Брюс Стерлинг - Последний шакальчик
Старлитц поманил к себе официанта:
— Счет, пожалуйста.
— Вот, прошу вас, — сказала Айно. — Желаю вам и вашим иностранным друзьям приятного отдыха в гостеприимном Хельсинки.
* * *После взрыва дискотеки в Хельсинки Раф перенес свои операции на сами Аландские острова. Усердные юнцы из АИЯС нашли ему еще одно логово уединенную усадьбу с сауной в густых лесах на острове Кекар. Этот роскошный курорт принадлежал шведской оружейной корпорации, которая некогда принимала там представителей министерства обороны различных стран третьего мира. Простота поездок на Аланды на выходные обеспечивала секретность и позволяла избежать потенциального политического конфуза на шведской территории. Эта шведская компания переживала тяжелые времена вследствие массивных русских продаж вооружения по заниженным ценам. Они были более чем счастливы сдать свой курорт обеспеченной и формально зарегистрированной компании Хохлова.
— Не можем же мы все быть аскетами-ленинцами, — весело объявил Раф. Можно быть революционером и в приличных ботинках.
— Приличные ботинки — это сейчас многое в России значит, — согласился Старлитц.
Раф откинулся на спинку лакированного ротангового кресла. Центральный офис курорта с его витражными окнами и маниакально глянцевой мебелью от Альвара Аалто, казалось, вполне его устраивал.
— Мы достигли деликатной стадии революционного процесса, — сказал Раф, скрещивая под головой руки. — Нам нужна интеграция двойной ударной силы в единый фронт освобождения.
— Ты хочешь сказать, познакомить янки с русскими ребятами?
— Да. И что может быть для этого лучшей нейтральной территорией, чем традиционная финская сауна? — Раф улыбнулся. — Попаримся, мужики! Скрывать нечего! Никакой одежды. Никаких пушек! Сплошь свежий чистый пар. Полно выпивки. А поскольку мальчики тренировались до упаду, я приготовил им отличный сюрприз.
— Женщины.
Раф хмыкнул:
— Они ведь солдаты, знаешь ли. — Подавшись вперед, он оперся о стол. Ты осматривал этот курорт? Нельзя обманывать определенные ожидания.
Старлитц осматривал и саму сауну, и прилегающие помещения, и территорию вокруг. Шлюх кругом было больше, чем бронебойных снарядов в корпорации «Бофорс». Участок был частный и очень дорогой. Перевороты успешно зачинали и в менее вероятных местах.
Старлитц кивнул:
— Смысл понятен. Знаешь, у меня сегодня деловая встреча со старой дамой. Ты нарочно все так организовал, чтобы я пропустил веселье.
Раф помедлил, задумавшись:
— Ты ведь не сердишься на меня, правда, Старлитц?
— Почему ты спрашиваешь, Раф?
— К чему на меня сердиться? Я даю тебе на время Айно. Разве тебе этого мало? Я не обязан был давать тебе переводчика для твоих афер, Я доверяю тебе, ты окажешься совсем один в маленькой лодке с моим любимым лейтенантом. Тебе следует благодарить меня. Старлитц уставился на него во все глаза.
— Да уж, ты слишком добр ко мне.
— Присмотри за Айно. Моему шакальчику в последнее время приходилось нелегко. Я знаю, ты по-доброму к ней относишься. Поскольку приложил столько трудов, чтобы поговорить с ней у меня за спиной.
— Нет, давай сегодня я оставлю ее с тобой, — предложил Старлитц. Посмотрим, что сделают твои двадцать голых пьяных мужиков с тяжеловооруженной студенткой с факультета поэзии.
Раф вздохнул с наигранным поражением:
— Старлитц, ты не умеешь врать с той же легкостью, как делают это по-настоящему жадные люди.
— Спасибо, что ты это заметил, приятель.
— Конечно, я хочу, чтобы ты на время увез отсюда Айно. Она молода и может неверно все истолковать. Поговорим откровенно. Эти люди, которых я нам купил… это грубые мужики, которые убивают и умирают за плату. Им надо давать награду и наказания такие, какие им понятны. Они — шлюхи со стволами.
— Я всегда счастливее всего, когда знаю самое худшее, Раф. Худшего ты мне пока не сказал.
— С чего это я должен исповедоваться тебе? Ты мне секретов не доверяешь. — Раф толкнул через стол пепельницу. — Выкури сигарету.
Старлитц взял «галлуаз».
Эффектным жестом Раф дал ему прикурить, потом закурил сам.
— Ты много говоришь, Старлитц, — сказал он. — Ты хорошо торгуешься, заключаешь удачные сделки. Но о себе ты не говоришь никогда. Все, что я о тебе узнал, я выяснил через других людей. — Раф кашлянул. — К примеру, я знаю, что у тебя есть дочь. Дочь, которой ты никогда не видел. — Ну да, конечно.
— Я видел твою дочь. У меня есть фотографии. Она на тебя не похожа. Она привлекательная и симпатичная.
— У тебя есть снимки, приятель? — Старлитц выпрямился в кресле. Видео?
