Сергей Кусков - Игрушки для императоров

— Надо выиграть время. Пару секунд. Они легче меня, я не успею свернуть, если что. Нагонят.

— И расстреляют?

— Теперь — возможно. Но если даже и нет, оторваться не дадут. Знаешь что, Хуан, не знаю, как ты, а я не собираюсь проверять, что будет, если они нас нагонят. Пока у нас есть фора, давай попробуем найти, где свернуть, и погонять по-старинке, под куполами?

Вот так приехали. С чего начали, к тому и вернулись. Ну, хоть по магнитке погоняли!

Мы так и не оторвались. Помешала извечная проблема Альфа-Аделины, решить которую не в состоянии ни одно правительство, ни один мэр, ни одна королева. Пробки. Сколько бы ни строилось магнитных магистралей, развязок, трасс общего пользования, линий метро и прочей инфраструктуры, сколько бы денег ни закапывалось в это добро, они были, есть и будут. Всегда.

Где-то через час, когда мы дважды объехали город по различным трассам в поисках свободных, не забитых машинами съездов и шлюзов, Катарина обреченно вздохнула и набрала на панели связи одной ей известный код, небрежно бросив:

— Теперь немного помолчи.

Я и так молчал, но кивнул. В салоне раздался приятный сосредоточенный мужской голос:

— Слушаю?

— Это сто семнадцатая. У меня проблемы. Требуется помощь по коду четыре.

Пауза.

— Понял, сто семнадцатая. — В голосе мужчины послышалось легкое раздражение, но не профессиональное а… В общем, подозреваю, относилось оно лишь к имени сидящей рядом, точнее номеру. А еще точнее, к принадлежности определенной структуре, логотипом которой является взлетающий кондор. Нечто сродни ненависти и презрения гвардейцев в здании управления. — Твое местонахождение?

— Северо-восточная дуга Большого кольца, по часовой.

Оценивающая пауза.

— Преследователи?

— Две машины купольного класса, два броневика. Вооружение неизвестно.

— Жди, сто семнадцатая.

Меня так и подмывало спросить, кто это. Но просто так предупреждать она не станет, и я молчал, включая всю доступную логику. Итак, мужской голос и презрение в голосе — значит, это не корпус. «Сто семнадцатая» — номерной позывной, ее собственный. Следовательно, она числится в этой структуре. Императорская гвардия?

Скорее всего. Моя спутница переходит на следующий уровень? Подключает к операции стороннюю службу? Почему же раньше не сделала это и к чему разговоры о «некому приказать»? Это скользкий момент, и я терпеливо ждал, когда он разрешится, чтобы всё выяснить.

— «Сто семнадцатая»? — вновь раздался голос. Катарина откликнулась. — Санта-Марта, съезд с проспекта Сальвадора Альенде на сто тридцатый виадук. Сразу за съездом ответвление вправо, ремонтный тоннель, тебя будут ждать.

— Поняла, — потянула моя спутница и отключилась. Затем долго-долго сидела в задумчивости.

— Знаешь что, Хуан, — обратилась она ко мне. — Это не операция корпуса, но у меня нет выбора. Потому к тебе просьба. Не приказ, не расписка, а именно просьба — сохранить в тайне все, что увидишь. Официально ты этого видеть не можешь, корпус не занимается этим делом, и расписка… Слишком все усложнит. Ты как?

Я пожал плечами.

— А у меня есть выбор?

— Конечно. Выбор есть всегда. Например, остановиться и сдаться.

От такого предложения я даже закашлялся.

— Вот спасибо! Хорошо, сажай машину, я сдаюсь.

— И не надо ерничать! — повысила она голос. — То, что ты увидишь — секретная информация. И отсутствие официальной расписки — не повод к ее распространению. В случае чего, мы накажем тебя неофициально, найдем и накажем. Понимаешь меня?

Я кивнул.

— Ну, так как, согласен на такую сделку?

— Повторюсь: а у меня есть выбор?

Она помолчала.

— Наверное, нет.

— Тогда я согласен. Ну, что там у вас за секреты?

— Держись, Санта-Марта на противоположном конце города. Попробую по дороге еще кого-нибудь сбросить…

Скорости возросли, но сбросить никого не получилось. Затем мы съехали с магистрали, где-то западнее Санта-Марты, людного рабочего района на западе города. Район этот состоит из четырех куполов, и с места, откуда мы вынырнули, нам придется проехать все четыре. На мой вопрос по этому поводу Катарина скупо усмехнулась:

— Надо скучковать их, чтобы планетарные броневики нас догнали.

— Зачем?

— Увидишь. А если сбросить скорость сразу, они почувствуют подвох.

