ЗоБоты - Алек Д'Асти

Сзади раздаётся невнятный писк хрустящей розовой моли и Паттино:

– Алиса, нет. Я объясню. Алиса!

Тень в углу сжимается в комок, закрывает голову руками. Вполне себе человеческими руками. Похер. Я как будто вижу себя со стороны.

Спусковой крючок туговат. Я нажимаю и… БАХ!

С потолка на чёрную тень осыпается ещё один водопад штукатурки – на задранном стволе лежит Паттина хваталка. Пат дёргает Моссберг, забирая его себе. Я отдаю, оцепенело рассматривая ту самую моль, уже без капюшона – на моём роботе висит робо-кукла в огромном розовом дождевике, розовых же резиновых сапожках, розовых варежках. У неё всё розовое, кроме волос. Волосы белые. Барби. Личико перекошено, глаза вытаращены, рот раскрыт, тонкие ручки трясутся – она в ужасе. Синтетическая моль боится… это шиза какая-то… шиза…

Патти бережно придерживает куклу, как меня когда-то. Я вижу ещё одну длинную царапину у него на груди, но Моссберг уже конфискован.

Царапина. Сука. Поднимаю с пола отвёртку.

Кукла вскидывается и снова начинает пищать, хлопая полами своей одёжки. Патти впервые повышает на меня голос:

– Нет, Алиса! Хватит! Мы теперь вместе… мы… сцепка, понимаешь? Как одна команда! Как семья!

Что?! Ага. Это моль ему на мозги накапала, точно! Типа их роботовый гипноз применила, музычкой его позвала, сюсю-мусю… только я не поддамся! Не поддамся! Мне она башку не задурит! Поворачиваюсь к чёрной, вернее, уже не чёрной, а пятнистой от штукатурки тени с человеческими руками, присматриваюсь. Это не тень. Это человек в тёмной одежде и шапке, по глаза замотанный шарфом. Укутанный, как толстая гусеничка. Как я. Человек медленно, по стеночке, встаёт… он на голову выше меня, широкоплечий. Ещё один мужик? Ещё один «добрячок» с кривенькой ухмылочкой? Сейчас… сейчас нам будет нескучно вдвоём… сейча-а-ас. Покрепче сжимаю отвёртку.

– Алиса, хватит! Прекрати немедленно!

Патти аккуратно отстраняет от себя куклу и хватает меня за локоть…

Ближайшая к нам дверь поддаётся с полпинка – Патти не особо церемонится с чужим имуществом. Он отбирает отвёртку, втаскивает в квартиру сначала меня, затем упирающегося пятнистого чувака, розовой же кукле Пат подаёт руку, учтиво приглашая её войти, она семенит в этих своих сапожках, беспокойно оглядываясь по сторонам… ну дела-а-а. Затем Патти закрывает дверь, подпирая её комодом, Моссберг крепит себе за спину, в пазы-защёлки, отвёртку – на предплечье.

Финиш. Капец. Всё.

На трясущихся ногах я иду по коридору за поворот, как оказалось, на кухню, шарахаюсь от огромного двухдверного холодильника, прячусь под большим круглым столом у окна, сбрасываю здесь же рюкзак… всё. Всё.

Из коридора доносится тихий разговор – Патти общается с себе подобной. Этого, пятнистого, совсем не слыхать, а кукла что-то мягко мурлычет… на китайском, что ли? Или корейском?..

Сижу. Нужно отдышаться.

Я чуть его не убила. Чуть не убила человека. Опять.

Где-то на стене тикают часы. У стульев прозрачные пластиковые сидушки и спинки. Пахнет пылью и плотной древесиной. Небо за окном яркое, глубокое. Холодильник щёлкает, дрожит и начинает мерно гудеть. Над ультрасовременной серебристой кухней включается подсветка – похоже, Патти нашёл генераторы.

Пол подо мной становится тёплым. Часы тикают. Холодильник гудит. Время идёт… секунда, минута, час…

Кое-как снимаю пальто, шапку и кожанку, сворачиваю аккуратненько. Сижу. Грею попу.

