Виталий Пищенко - Укус скорпиона
Вот уже легковооруженные воины начали бой, обстреливая противника из луков, засыпая его дротиками и камнями. Послышались первые предсмертные крики, заглушённые гулом единого шага.
Вот уже римлян и карфагенян разделяет узкая полоска земли. Мы швыряем свои копья в плотную стену врагов и обнажаем мечи.
Грохот столкнувшихся тел и щитов, звон металла, стоны, проклятия и ругательства. Война — грязное дело, даже если это всего лишь игра.
— Смелее! — кричит Цопа-Неберуцэ и бросается на первого своего противника.
Дай Бог ему удачи!
Кажется, это была моя последняя осознанная мысль. Потом осталось только мельтешение лиц, блеск металла, грохот и лязг рукопашной схватки.
Цопу-Неберуцэ я потерял из вида. Может, его убили, и теперь ему придется корпеть над новой своей копией, а может, и нет, и он где-то рубится в самой гуще врагов во славу Великого Несуществующего Рима.
У меня же страшно болело плечо, ныла рука, сжимающая меч. Представляю, каково сейчас приходится биосенсорам «саркофага»!
Я отбиваю очередной удар и еще один, и еще… Я не приучен к такому занятию и чувствую, как слабею с каждой минутой. Боюсь, что с личностью Марка все-таки придется распрощаться, как ее ни жаль… Значит, скоро конец, скоро я отправлюсь домой, выпью перед сном горячего чаю и завалюсь в постель. Но еще долго потом у меня будет болеть правая рука…
Кажется, вот оно. Бородатый мускулистый карфагенянин, измазанный кровью с ног до головы, поднимает над моей головой тяжелый боевой топор. У меня уже нет сил остановить его.
Яркая вспышка, потом мрак и выворачивающая внутренности тошнота. Так мы выходим из «виртала», потеряв личность. Где-то глубоко в мозгу раздается приятный женский голос: «Рим — Карфаген 13651:845. Благодарим за прекрасную игру». Гремят аплодисменты. Бедный Марк… и да здравствует свобода!
Утром у меня действительно разболелась рука. Я долго лежал под одеялом, стараясь думать о разных приятных пустяках. Не хотелось возвращаться к мисс Тревор даже в мыслях, но я понимал, что никуда мне от этого запутанного расследования не деться.
Надежда отыскать следы Маргарет с помощью ее терминала потерпела полный крах. Впрочем, этого и следовало ожидать. Еще Конфуций говорил, что очень трудно найти черную кошку в темной комнате. Особенно если ее там нет. А о местонахождении мисс Тревор я не имел ни малейшего понятия. Нет, к этому делу сразу надо было подходить с другой стороны. Вот только с какой?
Уходя с Парадиз-авеню, я захватил дополнительный блок, созданный Маргарет, и собирался на досуге покопаться в нем. Но что-то меня останавливало. Скорее всего — просто боялся. Кто знает, что она там нагородила? Я убеждал себя, что сейчас этот блок вряд ли может принести пользу моему расследованию. Лучше вплотную заняться личностью мисс Тревор.
Я нехотя поднялся с постели и, шлепая босыми ногами по паркетному полу, направился в кабинет, где на письменном столе стоял мой персональный «майкрософтовский» комп.
Первым, что я увидел, войдя в комнату, была наполовину пустая бутылка из-под виски, примостившаяся на мониторе. Судя по всему, мои приятели повеселились вчера на славу, но, к сожалению, мне в этом так и не довелось поучаствовать. Я взял бутылку, сделал внушительный глоток прямо из горлышка и поставил ее на прежнее место. Кажется, теперь я был морально готов поговорить с дядюшкой Маргарет Тревор.
В электронном списке абонентов я без особого труда отыскал номер видеокомпа приемной директора фирмы «Интеллект-сервис». Ответила мне довольно симпатичная секретарша. Она по-деловому выспросила, что нужно моей персоне от ее шефа, и, связавшись с ним по системе внутренней связи, ответила, что меня ждут через час.
Неплохое начало. Я предполагал долгую канитель, а все оказалось гораздо проще.
«Видимо, дядюшка заинтересован в этой встрече, — решил я. — Неужели Хэлтроп рассказал старому хрычу, каким образом исчезла его племянница? Если да, то Арчибальд Тревор наверняка уже понял, какой лакомый кусочек сулит ему то, что сумела проделать Маргарет. Похоже, лейтенант изрядно лопухнулся, а мне предстоит непростой разговор…»
Я связался с Департаментом полиции, но Хэлтропа на месте не оказалось. Сержант Стоуни сообщил, что он уехал на задание. Дел у лейтенанта всегда было невпроворот. Так что исчезновение с Парадиз-авеню он, похоже, полностью спихнул на меня.
Сообщив сержанту, где меня искать в ближайшие два часа, я стал готовиться к визиту в святая святых «Интеллект-сервиса».
Я вывел «крайслер» из гаража, с помощью пульта дистанционного управления закрыл за собой бронированную металлическую дверь и заблокировал ее кодом защиты. Вырулив с подъездной дорожки, мой автомобиль влился в механизированный поток и начал утомительное путешествие по городу.
