь?
Утомленный, он опустился на табурет – отдохнуть, поразмыслить.
Нет, все. Все готово. Труд завершен. В сердце закипела буйная радость, из горла вырвался наружу торжествующий крик. Работе конец.
– Готово! – заорал во весь голос Верн Гаскелл.
Пошатнувшись, он поднялся на ноги, сомкнул веки, вытянул дрожащие руки вперед и на ощупь, сгорая от нетерпения, двинулся к столу из фанерного щита. Навстречу своей мечте. Обрюзгшее с возрастом, изборожденное преждевременными морщинами лицо его озарилось небывалым восторгом.
Гулкое эхо его крика, раскатившегося по всему дому волнами, точно далекий гром, услышали и наверху. Мэдж в ужасе съежилась.
– Что это?
Тайлер прислушался. Из подвала донеслись шаги. Шаги Гаскелла. Нахмурившись, Тайлер дотянулся до пепельницы и загасил сигарету.
– Вот, видимо, и конец. Даже быстрее, чем я думал.
– Конец? По-твоему, он…
Тайлер энергично вскочил на ноги.
– Да, Мэдж. Он ушел. Ушел в собственный, другой мир. Ушел, и мы наконец-то свободны.
Мэдж ухватила его за плечо.
– Но так ведь, наверное, нельзя. Это же просто ужас! Наверное, надо бы… надо бы что-то сделать? Вытащить его из… из… назад вытянуть?
Тайлер нервно, отрывисто рассмеялся.
– Назад? Теперь уже вряд ли получится. Даже при желании. Поздно. Идем! – позвал он, поспешив к двери в подвал.
Охваченная дрожью, Мэдж неохотно последовала за ним.
– Ужас какой… Зря мы все это затеяли. Зря решили ему не мешать.
Тайлер приостановился у двери.
– Ужас? Да ведь там, где он сейчас, ему куда лучше! И тебе здесь, без него, куда лучше прежнего. А вернись все на круги своя, кому станет лучше? То-то и оно: никому.
С этими словами, он распахнул подвальную дверь. Мэдж послушно двинулась следом, и оба не без опаски спустились вниз, в безмолвный, темный подвал. Навстречу дохнуло прохладой и сыростью легкого предутреннего тумана.
Подвал оказался пуст.
От облегчения у Тайлера на миг помутилось в глазах.
– Да. Его нет. Все о’кей. Все, как мы и рассчитывали.
– И все же я никак в толк не возьму, – растерянно повторила Мэдж. – Куда он мог деться? Куда ушел?
«Бьюик» Тайлера, урча двигателем, несся по темным, безлюдным улицам.
– Известно куда, – откликнулся Тайлер, с визгом покрышек, на двух колесах миновав поворот. – Я же сказал: в свой собственный суррогатный мирок. Дальше все относительно просто. Оформишь кое-какие бумаги, и, считай, дело сделано.
Ночь выдалась студеной и хмурой. Кроме редких уличных фонарей, нигде вокруг не было видно ни огонька. Вдали печально, зловеще загудел паровоз. За окнами по обе стороны от машины мелькали шеренги безмолвных домов. Побледневшая от ужаса, до глубины души потрясенная пережитым, Мэдж робко, дрожа под теплым пальто, жалась к пассажирской дверце.
– Куда мы едем? – спросила она.
– В полицейский участок.
– Зачем?
– Как «зачем»? Сообщить о его исчезновении. Поставить власти в известность. Конечно, прежде чем его официально признают умершим, придется еще подождать – лет пять, а может, и больше, но…
Дотянувшись до Мэдж, Тайлер обнял ее, ненадолго привлек к себе.
– Но ничего. Думаю, это мы с тобой как-нибудь переживем.
– А что, если… что, если его найдут?
Тайлер с досадой покачал головой. По правде сказать, ему тоже было не по себе.
– Неужели ты до сих пор ничего не поняла? Никогда его не найдут: его больше не существует! По крайней мере, здесь, в нашем мире. Сейчас он – там, в мире собственном, и ты этот мир видела своими глазами. Макет. Игрушечный городок на столе. Суррогатный Вудленд, переделанный по его вкусу.
– И он… правда там?
– Этому городку он отдал всю жизнь. Возводил его. Воплощал в реальность. Породил на свет… а после ушел туда сам. Этого-то он и хотел. Ради этого и трудился. Не просто мечтал сбежать в иной, лучший, мир, а действительно создал его, выстроил во всех подробностях, до мелочей. Выстроил, и вот – ушел из нашего мира туда. Из нашей жизни в свою.
Тут и Мэдж наконец-то начала кое-что понимать.
– Значит, он