Так стиль гонки изменился. Вместо слитых в полосу огней скоростной магнитной трассы за бортом неслись пейзажи переполненного людьми и машинами города, по которому лететь удавалось лишь изредка. Во многих местах это было вообще невозможно, технически, приходилось приземляться и проезжать большие участки на колесах, теряя и теряя в расстоянии между нами и преследователями. Главный бич города теперь играл нам на руку — вряд ли бандиты почувствуют подвох в такой обстановке, и Катарина спокойно сдавала им метр за метром. Она знала что делает, но внутри у меня все сжималось каждый раз, когда люди Кампоса выходили на дистанцию прямой стрельбы. Да, они пытались стрелять., но не с подвесок, а из банального ручного оружия, высовывая его из люков и окон. Попытки эти были обречены на провал — пилот уровня Катарины вряд ли бы дал им пространство для прицеливания — но на каждом прямом участке дороги земля или стены следом за нами вспенивались от града вонзающихся в них игл.

На мой взгляд, под конец она подпустила их чересчур близко. Почти половину купола мы так и ехали, единой колонной из пяти машин, одна за другой, изредка организованно отрываясь от земли и перелетая преграды. С их стороны, наверное, это выглядело, будто они нас догнали и почти поймали. Любит она играть со смертью, ох и любит! Ангел, что возьмешь!..

…И, наконец, мы добрались до отмеченной на карте желтым цветом точки. «Эсперанса» съехала на межкупольный виадук, после чего сразу нырнула в зев тоннеля нижнего яруса. Тоннель этот был перекрыт строительным шлагбаумом, надпись на нем гласила, что там ведутся ремонтные работы, но наша машина прошла сквозь него, будто нож сквозь масло — я даже зажмуриться не успел. Затем навалился эффект сжатия пространства, когда после простора въезжаешь в узкое темное помещение на огромной скорости. Эффект этот продлился недолго: через пять — семь секунд «Эсперанса» выскочила на широкий пустой перекресток.

Разворот, мы вылетели «за угол», на соседнюю трассу, и резко затормозили, развернув дюзы на сто восемьдесят градусов. Меня чуть не выбросило из кабины, даже несмотря на ремни безопасности; я от души прокомментировал этот факт, вспоминая все нецензурные испанские обороты. «Эсперанса» приземлилась, встала боком и чуть передом к исходному тоннелю, прижавшись к стене, как бы «спрятавшись». Я вновь замер, забыв, что нужно дышать — первый преследователь появился почти сразу за нами. Вылетел на скорости, промчался мимо, но, увидев, что мы свернули, принялся разворачиваться в полете, повторяя наш трюк.

Наверное, машиной управлял опытный пилот, не хуже Катарины. И он бы справился с задачей. Но в узких пространствах такой разворот в воздухе — опасный маневр сам по себе, а когда в довершение в тебя практически в упор палят ракетой из ПЗРК… Шансов завершить маневр и выжить нет.

Машину шандарахнуло о стену, и только после этого ракета взорвалась. Вторая машина выскочила следом за первой, но ее пилот среагировать не успел никак — ему выстрелили сразу в лоб, не давая не то, что начать маневр, а просто понять, что происходит.

Два взрыва раздались почти одновременно — один в середине тоннеля, почти возле нас, второй — в конце, за поворотом, за гранью видимости, куда снесло первого преследователя. Полыхнуло. Я непроизвольно зажмурился — мощно! Но звук взрыва подкачал, щадящий заряд, специально для войны в тоннелях. Вторая машина, взорвавшись в воздухе, по инерции влетела в стену нашего тоннеля, только с, противоположной стороны от той, где мы укрылись, затем ее протащило несколько десятков метров дальше по земле. Выжить после такого в транспорте купольного класса никто не мог даже теоретически.

Третья и четвертая машины вынырнули с небольшим запозданием — тяжелые броневики есть тяжелые броневики. И вынырнув, успели сбросить скорость, сгруппироваться и развернуться боками в стороны, видно, надеясь принять бой. Но те, кто сидел в засаде в монтажных пролетах тоннеля свое дело знали и не оставили бандитам ни единого шанса — к броневикам понеслись сразу пять ракет. А затем еще и еще. И еще. Успокоились сидящие в засаде только после того, как от планетолетов остались одни обугленные остовы. Выжить, как и в первых двух случаях, не удалось никому.

— Сиди.

Люк «Эсперансы» открылся, Катарина вылезла наружу. Из ближайшей ниши в нашу сторону выскочила фигура, одетая в боевой штурмовой доспех сине-черного цвета с ярким желтым орлом на груди. «Департамент безопасности», я оказался не прав. Но почему?