Предстояло проехать почти весь Манхэттен. Я жил на Медисон-авеню возле Центрального парка, а контора Тревора располагалась на Уолл-стрит — добрых сорок минут езды. Но делать было нечего, необходимо было повидаться с дядюшкой Маргарет, иначе я вообще не имел представления, что делать дальше.
По Медисон-авеню я доехал почти до центрального вокзала, но возле Рокфеллер-центра попал в пробку, где проторчал минут пятнадцать. Выбравшись наконец к вокзалу, я свернул на Сорок вторую улицу, проехал Таймс-сквер и вывернул на Бродвей.
Теперь мне больше не надо было петлять. По этой магистрали, пересекавшей наискось весь Манхэттен с юга на север, я мог добраться до самой Уолл-стрит.
Глядя на дорогу, запруженную автомобилями, я не обращал внимания на вакханалию рекламных огней, зазывающих в рестораны и кинотеатры, магазины и увеселительные заведения; меня сейчас волновал другой вопрос: даст ли Арчибальд Тревор сведения, которые помогут пролить хоть какой-то свет на это дело. Признаться, я не очень был в этом уверен.
Возле Вашингтон-сквер я опять попал в пробку и теперь опаздывал на встречу. Настроение резко ухудшилось, я злился на Хэлтропа за то, что он подсунул мне эту работенку, и клялся, что уйду из полицейских экспертов, так как меня уже тошнит от копания в чужом белье. С такими вот мыслями я и подъехал к Виктори-биддинг, на сорок седьмом этаже которого находился офис «Интеллект-сервиса».
Загнав «крайслер» в подземный гараж, я вызвал лифт и уже через минуту входил в приемную мистера Тревора.
Там был обычный набор: ковер от стены до стены, тяжелые кожаные кресла, никелированные пепельницы на ножках и стол орехового дерева, за которым сидела секретарша. Она смерила меня с ног до головы надменным взглядом, демонстративно посмотрела на свои наручные часики, намекая на то, что я есть порядочная свинья, опоздавшая к ее горячо любимому боссу на целых (подумать только!) четыре минуты. Я криво улыбнулся, но это никак не подействовало на сверкающий айсберг негативных эмоций.
— Мистер Хопкинс? — Меня обдало порывом ледяного ветра.
Конечно, это был я. Мою физиономию с перебитым носом и огромными, словно два локатора, ушами забыть невозможно, даже если вы увидели ее впервые час назад и больше не увидите никогда.
Я печально кивнул. Само раскаяние и невинность… Но разве можно этим растопить здоровенный айсберг?
— Пройдите, шеф давно вас ждет.
И что, вы думаете, я сделал? Прошел. И оказался в огромной комнате с огромными окнами, в которых мерцал Атлантический океан, и статуя Свободы показывала свою широченную спину. Я отвел от нее взгляд и увидел маленького лысенького человечка, притаившегося за внушительным столом красного дерева.
— Вы опоздали на пять минут, — сказал Арчибальд Тревор, разглядывавший меня.
Я пожал плечами.
— На четыре. Минуту у меня отняла ваша секретарша. А вообще-то во всем виноваты пробки.
— Ладно, садитесь. — Он указал ли стул напротив себя — В вашем распоряжении десять минут. Надеюсь, вы уложитесь.
Его тщедушная фигурка абсолютно не вязалась с властным голосом и манерой держаться. Что значит иметь много денег!
Я сел, размышляя, с чего бы начать, но он перехватил у меня инициативу.
— Вчера со мной связывался офицер полиции, — сказал Тревор. — Он сообщил, что исчезла Маргарет, но не объяснил, каким образом. Ее похитили?
Я облегченно вздохнул. Значит, он не знает о «саркофаге». Молодец, лейтенант!
— Не думаю. Дело в том…
— Но даже если ее и похитили, — по-моему, он не слушал меня, — я не собираюсь платить никакого выкупа.
Я удивленно уставился на Арчибальда Тревора, но вместо того, чтобы ответить на этот немой вопрос, он принялся развивать свою мысль дальше:
— Я бы даже заплатил кому-нибудь, чтобы ее навсегда убрали из этого города.
«Интересный поворот дела, — подумал я. — И это говорят о тихой, безобидной и спокойной девушке»?
Видимо, я не смог скрыть своих чувств, потому что, глядя на мое лицо, Тревор тихонько хихикнул.
— Вы только не подумайте, что я причастен к исчезновению своей племянницы. Упаси Господь! Просто эта дрянная девчонка вымотала мне все нервы. Представляете, она заявилась сюда из Иллинойса и потребовала, да-да, именно потребовала, чтобы я назначил ее главным программистом в какой-нибудь из моих исследовательских лабораторий. Разумеется, я поставил нахалку на место, объяснив, что только из родственных чувств и не более дам ей работу. На довольно скромной должности! Она мне устроила концерт, хлопнула дверью и ушла. Но через две недели, когда ее прижало по-настоящему, вновь заявилась. Только из-за того, что она моя племянница, я принял ее в фирму! Сколько раз я потом жалел об этом, но рука никак не поднималась подписать бумагу о ее увольнении… Она то настаивала на повышении жалованья, то приставала с каким-то своим якобы гениальным изобретением, то внаглую требовала от меня денег на какие-то исследования. Естественно, я ей отказывал.
