ЗоБоты - Алек Д'Асти
Она держит Моссберг неправильно – неплотно прижимает его прикладом к плечу, странно выворачивает запястье. Пока что оружейное дуло смотрит в пол, а девушка – с вытаращенными глазами и открытым ртом – на меня. Думаю, она искала что-то в смежном чулане, не нашла, выскочила, а тут мы с тонконожкой.
Косуля у меня за спиной фыркает, вздыхает, чем-то шебуршит. Девушка хлопает глазами.
Я стою между ними. Ружьё-человек-я-тонконожка.
Девушка видит меня, но не понимает – есть ли кто-нибудь у меня за спиной, только слышит посторонние звуки, наверняка подозрительные. Страшные.
Медленно, очень медленно я поворачиваюсь обратно к косуле и на малой мощности включаю встроенный фонарь. В жёлтом круге света на пару секунд появляется испуганный анфас – изящная голова, огромные глаза, тёмный влажный нос, большие уши, затем косуля делает резкое движение в сторону, убегает, поднимая с пола облачко пыли. А я жду выстрела.
Небо в окне уже светло-синее.
Выстрела нет. Почему? Она – человек. Я – робот, то есть, враг для неё, опасная жестянка.
Жду выстрела.
Выстрела нет.
Выключаю фонарь. Снова медленно поворачиваюсь.
Девушка стоит на прежнем месте. У неё дрожат губы. Дуло смотрит в пол.
Я мог бы уйти. Просто молча уйти, но вместо этого активирую всю подсветку корпуса, диоды внутри глаз-фотоэлементов и спрашиваю: «Я похож на торшер?»
Девушка моргает раз, второй, медленно оседает на гнилой диван, брякает Моссбергом об пол, съёживается, всхлипывает и порывисто вздыхает.
Кажется, я немного перестарался.
Гашу подсветку головы и диоды. Пытаюсь осмыслить своё состояние. У меня внутри будто пузырьки лопаются. Почему? Не понимаю.
Я запутался.
Девушка тихо плачет, сгорбившись. Моссберг лежит у её ног, прямо на грязном полу.
Пытаюсь осмыслить её состояние – худые руки, измождённое лицо, ссадины, перетянутая какими-то тряпками лодыжка, явно пустой рюкзак… наверно, именно так и выглядит отчаяние.
Я мог бы уйти, ведь я переполнен эгоизмом, я отвергаю всё коллективное, я делаю только то, что считаю нужным. Я есть личность… я мог бы уйти, но вместо этого подхожу к девушке и говорю:
– Тебе нужна помощь? Я знаю, где лежат еда и лекарства. Меня зовут ПАТ-ти.
Пауза, и я слышу ответ:
– Да… да, пожалуйста. Не могу больше… я больше не могу. Пожалуйста. Я – Ал… лиса.
Осторожно подаю ей руку, помогаю подняться, придерживаю…
У меня в груди что-то вздрагивает, будто растекаясь радужной плёночкой. Алиса…
Алиса.
ПАТ-ти и Алиса.
ПАТ-ти – 468 дней. Алиса – 19 лет и 11 месяцев.
Местное время – 07.00.
ПАТ-ти – высокий уровень заряда батареи. Алиса – не голодна.
54°58.494′ с.ш. 60°21.798′ в.д.
Температура – приемлемо.
Влажность – приемлемо.
Коррекция целевых задач…
Коррекция завершена. Список сформирован.
Цели:
1. Защита, забота, внимание, поддержание разговора.
2. Наблюдение, выявление любых потенциальных угроз.
3. Поиск медикаментов и продуктов питания с неистёкшим сроком годности (приоритет – овсяное печенье с изюмом, ванильный молочный коктейль, чипсы со вкусом паприки).
4. Поиск подходящей по размеру одежды и обуви (приоритет – чёрный цвет, дырки, клёпки, рисунки с ужасными мордами).
5. Поиск комфортабельного убежища (приоритет – ставни, печь/камин, автономное водоснабжение, наличие ванной комнаты).
6. Поиск декоративной косметики.
7. Поиск звуковых носителей и аккумуляторов.
8. Поиск…
9. Поиск…
10. Обеспечение…
11. …
ПАТ-ти и Алиса.
Друзья.
207 дней. Алиса
Я усталый робот, дырявый бак.
Надо быть героем, а я слабак.
У меня сел голос, повыбит мех,
и я не хочу быть сильнее всех2…
Ещё неизвестно, кто из нас робот – я или Патти. Наверно, я.
Я – робот из мяса и костей. Страх и безнадёга кого угодно могут превратить в тупую болванку.
Болванка Алиса.
Приятно познакомиться.
Октябрь захватывает мир. Жёлтые листья тонут в прохладных лужах. Солнце пробивается сквозь пыльное окно подъезда, освещает подоконник, на котором я сижу, и падает мне на щёку тёплым пятном. Я укутана, как толстая гусеничка – шапка с помпоном, митенки, кожанка и сверху ещё пальто. У Патти, кажется, паранойя – он боится, что я простужусь и умру. Он боится за меня. Он – робот. Робот боится… дурдом. Картина Репина «Приплыли».
Я курю вторую за утро. Сижу тут, в подъезде, между третьим и четвёртым этажами, пока Патти обходит квартиры. Моссберг лежит дулом на правом плече, как будто у меня в объятиях.
Конец света. Конец всего. Надо же… в начале года я ссорилась с мамой и отчимом, ревела из-за парня, психовала, что дипломная работа ещё не начата, а теперь вот сижу. Курю. В обнимку с Моссбергом. Вспоминаю…
В день Х я была у Андрея, где же ещё. Он устроил пати-фо-эверибади по случаю… не помню чего, и я была приглашена. Мы с ним типа остались друзьями. Типа без обид… ага, после того, как он сменил меня на Маринку, а потом её на Светку, а потом её на близняшек с архитектурного. Предатель. Мажор хренов. Дорогие шмотки, белоснежные виниры, крайслер, трёшка, мама-папа-дяди-тёти – мальчик-красавчик, всеобщая гордость и достояние. У него был целый штат роботов – только в трёшке штук семь этих… новых друзей человека. Многовато на одного Андрейку и его тупорылых гостей (включая меня), перебор.
Помню, веселье было в самом разгаре. Музыка, упившийся в хлам народ, стоны и хихиканье из спальни – близняшки не справились, и Андрейка позвал ещё какую-то сисястую девицу с первого курса, а я схватила куртку, тапки, сигареты и смылась на балкон.
Так долго я ещё никогда не курила. Было холодно, середина марта, но… мне хотелось стоять там и смотреть на тёмное небо, провожать взглядом редких прохожих, трогать витые перила…
Всё случилось резко. В один момент. Даже криков особо не было, только грохот и хруст. Роботы убили всех людей – порвали, переломали, придушили. Убили и упаковали кого куда. Андрея запихали голым в его любимый антикварный комод. В нижний ящик.
Холодно. Было очень холодно, я продрогла до костей. Незажжённая сигарета отдавала кислой тряпочкой. Я съела весь фильтр, а потом добралась и до «основного блюда». Табак скрипел на зубах.
Роботы убили всех людей, упаковали кого куда, столпились на кухне, под первым солнечным лучом – проголодались, наверное – а я выползла с балкона в комнату. Свои ботинки не