Корпорация любит нас - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Все эти мысли закрутились в голове.
— Почему ты не с нами? Получается, ты против нас! — сказал Казимир. Он приближался, его мачете свистело в считанных метрах от головы Ника.
— Мы бессмертны! — крикнул Ник.
— Нет. Путник может убить другого Путника.
Впереди оказалась скалистый уступ чуть выше человеческого роста. Ник слишком поздно понял это и попытался обойти его. Гаруда с простреленным телом лежала на горном выступе в десяти метрах от места, куда прибежал Ник. Птица была мертва — лужа странной сине-зелёной крови стекала вниз по граниту. Путник прошёлся вдоль скалы, попытался спрятаться за старыми листьями, но тщетно — Казимир уже заметил его.
— Пора, — сказал антропоморф, подходя ближе.
Ник огляделся по сторонам, вырвал из древовидного папоротника засохшую ветку. Глупо было надеяться, что хрупкое дерево спасёт от стального клинка, Ник сначала захотел его выбросить, но вдруг понял, что нужно выжить. Выжить, во что бы то ни стало. И решил сражаться. Ник встал в полный рост и перехватил ветку поудобнее. Ветка в его руках стала тяжелеть и приобрела металлический оттенок.
Казимир рассёк последние листья перед Путником и замахнулся мачете. Путник заблокировал удар и, навалившись телом, смог оттолкнуть Казимира. Антропоморф не упал, лишь отошёл назад, коварно улыбаясь. Ник пошёл в атаку и нанёс Казимиру два удара палкой. Один из ударов пришёлся на основание рога, козёл на миг замотал головой, оглушённый, и Путник, воспользовавшись этим, ударил основанием палки ему в грудь. Казимир упал в листву, Путник попытался ударить по лицу, но противник заблокировал удар. Мачете покраснело, словно раскаляясь адским пламенем. Казимир вскочил на ноги, сделал обманный жест и рассек палку Путника пополам, как масло горячим ножом.
Путник избежал касания лезвия и бросил обломки своего оружия на землю. Он сделал шаг назад, готовясь принять смерть — последнюю и самую главную, как вдруг услышал тихую музыку, донёсшуюся с небес. Вокруг стало ярче. Казимир обернулся — в просвете между листьями древовидного папоротника виднелись два светила, как и несколько часов назад, а вдалеке за ними проглядывали призрачные, расплывчатые силуэты до боли знакомых домов.
В следующий миг Ник схватил Казимира за хобот и резко дёрнул голову врага поперёк движению его же мачете. Хобот упал на землю, чернея и рассыпаясь в пыль. Чёрная кровь брызнула на землю, рогатый путник заорал, зажимая чудовищную рану на лице. Его черты лица менялись — рост стал уменьшаться, пока не стал даже меньше, чем у Ника, рога начали уменьшаться в размерах, противник стал более похожим на человека. Вирусный код выходил из него.
— Армия… моя армия всё равно идёт в тот мир… — почти бессвязно бормотал он, и было непонятно, сожалеет ли он об этом, или, наоборот, пытается угрожать.
Ник подобрал мачете, размышляя — стоит ли добивать обезоруженного противника, или сжалиться, затем посмотрел на город. Он не знал, далеко до соседнего мира, или нет, но решил, что отправится туда пешком и принялся рубить ветки, прокладывая путь. Серая тень скользнула над антропоморфом, и огромная красная птица опустилась на землю. Путник бросился вперёд, гаруда схватила его в свои объятия, оттолкнулась в полёте от скалы и полетела в сторону силуэтов города.
— У тебя тоже есть второе тело? — спросил Ник.
— Резервное. Надо успеть, — коротко ответила птица. — Ты уже почти синхронизировал время.
III. Токката. Эпизод 10. Весна Вестника Перемен (б)
(Абориген)
А музыка продолжала литься над обоими мирами.
Константин стоял с «Ямахой» на крыше башни Корпорации и встречал рассвет. Он играл лучшее, что мог сыграть в своей жизни.
…В первые минуты, когда Константину дали в руги гитару, он привыкал к ней — пробежался отвыкшими пальцами по грифу, взял пару простых аккордов и сыграл для разминки гаммы. Поморщился: пальцы стали немного «деревянными», и собственная игра ему не нравилась. Затем включил усилитель с гитарной примочкой — «дисторшном», чудом сохранившиеся в эпоху дефицита, и подключенные к большим концертным динамикам на крыше. Медиатор ударил по струнам.
Пульсирующее эхо металлического звука отразилось от соседних домов и растеклось по городу. Константин рефлекторно приглушил струны — он не был готов к столь громкому звучанию своей «Ямахи». Отец учил беречь гитару и своё знание, играть только для себя, потому даже самые тяжёлые и громкие песни Молот играл тихо, подключив к старому микрофону. Здесь же звук оказался странным и непривычно могучим, словно играл не человек, а могучий исполин из другого мира, залезший на вершину башни.
Константин сыграл рифф из ранней «Сепультуры», простой, быстрый и короткий. Небо сразу же помрачнело, грозовые тучи возникли словно из ниоткуда. Подул сильный ветер, и металлист остановился, немного испугавшись такой быстрой смене погоды. В воздухе повисла беспокойная пустота, казалось, город замолчал вместе с гитарой. Тучи начали рассеиваться. Никогда раньше Константин не чувствовал такой сильной отдачи от своей игры.
Вспомнилось, что сказал кибергот на стоянке в день, когда он покинул комунну. Не спасёт. Или спасёт. Эта гитара обязательно спасёт мир.
«А что, если я сыграю не так?» — промелькнула страшно мысль, но он прогнал её — слишком тяжело было сознавать, что ещё одна твоя ошибка может испортить всё на свете.
С другой стороны, это хорошо, что гитара работает — значит, Вячеслав не ошибся. Металлист сделал звук на усилителе помягче и попробовал сыграть снова. Пальцы машинально начали всё тот же мотив, что и в первый раз.
— Тьфу! — нахмурился металлист. — Въелось.
Так бывает иногда — начинаешь играть, и ничего, кроме одной мелодии не приходит на ум, подумалось Константину. На миг возникло ощущение, что он вообще разучился, или никогда и не умел — по крайней мере, так же хорошо, как играл его отец. К тому же, звук гитары звучал одиноко, ведь других музыкантов вокруг не было.
«Мы поможем тебе», — послышался голос откуда-то сверху, и тут же, словно ведро холодной воды, на него опрокинулись знания. Тысячи композиций, сольных партий и аранжировок, миллионы нот стали доступны ему, словно кто-то свыше открыл дверь в хранилище, полное нот. Не просто нотных грамот или табулатур — Константин понял, что его руки могут и умеют играть всё это, как если бы он учился долгие десятилетия.
Возникшее чувство счастья и желание попробовать сыграть всё, что он теперь знает, было настолько сильным, что сдерживать себя стало сложно.
