Алексей Олейников - Боевой аватар
Кто?!
Я прыжком перемахнул через реку, смел ударом змей, и выхватил мальчика из клубка. Моиз! Лицо, в испарине пота, все было изъязвлено глубокими укусами, рот распахнут в немом крике. Он задыхался.
Нейротоксичный яд мамбы и кобры парализует дыхательные мышцы, цитотоксичный яд бумсланга и гадюки разрушает клетки тела. Что толку от всей это информации, которую услужливо выдает энциклопедия, если Моиз вот-вот умрет?!
В ярости я растоптал кобру, обвившуюся вокруг ноги, и понес мальчика обратно.
Моиз хрипел, цепляясь руками в шерсть. Зрачки его расширились до пределов радужки, и в их черных колодцах качалось мое отражение. Последнее, что он видит. Прости меня, малыш, я не смог тебя спасти.
Когда я положил его на землю, мальчик уже не дышал.
— Он…он умер? — голос Андраи сорвался.
Мальчики медленно окружили Моиза.
— Да.
Симон сел возле него.
— Всего… везде…искусали.
— Как же…Джу, спаси его! — Питер смотрел на меня, словно ожидал чуда, — Ты же можешь, Джу!
— Нет, малыш, не могу. Я не умею воскрешать людей. Прости.
Сейчас я бы отдал за сыворотку все.
Мальчики подавленно молчали, не сводили глаз с Моиза. Они видели, как умирают враги, как умирают боевые товарищи, но такая страшная смерть их потрясла.
— Надо похоронить его, — после долгого молчания сказал я. — Андрая?
— Да, — встряхнулся тот. — Надо вырыть могилу. Отряд.
Красно-бурая земля легко поддавалась мачете, мальчики рыли яму, я выбирал землю. Когда же он сорвался?
Я раз за разом прокручивал свои действия. Да, если бы я не ускорился при входе в реку, то Моиз бы не слетел. Общая масса груза изменилась, но я не успел отреагировать — торопился на другой берег. А стоило всего лишь обернуться. Я виноват.
Я бережно опустил Моиза в могилу. Лицо его распухло и почернело от яда. Я вытер запекшуюся кровь, закрыл глаза. Ему уже не было больно. Когда я найду того, кто это сделал, кто натравил змей…
— Он сидел рядом, и слетел, — Симон встал у края, — Я кричал, но ты не слышал.
— Я не успел. Он был твоим другом?
— Он… да. Другом.
Один за другим мальчики вставали возле могилы. Земля осыпалась, припорашивала темные руки, вытянутые вдоль тела.
— Он был хорошим бойцом, — сказал Андрая. — Надежным.
— А мне банку консервов отдал, — шмыгнул носом Элиас. — Почти полную.
— Со мной водой поделился.
— Шутил весело.
Мальчики вспоминали, но я видел, что на самом деле им нечего сказать. Они бок о бок прошли с Моизом сквозь этот лес, но так и не узнали его. И я уже не узнаю.
Я сдвинул землю, засыпая тело.
— Отряд! — зазвенел голос Андрая. Он выхватил мачете, и его примеру последовали остальные.
— Слава! — они салютовали клинками, и эхо их крика загуляло в изменчивой полутьме леса, — Мы отомстим! Отомстим! Отомстим!
— Кому вы будете мстить? — устало спросил Джу. — Змеям?
Он разровнял могильный холм, выпрямился. Оглядел притихших мальчишек.
— Отче наш, сущий на небесах! — громко он, и эхо его слов заглушило отзвуки воинственного клича. — Да святится имя Твое, да придет Царство Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Омен.
— Вы — товарищи. — Джу развернулся к мальчикам, замершим при словах молитвы. — Вы — отряд. Помните друг о друге, защищайте и любите друг друга. Не Омуранги любите, его здесь нет. Все, что у вас есть — это ваши товарищи, ваш дом и семьи. Я не смог спасти Моиза, но спасу вас. Вы мне верите?
Мальчики долго молчали. Наконец, Питер устало выдохнул:
— Я верю.
— И я, — сказал Симон.
— И я верю, — кивнул Элиас.
— Я тоже, — опустил голову Кунди.
— Я верю.
— Я…
Так остался один Андрая. Он оглядел отряд, кусая губы, поколебался и криво усмехнулся:
— А что нам остается?
— Тогда командуй. Нам надо идти.
Пока мальчики собирались и проверяли рюкзаки, я сломил два бамбуковых ствола, скрепил их лианой. Поставил крест. Прости меня, Моиз.
— Ты и, правда, не мог его спасти? — Питер встал рядом, испытующе глядел.
— Мог, если бы услышал Симона. Но когда его укусили, уже не мог. Я не Бог, Питер. Я не умею исцелять и воскрешать.
— А тот, Спаситель, про которого ты говорил — он бы мог?