— Да, у меня есть фотографии. У меня есть даже больше. У меня есть контакты в Америке, люди, которые знают, где живет твоя дочь. Она живет у тех странных женщин на Западном побережье…
— Ну да, признаю, они довольно странные, но, видишь ли, постатомная семья, и все такое, — выдавил, помолчав, Старлитц.
— Тебе бы хотелось познакомиться с дочерью? Я мог бы выкрасть ее и доставить к тебе сюда, на Аланды. Это проще простого.
— Соглашение не так уж и плохо, пока остается в силе. Мне позволяют посылать ей детские книжки…
Раф закинул на стол ноги в носках.
— Может, тебе надо осесть, Старлитц. Когда мужчина вступает в определенный возраст, ему приходится жить той жизнью, какую он себе выбрал. Возьмем, к примеру, меня. В основе своей я человек семейный.
— Ух ты.
— Вот именно. Я уже двадцать лет как женат. Моя жена во французской тюрьме. Ее схватили в семьдесят восьмом.
— Долгий срок.
— У меня двое детей. Один от моей жены, другой от девушки из Бейрута. Люди думают, что у Рафа Шакала не может быть семейной жизни. Они не считаются с моими мечтами. Ты знаешь, что я занимался журналистикой? Я даже стихи писал. Стихи на итальянском и на арабском.
— Ну надо же.
— Вот-вот. Скажу больше, поскольку это между нами и нет никаких русских на курорте, кто установил бы всякие надоедливые жучки… Интуиция мне подсказывает, что ты хороший человек, Старлитц. Мы с тобой оба постмодернистские мужчины мира сего. Мы видели, как разваливается на части империя. Это, знаешь ли, не имеет никакого отношения к старому глупому Карлу Марксу.
— Может, и так, приятель.
— Мы видели девяностые за работой. Развал — это заразно. Теперь он повсюду. Он вышел из-под контроля, как СПИД. Ты когда-нибудь встречал ливанского военачальника, который стал бы местным диктатором? Джамблатта, может быть? Берри? Отличные ребята. Мужи — как львы.
— Никогда знаком не был.
— Это прекрасная жизнь — стать диктатором. Вот что случается с террористами, когда они взрослеют.
Старлитц кивнул. Опасно, очень опасно, что Раф так озабочен его добрым о себе мнением, но он ничего не мог с собой поделать, ему это льстило.
— Захватываешь укромный уголок, — объяснял Раф. — Растишь коноплю или мак. Покупаешь оружие. Это как маленькое государство, но тебе не нужны ни юристы, ни бюрократы, ни рекламщики, никакие глупые ублюдки в костюмах. У тебя есть стволы, и у тебя есть власть. Ты говоришь людям, что сделать, и они бегут и делают. Возможно, такое и не может длиться вечно. Но пока оно длится, это рай на земле.
— Это хорошо, Раф. Вот теперь ты со мной откровенен. Я это ценю, правда ценю.
— В прессе твердят, мне, мол, нравится убивать людей. Ну конечно, мне нравится убивать людей! Это привносит в жизнь героизм. Если б убийства не щекотали нервы, никто не стал бы покупать билеты на фильм, где людей убивают. Но если б я хотел убивать, я поехал бы в Чечню, в Грузию, в Абхазию, наконец. Не в том соль. Любой идиот может стать военачальником в зоне военных действий. Соль в том, чтобы стать военачальником там, где люди жирные, размякшие и богатые! Военачальником надо становиться у самых границ разваливающейся империи. Это наилучшее место! Знаю, у меня были в прошлом мелкие недостатки. Но девяностые — это шестидесятые наоборот. На сей раз я намерен выиграть и это выигранное удержать! Я намерен захватить эти островки. Я введу военное положение и стану править собственным указом.
— А как насчет временного правительства из трех человек?
— Я решил, что эти мальчики ненадежны. Мне не понравилось то, как они обо мне проговорились. Так что я сокращу процесс и выдам очень скорые и убедительные результаты. Я захвачу в заложники двадцать пять тысяч человек.
— Как тебе это удастся?
— Как? Заявив, что у меня есть русская ядерная боеголовка малой мощности, которой, кстати, у меня на деле нет. Но кто решится назвать это блефом? Я Раф Шакал! Я знаменитый Раф! Все знают, что я на такое способен.
— Ядерная боеголовка малой мощности, да? Похоже, старые сценарии террора и впрямь хороши…
— Конечно, такой боеголовки у меня нет. Но у меня есть десять килограммов дешевого радиоактивного цезия. Когда они пролетят над островами со счетчиками Гейгера, или какое еще дурацкое ученое устройство используют сейчас группы захвата, — показания будут выглядеть вполне убедительно. Финны не посмеют устроить у себя второй Чернобыль. Они с последнего еще до сих пор в темноте светятся. Так что, согласись, я вполне умерен в своих запросах. Я прошу только несколько островков и несколько тысяч человек. Я буду соблюдать требуемые формальности, если они мне позволят. Я выпущу милый флаг и немного монеты.
