Александр Белаш - Кибер-вождь
Опять зазвучал трэк. Вообще-то, на этот номер пропускались только архиважные сообщения и звонки от высокопоставленных лиц, поэтому не ответить Доран не мог.
— Да. Доран слушает.
Люди вокруг сразу приуныли. Нет ничего нуднее, чем слушать одноканальный разговор — «Нет. Не знаю. Да ну? А когда будет?» и прочая многозначительная чушь в том же роде.
— Доран… — бесцветный вежливый голос, оказалось, так врезался в память, что Доран сразу почувствовал себя на грани обморока — так еще свежи были впечатления, связанные с комнатой без окон и людьми в респираторах; все эти дни они ждали момента, чтобы хлынуть в потревоженный мозг. Головокружение и тошнота сразу же заняли свои места. — Я — абонент Маникюрный Набор. Вы помните нас?
— Дааа… — протянул Доран, делая жест Сайласу: «Экстренный перехват и запись сообщения!»
— Все это время мы наблюдали за вами…
— Да… — уже неуверенно произнес Доран, до боли в ухе вслушиваясь в голос и стараясь уловить еле заметный звук в начале фразы — звук вдоха. С этого начинается любая работа — всегда выбрать такое расстояние от микрофона, чтобы записать сам голос, но исключить шум дыхания. Дилетанты этого не знают, а киборги не дышат.
— Вы выполнили первый пункт нашего договора, но забыли о втором. Я вынужден вам напомнить…
Вот оно, есть! Доран даже мурашками покрылся, когда расслышал отчетливый вдох. Это люди! Никаких сомнений! А люди способны на все, включая убийство… Игра затянулась и приобрела опасный привкус.
— Что вам нужно? — Доран услышал себя как бы со стороны. Такое с ним случалось очень редко — при сильном волнении.
— Реабилитация проекта.
— Но я сказал правду!
— Вы сказали ложь. Проект работает в Баканаре, с ним ничего не случилось, а вы в прямом эфире заявили: «Рухнул проект „Антикибер“, проект лежит в развалинах, и нам остается лишь почтить его память секундой молчания», создав тем самым у миллионов людей — избирателей и парламентариев — ложное, предвзятое мнение.
— Да провались оно пропадом, что я сказал! — Дорану хотелось побыстрей отделаться; к тому же, сидя в студии, он чувствовал себя в полной безопасности.
— Вы компетентный тележурналист высокого ранга и должны нести ответственность за свои слова. Иначе «из-под обломков „Антикибера“ вам придется доставать не Файри, а свою репутацию. Она рухнет, как якобы рухнул проект.
— Можете сочинять любую ложь. Я пользуюсь доверием и…
— Правду, Доран, только правду, и ничего, кроме правды. — Это неприятно напомнило текст присяги в суде. — Мы откроем ваше тайное досье с 238 по 244 год. Там написано, как вы работали осведомителем у сэйсидов и провокатором среди студентов. Копии договора, доносов с вашей подписью и счетов за услуги, оказанные Корпусу. Вы знаете, Доран, как централы любят сэйсидов?
Централы их ненавидели. Доран онемел — наверное, впервые в жизни. Он уже порядком подзабыл некоторые эпизоды бурной юности; но вот оказалось, что сэйсиды все помнят и хранят корешки от квитанций на купленные души.
— Что вам надо? — севшим голосом повторил Доран.
— Реабилитация проекта. И не пытайтесь увиливать.
— Я приму адекватное решение, — тупо ответил Доран. Трэк мигнул, связь прервалась.
Еще на первом месяце работы у сэйсидов Этикет научился в разговоре делать «дыхательные» паузы между предложениями.
Все с любопытством таращились на шефа. Теперь попробуйте прочитать одни лишь реплики Дорана, чтобы понять, что услышала его бригада. Доран жестом подозвал Сайласа, колдовавшего над аппаратурой.
— Откуда? — одними губами спросил Доран; руки у него тряслись крупной дрожью.
«Сейчас начнется, — обреченно подумал Сайлас. — Похоже, у шефа провал за провалом…»
— Это «Стрела», полицейский отряд быстрого реагирования и освобождения заложников, — еще тише доложил Сайлас. — Записать не удалось, канал защищен.
«Убийцы, — лихорадочно металось в мозгу Дорана, — подавление бунтов в тюрьмах, снайперы…»
Он смятенным взглядом обвел собравшихся. Все молчали; напряженность нарастала. Доран вскинул голову, одна рука вцепилась в подлокотник, другая непроизвольно ломким жестом пошла вверх, пытаясь пригладить волосы. Сайлас бросился к сифону — газировать воду «гэйстом», очень популярным среди творческой шоу-элиты эриданским транквилизатором.
— Вы видели?! Вы слышали?! Вы все!! — выкрикивал Доран. — Так невозможно работать! На меня давят! Директор! Владелец! Спецслужбы! Меня угрожают уволить! Убить!!..