— Да, он бы мог. Но он сейчас на небе. Мы должны справляться сами.
— Это очень тяжело, — вздохнул Питер. — Почему он нас оставил?
— Он не оставил, малыш, — я дотронулся до его плеча. — Я же с вами.
— А больше никто не умрет?
Питер, Питер, зачем ты задаешь такие вопросы? Я уже умер, Господи, дай мне покой!
— Мы будем живы, Джу? — Питер заглядывал в глаза, не отпускал мои зрачки.
Но если не я, то кто же?
— Я сделаю все, чтобы больше никто не умер, слышишь, Питер? — я присел возле него. — Все. Веришь?
— Верю, — мальчик опустил голову, глаза его заблестели. — Тебе верю.
Я понес Антуана, хотя он был уже бодр и порывался идти сам. После гибели Моиза у нас не оставалось времени — не знаю, почему, но я был в этом уверен. Те, кто натравил змей, были близко. Любой биолог сказал бы, что это невозможно. Нельзя заставить такое количество змей действовать организованно. Но ученый Джузеппе Ланче умер. А Лесной Ужас знал, что это спланированное нападение. Знак, прежде всего для него — ты не так уж и силен, как думаешь. Берегись.
Встаньте на моем пути, покажитесь — об одном только прошу. Дайте мне вас увидеть, убийц невинного ребенка.
Откуда ты знаешь, что он невинен? — вспыхнула вдруг какая-то чужая мысль. — Разве он не сжигал деревни диких? Разве он не был солдатом?
Был, но это всего лишь ребенок. А в первую очередь должен поплатиться тот, то их заставил, кто их обманул. Омуранги.
Но ты же сам сказал — они сами нажимали на курок? Сами выбрали — убивать?
Да. Никто не сказал им, что можно жить по-другому. Никто не сказал им, что в мире есть добро.
Какое добро — кибернетическая горилла четырех метров ростом? Смешно.
Да, смешно. Но что делать, если другого добра в мире не осталось.
Глава двадцать пятая
Мы двигались уже около трех часов. Мальчики шли молча, ожесточенно рубили заросли, и я чувствовал, как вокруг них разливается ненависть. Кажется, смерть Моиза сделала их настоящим отрядом. Но что мне делать с ними — заряженными на убийство?
— Андрая, — я опустил Антуана на землю и нагнал капитана.
— Что? — вскинул он голову.
— Ничего не хочешь сказать?
— Я… — он на мгновение смешался, — Нет, а что такое?
— Например, куда отправился Кунди?
— Кунди?! — он с изумлением огляделся. — Черт, вот стервец. Только что тут был. Может, в кусты отошел отлить?
Молодец. Пятерка тебе за артистизм, мальчик.
— Андрая, ты капитан и не знаешь, где твои люди?
— Почему не знаю? — обиделся он. — Был здесь.
— Тогда объясни, почему он бежит со всех ног впереди нас?
— Хм… — капитану нечем было крыть. Но он выкрутился.
— Ты его видишь?! — Андрая волновался очень убедительно. — На него кто-нибудь напал? Дикие?!
— Хватит, капитан. Ты его сам отправил.
— Я?! — оскорбился Андрая. Еще немного и он схватится за автомат. Быстро же мальчики ко мне привыкли — уже совсем не боятся. Может, стоило больше пугать?
— Как далеко застава? — я наклонился к нему, заглянул в пляшущие зрачки.
— Какая застава? — искренне недоумевал капитан.
Какой молодец.
— Которая горит. Вот уже час я слышу запах дыма. И это не дым от костра.
И тогда его прошибло.
— Как горит? — выдохнул капитан, разом потеряв наигранную веселость.
— Сильно. Так далеко?
— Час пути, — растерянно пробормотал Андрая. — Восточная застава Эдеме. Дальний рубеж.
Я прислушался. Все тихо, лишь впереди затухал удаляющийся топот Кунди.
— Вперед, бегом! От вашей заставы уже угольки остались!
Андрая скомандовал — «бегом марш» вдоль по цепи, и отряд рванулся с места. Антуана вновь пришлось подхватить на руки — через десять минут он споткнулся о корень и чуть шею не сломал. Не человек, а сплошное недоразумение.
Через десять минут я нагнал Кунди. Тот замер, когда появился на тропе позади.
— Чего встал? Бегом марш! Застава горит!
— Как горит? — Кунди даже не успел придумать, как половчей соврать.
— Синим пламенем! Я знаю про ваш план, не время болтать, вперед!
До заставы я добрался первым. Лес здесь обрывался, и на краю широкой расчищенной поляны пылала трехметровая сторожевая вышка. Позади нее догорали плетеные из бамбука и колючки стены, кольцом опоясавшиеся пару домиков.
Антуан вскрикнул, указывая пальцем. Вижу, малыш, вижу.
