Винсент Килпастор - Беглый
Жаль только дверь в бункер шефа оказалась закрытой.
Мясничий летел на меня, как бык вырвавшийся с корриды. Вместо рогов в руках быка была ужасающего вида пика с перемотанной изолентой ручкой.
С тоской я прижался спиной к двери и подумал — «совсем не факт, что он сейчас контролирует состояние аффекта и не пригвоздит меня к дверям шефовских покоев в самое ближайшее время. Интересно вот все же — за что посадили мясничего?»
В смертельной агонии я заколотил по двери всем своим телом.
В бункере шефа, очевидно гуляли сквозняки, потому что он был облачен в пижамку и вязаную лыжную шапочку с надписью «Бинокор».
— Эргаш, нима болди? — сонный шеф обратился не ко мне, а к мясничему.
Окончательно прокиснув и потеряв контроль над ногами, я грохнулся на пол перед Рустамом, протягивая ему куль с мясом:
— Что это, Рустам-акя?
По лицу шефа было легко определить, что Рустам недоволен ночным вторжением да еще и по такому неприятному поводу. Он подошел к мясничему и ударил его по щеке мягкой царственной ладошкой:
— Канакадур неугомонный адам сан, а, Эргаш?
И мне:
— Спасибо, я сам разберусь. Можешь возвращаться на пост.
Я шел обратно и наслаждался кипящим внутри адреналином. Проходя через варочный цех, я отметил, как поварята одновременно забрасывают в котел и рисовую сечку, и картошку, и капусту.
Если бы все было, как говорят блатные «по уму» — именно тут должен был днем и ночью сидеть смотрящий и не позволять воровать с супа навар, мясо, и забрасывать продукты все вместе — так будто готовишь силос для скота. Этот осклизлый запах сильно разваренного риса с капустой знает и ненавидит всякий совершивший зазаборное путешествие в местечке с поганым названием «пост-советское пространство».
С видом победителя я у стало просигналил татарке на воротах первого и залег в Валеркино кресло. Операция прошла успешно. Завтра они у меня должны стать шелковыми. Если верить Валерчику. Хотя до сих пор все получалось именно по его словам.
* * *Но мой перерыв был коротким. Вскоре в будку приперся поваренок и сказал, что меня ожидает сам шеф.
В картофельном дворике уже находились все поварята ночной смены, мясничий и Рустам в своем идиотском ночном колпаке.
В руках Рустама была гигантская деревянная мешалка для главного котла варочного цеха.
Мешалка была изящно выполнена в форме весла для спасательной шлюпки.
Мясничий уперся руками в забор, приняв довольно однозначную мазохистскую позу. Поплевав на ладони, шеф вдарил ему веслом по булкам.
Мясничий не издал ни единого звука, только задышал на октаву выше. Задышало и маленькое стадо окружающих место экзекуции поварят.
Не нужно быть фрейдистом, чтобы оценить всю глубокую сексуальность сцены. Каждый удар веслом по круглой заднице мясничего все больше распалял Рустама и означал: «не забывайте кто вас тут**** и кормит».
Вдарив врача вражеской сборной разов пятнадцать, Рустам остановился, чтобы отдышаться и, обняв весло, повернулся ко мне:
— Ну что? Теперь ты доволен?
И вся кухонная челядь, включая мясничего, лицо которого стало багровым, глянула на меня с немым вопросом:
— Ну что? Ты доволен?
От такого пристального внимания я аж съежился.
— Да-да — да-да, конечно доволен! Что вы? Мне знаете… Но главное, главное, чтобы Сагит был доволен…
Рустам протянул весло одному из поварят и сказал — Идите работать
* * *Из военной хроники
13 ноября талибы без боя оставили Кабул, находившийся под их властью с 1996 года.
Несколько дней спустя они контролировали лишь южную часть Афганистана, и город Кундуз на севере. Осада Кундуза продолжалась с 16 по 25 ноября и завершилась капитуляцией удерживавших город сил Талибана.
Пленные были помещены в старинную крепость Калайи-Джанги, где, однако, подняли мятеж, который был подавлен Северным Альянсом при поддержке американских спецподразделений и авиации лишь через неделю.
Из числа восставших выжили несколько десятков человек.
К концу ноября под контролем талибов оставался только один крупный город — Кандагар, колыбель движения Талибан. Здесь находился и лидер движения мулла Омар.
2. 7
Мне понадобилось три месяца — ровно девяносто дней — чтобы стать законченным сильвестром столово́й.
