Золотой человек - Филип Киндред Дик
«Электроприборы Гаррисона». Там ему продали нерабочий приемник. Долой «Электроприборы Гаррисона»!
«Джо. Сигары, сигареты, табак». В мае 1949-го Джо подсунул Гаскеллу фальшивый, свинцовый квортер. Долой Джо!
Чернильная фабрика. Запах чернил Гаскелл на дух не выносил. Пусть ее место займет хлебопекарня. Хлеб печь он обожает. Долой чернильную фабрику!
Элм-стрит с наступлением вечера слишком темна. Пару раз он там спотыкался и чуть нос не разбил. Еще полдюжины уличных фонарей вовсе не помешают.
А вот на Хай-стрит явно маловато баров, зато ювелирных магазинов, дорогих шляпных и меховых ателье и магазинов модных дамских нарядов – хоть отбавляй. Сейчас он это исправит. Сорвав со стола целую горсть крохотных домиков, Гаскелл отнес магазинчики к верстаку.
Дверь в подвал медленно приоткрылась. В щели показалось лицо перепуганной, побледневшей от страха Мэдж.
– Верн?..
– Чего тебе? – раздраженно откликнулся Гаскелл, даже не взглянув на жену.
Мэдж робко спустилась вниз. За ней в подвал спустился и доктор Тайлер – лощеный, вкрадчивый, в солидном сером костюме.
– Верн… все в порядке?
– Разумеется.
– Ты… ты правда с работы уволился?
Гаскелл кивнул и, по-прежнему не обращая внимания ни на жену, ни на доктора Тайлера, принялся разбирать здание чернильной фабрики.
– Но почему?
– Времени нет, – в нетерпении буркнул Гаскелл.
На лице доктора Тайлера отразилась тревога.
– Прости… я не ослышался? Ты так занят, что у тебя больше нет времени на работу?
– Именно.
– Чем же ты настолько занят? – В голосе Тайлера зазвучали визгливые нотки, все его тело затряслось нервной дрожью. – Работой здесь, над этим своим городком? Переделками?
– Отстань, – буркнул Гаскелл.
За разговором он сноровисто собирал симпатичное, небольшое здание «Хлебопекарни Лангендорфа». Завершив сборку, он полюбовался макетом, взялся за аэрограф, покрыл стены ровным слоем белой краски, к парадным дверям проложил посыпанную щебнем дорожку из серых опилок, по бокам от нее наклеил два ряда кустов, отложил хлебопекарню в сторонку и принялся за парк. Просторный зеленый парк. Парк Вудленду необходим настоятельно, а вот без отеля «Стейт-стрит» городок обойдется вполне.
Тайлер увлек Мэдж за собой и оттащил ее от стола в дальний угол подвала.
– Боже правый, – выдохнул он, кое-как выдернув сигарету из пачки.
Сигарета, выпав из его трясущихся пальцев, откатилась прочь. Тайлер, поморщившись, полез за другой.
– Видишь? Видишь, чем он занят?
Мэдж в недоумении покачала головой.
– Что все это значит? Ума не приложу, какой в него…
– Сколько лет он трудился над этой игрушкой? Всю свою жизнь, так?
– Да, всю свою жизнь, – побледнев как мел, закивала она.
Тайлер нервно дернул щекой.
– Боже мой, Мэдж, да этого более чем достаточно, чтоб повредиться умом! Просто не верится… Надо что-то делать. Что-то предпринимать.
– Да что происходит-то? – застонала она. – Что с ним?
На лице Тайлера застыла гримаса крайнего изумления.
– Эта забава затягивает его все глубже и глубже. Все быстрее и быстрее. Еще немного, и он уйдет в нее полностью.
– Но он каждый день по вечерам здесь торчит, – неуверенно возразила Мэдж. – Ничего нового. Все время только и смотрит, как бы сюда сбежать поскорей.
– Вот-вот… сбежать…
Передернувшись, Тайлер сжал кулаки, собрался с мыслями и вновь подошел к Верну Гаскеллу.
– Чего тебе? – проворчал Гаскелл, заметив его.