Все глядели со скорбными лицами, как у Дорана разыгрывается припадок. Сцены он устраивал редко, но зрелище всегда было впечатляющее.
— Да, убить! Но я буду говорить правду! Это мой долг тележурналиста перед людьми. Меня никто не в состоянии ни купить, ни запугать! Но владелец собирается закрыть «NOW» как проект, если мы не изменим направление. Будь я один, я бы не задумываясь довел дело до конца, но я чувствую ответственность перед вами, моей командой.
Лицо Дорана стало трагической маской, вся мировая скорбь собралась в ее морщинах; жесты его стали патетическими на грани гротеска. Всем стало скверно, так скверно, что и представить нельзя.
— Я-то устроюсь на любом канале, — продолжал витийствовать Доран, — но вас всех вышвырнут за дверь. Я не могу этого допустить! Мы — одна команда и должны принять общее решение. Я люблю вас. — Голос Дорана сорвался, из глаз выкатились и побежали по щекам крупные частые слезы. — И как бы мне ни было тяжело, я подчинюсь вам. Речь идет о том, что либо мы работаем принципиально, честно и без компромиссов несем информацию — и нас закрывают, либо мы меняем курс и продолжаем работать. Я так не могу, но ничего другого нам не остается. Решайте вы.
Жестами он показал, что у него пропал голос, и Сайлас сунул-таки ему в руки стакан с тремя дозами успокоительного (меньшее количество Дорана не брало). Пока Доран, давясь и проливая воду, пил, в студии разгорелась короткая, но жаркая дискуссия:
— Рынок операторов переполнен, куда я пойду?
— Они обязаны были предупредить за два месяца!..
— Кто, убийцы?
— Ты с ума сошел! Такими вещами не шутят.
— Ты же видишь, в каком он состоянии…
— А чем недоволен Гудвин?
— Поди спроси…
— Короче, — Сайлас, как менеджер, взял дело в свои руки, — ставим вопрос на голосование. Кто за второе предложение?.. Единогласно. Доран, успокойся, мы будем работать.
Доран, просияв улыбкой мученика, оторвал руки от лица. Он в очередной раз продемонстрировал свою принципиальность и несгибаемость, переложив ответственность на других. Он поднял голову и улыбнулся — но уже деловито и решительна
— Тогда — все по своим местам. Через двенадцать минут к нам придет большой бабуин — наш хозяин — записывать праздничное обращение к народу.
И, обернувшись к предупредительно нагнувшемуся Сайласу, быстро и зло добавил:
— Сай, ты не мог бы выяснить, какой гадюке мы наступили на хвост?
* * *Майский праздник Город отыгрывал на полную катушку; все было — и предваряющий его шабаш нечистой силы (трудно как-то иначе квалифицировать события Вальпургиевой ночи с громилами и ряжеными юнцами, с охотой на андроидов, фейерверком и нашествием сэйсидов), и массовая встреча восхода Стеллы на крышах бигхаусов, и распродажа тоннами искусственных цветов, и трансляция на уличных экранах выступлений звезд эстрады, и, наконец, традиционное шествие по магистральным улицам под живую музыку оркестров, танцы вокруг майского дерева (их по Городу было наставлено несколько тысяч) и большое воздушное шоу. Всплеск доходов от продажи всякой мишуры — ленточек, розеток, серпантина, конфетти, — будь он приливом в океане, захлестнул бы Город с верхом. Камеры полицейских участков ломились от задержанных; больницы скорой помощи работали в авральном режиме; корреспонденты из иных миров качали на свои планеты плотные потоки информации и комментариев о празднике эйджи — лишь в такие дни можно наглядно показать, что эйджи-федералы жутко плодовиты, Город перенаселен и новая Эра Экспансии не за горами. Некоторые особо ушлые любители-умельцы по-пиратски перехватывали туанские или атларские новости, с грехом пополам переводили их тарабарщину лингвоуком и либо хохотали над непонятливостью чужаков, либо ворчали, недовольные дезинформацией, — вот так врут, врут, а там и звездная война!
Два таких умелых джентльмена, называвшие друг друга Круг и Бархат, развлекались несанкционированным доступом дома у Бархата, где 85% техники было куплено по-черному или украдено, а каждый вход с нее в Сеть был уголовным преступлением. Легкость бытия и безнаказанность в комплекте с пивом и приятной музыкой так нравились двум джентльменам, что они заговорили о любимом — о своих семьях. Они хвастались детьми.
— Мои кукляшки в эту ночь неплохо потрудились. Я их посадил на хвост национал-фронтовикам — перехватил одну наводку на погром, — и, пока дуболомы разносили магазин, трое моих вынесли с заднего крыльца железа тысяч на семь-восемь. Неплохо, да? Часть я продам, а выручку — на пиво.