Часы тикают.

Хочется закурить, как тогда, на балконе, и сидеть дальше, пока… пока что? Патти сказал, что объяснит. Ничего не понимаю, ничего. Пат ведь терпеть не может других роботов, крошит их, как крейзи терминатор, а тут на тебе! Команда, семья… ага, как же! Нужны они больно! Розовая моль и… этот её, пятнистый, они…

Этот заходит на кухню. Сквозь частокол прозрачных сидушек, спинок и хромированных ножек я вижу только высокие чёрные ботинки, штаны с карманами везде, где только можно, и висящий на одной лямке рюкзак… рюкзак опускается на пол, этот садится на корточки, и ко мне под стол неторопливо катится банка с колой.

Отпинываю банку обратно. Пошёл он!

В ответ раздаётся горестный вздох, а после – молодой, но вполне себе мужской голос:

– Хм… ты… может, тебе что-нибудь другое принести? Воду? Пиво?

Совсем охренел!

– Лучше унеси, – советую охреневшему. – Унеси отсюда свою наглую жопу. Это моё место.

Придурок. Ему чуть башку не отстрелили, а он лезет. Тупица. Почему я вообще должна с ним разговаривать? Зачем Патти их сюда приволок? И… а где Патти? Где Патти?! Почему его так долго нет? Сколько я уже здесь сижу? Сколько прошло времени?! Минута? Час?! По… почему его так долго нет?!

В одно мгновение мне становится очень жарко. Стулья с грохотом летят в разные стороны, я бросаюсь к выходу, отталкиваю чужака, выбегаю в коридор:

– Пат!

Его нет в соседней комнате!

– Патти!

И в следующей тоже! Почему он не отвечает?! Он всегда откликается, когда я его зову, всегда!

– Патти! Ты где?! Пат!

Коридоры этой огромной квартиры кажутся бесконечными, а комнаты – одинаковыми. Задыхаясь, я верчусь на месте. Его нет, нет, нет!

– Алиса…

Это не Патти, это чужак меня догнал – у него взъерошенные светлые волосы и светлые же глаза.

– Алиса, они в этом, как его… спортзале, что ли. Направо, потом ещё раз направо.

Поворачиваю раз, второй, дёргаю в сторону дверь-купе…

Патти и кукла сидят на полу посреди пустого танцевального класса и светятся, как новогодние ёлки. Пат мигает красно-бело-зелёной подсветкой, Барби – розовым неоном. Пол и многочисленные зеркала отражают эти огоньки, множат их, а я стою и смотрю.

Странное зрелище. Такое красивое, космическое. И почему-то пугающее.

Из-за плеча раздаётся негромкое:

– Они слушают музыку. Барби умеет… э-э-э… транслировать разные мелодии. Блютузом и ещё радиоволнами. Я тоже слушаю, ну, то есть, когда уверен, что мы с ней в безопасности, слушаю, у меня есть… хм. Лучше вот… возьми.

Сердце колотится где-то в горле. Кошусь на чужака, беру протянутые им наушники, надеваю… да, это музыка. Что-то неторопливое, плавное, но с электронными вставочками. Патти покачивает круглой головой. Кукла напротив него улыбается, взмахивая тонкими ручками в такт мелодии, как будто дирижируя.

Пат сказал, что мы теперь команда… семья? Не знаю. Ничего не понимаю.

Я запуталась.

Снимаю наушники, тихо закрываю двери-купе, чтобы не мешать. Руки трясутся. Мне ужасно стыдно. Это я – робот. Я, а не они. Тупой, трусливый, психованный робот. Дыхалка совсем ни к чёрту, ноги не держат, руки ледяные. Опираюсь плечом о стену, сердце перебивается, дышать тяжело, сглатываю раз, другой, горло будто пережато… сейчас пройдёт, сейчас…

Я усталый робот… дырявый бак… надо быть… героем, а я…