Тайлер облизнул губы.
– Ты что-то сюда добавляешь, так? Новые здания…
Гаскелл кивнул.
Тайлер коснулся трясущимся пальцем крыши крохотной хлебопекарни.
– Что это? Хлебопекарня? Но куда она встанет?
Сощурившись, он обошел городок на столе кругом и вновь развернулся к Гаскеллу.
– Лично я никаких хлебопекарен в Вудленде не припоминаю. Ты, часом, не улучшаешь ли наш городок? Не наводишь в нем порядок по собственному разумению?
– Убирайтесь к дьяволу. Оба, – со зловещим спокойствием в голосе велел Гаскелл. – Оба!
– Верн! – пискнула Мэдж.
– У меня еще уйма дел. Часам к одиннадцати можешь принести сандвичей. Надеюсь, до утра все закончу.
– Закончишь? – переспросил Тайлер.
– Закончу, – повторил Гаскелл и вновь с головой погрузился в работу.
Тайлер, подхватив Мэдж под локоть, поволок ее к лестнице.
– Идем. Идем отсюда, скорее.
Устремившись вперед, он поднялся наверх первым.
– Скорее!
Как только Мэдж поднялась в кухню, Тайлер плотно затворил за обоими дверь.
Мэдж, истерически всхлипнув, промокнула глаза платком.
– Он спятил, Пол! Совсем спятил! Что же нам делать?
– Помолчи. Мне нужно подумать.
Задумчиво сдвинув брови, окаменев лицом, Тайлер зашагал из угла в угол.
– При таких-то темпах, – заговорил он, – ждать осталось недолго. Очевидно, где-нибудь среди ночи он и…
– Что «и»? Чего ждать?!
– Его окончательного ухода. Туда. В свой суррогатный мир. В усовершенствованный игрушечный мир, с которым он что захочет, то и сотворит. Где может от всех вокруг спрятаться.
– И что же нам с этим делать?
– Делать? – блекло улыбнулся Тайлер. – А хочется ли нам с этим что-либо делать?
Мэдж ахнула.
– Но нельзя же просто…
– Возможно, это решит нашу с тобой проблему. Возможно, именно этого мы и ждали, – возразил Тайлер, не сводя с миссис Гаскелл задумчивого взгляда. – Возможно, это как раз то, что нам нужно.
* * *
Далеко за полночь, часов около двух, Гаскелл начал приводить городок в окончательный вид. Устал, разумеется, здорово, но сна – ни в одном глазу. Работа спорилась, близилась к завершению с каждой минутой, и результат обещал оказаться безукоризненным.
На минутку отвлекшись от дела, Гаскелл окинул взглядом собственные свершения. Что и говорить, городок изменился до неузнаваемости. Часов около десяти он взялся за основные структурные изменения, за перепланировку улиц, а попутно удалил большинство общественных зданий – почти весь городской административный центр и деловые кварталы, вольготно раскинувшиеся вокруг него.
Место всего этого заняла новая мэрия, новый полицейский участок и необъятный парк с ненавязчивым непрямым освещением. Район трущоб – старые, обветшавшие магазинчики и дома, растрескавшиеся мостовые – тоже исчез без следа. Улицы сделались шире, просторнее, куда светлее прежних. Новые домики засияли чистотой. Обшарпанные лавчонки сменились современными магазинами, на вид вполне привлекательными, но без претенциозного шика.
От рекламных щитов не осталось и памяти. Следом за ними отправилась в небытие большая часть бензоколонок. Необъятная промзона исчезла тоже. На ее месте раскинулись склоны пологих холмов, поросших свежей травой и деревьями.
Не избежал перемен и богатый район. Из множества роскошных особняков уцелели считаные единицы – дома семейств, которым Гаскелл симпатизировал. Остальные, снесенные до основания, превратились в стандартные жилища на две спальни, одноэтажные, с единственным гаражом при каждом.
Здание мэрии, прежде затейливая, помпезная постройка в стиле рококо, сменилось невысоким, простым сооружением наподобие Парфенона, по мнению Гаскелла,