Не стану утомлять вас подробностями. Тем более вы должны помнить — ну, я рассказывал уже не раз про первый заезд в мою первую зону. Тогда с перепуга и под крылышком начальника оперчасти нам удалось запустить, как это модно сейчас говорить — эффективный старт-ап.
Несколько лет довелось контролировать процентов шестьдесят всей торговли марихуанкой в одной отдельной взятой наманганской зоне. Было весело. И я до сих пор горжусь созданной нами бизнес-моделью. Сейчас модель успешно применяется во всех странах ШОС, ОДКБ, СНГ, ТС, ЕАЭС и прочих литерных абревиомонстров, звонких и шипящих.
Покрывать торговлю ворованными из чужих мисок продуктами вовсе не так интересно, и гордиться достижениями на этой ниве крайне затруднительно.
Скажу только вкратце — сначала мне начал регулярно отстегивать мясничий, потом поварята, потом хлебораст, потом диетчик и, наконец, сам шеф-губернатор Рустам.
Хотя, нет — привираю — Рустам отстегивал не от страха, а за долгосрочную аренду розничных точек, кои мои злой гений создал в каждом секторе колонии.
Тут очень помог верный Баев. Представьте себе, в каждом секторе оказались либо глухонемые, либо слабослышащие преступники. Все эти мычащие бандиты хорошо знали сурдопереводчика Баева.
Баев был для них легендой, Робин Гудом, если хотите. Ведь он сидел и пострадал исключительно за то, что справедливо защитил глухонемого в суде.
Ну что тут еще добавить? Разве что дружеский совет — захотите мутить чего по-взрослому, не задумываясь, смело работайте с глухонемыми. Они всегда молчат на допросах.
Ужин Сагиту с Греком теперь готовили умелые поварята Рустама, а я разве только накрывал на стол.
У меня от этих приятных хлопот быстро наметилось довольно заметное брюшко — которое плохо скрывал прикупленный по случаю, слегка подержаный физкультурный костюм.
Повязку СПП я больше не носил. Зачем? Меня в лицо знали абсолютно все, начиная с мелочных и падких на илик офицериков штаба — до последнего пидора-золотаря.
И тут в очередной раз я с горечью убедился, что достаток и материальная обеспеченность вовсе не являются залогами человеческого счастья.
Во-первых, деньги даже если вы их зарабатываете для последующего распределения среди бронзовых звездоносцев из зангиотинского кремля, деньги, они всегда любят тишину.
А какая тут нахер тишина, извините, если все как на ладони? Сильвестр столово́й это подобие эдакого уважаемого государственного преступника — типа ташкентских салимов с гафурами или московского чубайса.
Все без исключения знают — этот вот человек — преступник и его рано или поздно должны засадить в тюрьму. Однако до поры отчего-то не засаживают, и даже низко раскланиваются при встрече.
Завхоз Сеня больше уже не дарил мне теплое нижнее белье. При каждой нашей встрече, перед тем как протянуть мне свою задубелую на российских лесоповалах ручищу, Сеня теперь делает хитрую рожу и грозит мне пальцем:
— Нуу, Шурик! Нуу-у аль-кайда ты хуева!
Теперь сенин «братишка» приходит и берет, правда, сильно не наглея, все что ему заблагорассудится. А мне осталось только заискивать перед ним и ему подобными.
* * *Я жил тогда с железной уверенностью — скоро запалят, совсем скоро, во как раз сегодня, скорее всего и прихлопнут. Как всем известного директора Елисеевского гастронома, меня ждала либо тюрьма — в виде штрафного изолятора, либо инфаркт. Это ожидание неминуемого провала может испортить сон и аппетит даже если у вас слоновья шкура. А я художник издерганный жизнью, вы же сами знаете.
И все это я мог бы легко перенести, если бы не беда с источником света и жизненной радости — моей славной и иногда взбалмошенной татарочкой.
Ее пост находился как раз напротив столовских ворот — через плац. Иногда я подходил к решетке и подолгу наблюдал, как она борется со сном, или читает свою вечную гиту, или шустрит выпуская из сектора нарушителей секторного режима.
Конечно же мое нынешнее положение сильвестра отразилось и на ней. Девчонка стала правильно питаться и теперь ее щечки украшали румяные розочки. Вся ее родня поднялась из Ташкента и съехала на историческую родину — в Казань.
Посылки татарка ловила крайне редко, а свиданок вообще лишилась. Это открывало мне неограниченые возможности. Проявлять заботу о самке — это у нас на уровне низких инстинктов прописано.
