Вместе - Дэйв Эггерс
– Ей, – поправила Дилейни.
– Ей? – машинально переспросил Алессандро и побледнел.
О нет, подумала Дилейни. Она такое уже видела.
Алессандро встал. Он явно не знал, что делать. Волосы полностью закрыли ему лицо, но он больше не убирал их. Дилейни показалось, что он готов напустить в помещение газа и чиркнуть спичкой.
– Все нормально, – сказала Дилейни. – Ты же говорил про мистера Рочестера.
– Да? – недоверчиво спросил Алессандро через занавес волос.
– Конечно. Ну, если бы мистер Рочестер был живым человеком, мы могли бы сказать ему, что людям нравится читать о нем.
Алессандро заткнул часть волос за ухо, показав испуганный левый глаз.
– Хорошо. Ладно. – До него, по-видимому, дошло, что Дилейни предлагает ему способ спастись от провала. – Да, я об этом и говорил.
Он проверил браслет в поисках сообщений от “ТвоегоГолоса”, но ничего не нашел – “ТвойГолос” не читал романов. Он расслабился и уселся обратно в кресло.
– Так о чем мы? – Как у только что восставшего из мертвых, мысли у него еще путались.
– Ты говорил, что мы могли бы исправить “Джейн Эйр”.
– Да, могли бы. Но поскольку автор мертва, она, – он произнес это с таким нажимом, словно хотел стереть долгие века шовинизма и невежества, – не может сама узнать об этом из имеющихся данных.
– Не повезло, – сказала Дилейни, и Алессандро улыбнулся.
– Но живой автор или издатель может получить цифры и поступить так, как они подсказывают, – продолжил он. – И такие данные уже подтвердили свою огромную ценность. Именно те цифры, о которых я сказал, – сколько человек покупают книгу, сколько начинают ее читать и сколько заканчивают. Разумеется, завершение чтения положительно сказывается на последующих продажах, потому издателям очень важно знать, где и почему люди перестают читать. Иногда это очевидно. Как тут, с неприятной героиней. Мы можем помочь исправить это. “АлМас” написал очень простую программу для превращения неприятных персонажей в любимчиков читателей.
– Ого.
– Главное, чтобы главный герой вел себя так, как вам нравится.
– Совершенно логично.
– Правда же? Однако отчего-то многие писатели этого не понимают. Но мы уже проникаем в колледжи и магистерские программы, так что теперь у них есть информация. Мы даем ее бесплатно, в качестве жеста доброй воли.
Дилейни одобрительно-восхищенно присвистнула.
– Но есть и структурные проблемы. Например, людям не нравится эпистолярный жанр. Мы выяснили, что читатели обычно пропускают в книге большинство писем, особенно если они отделены от остального текста отступами или набраны другим шрифтом. Тем не менее они готовы их читать, но если в каждом письме не более 450 слов, если они встречаются не чаще чем через сто страниц и если включены в общий текст – тот же размер, тот же тип шрифта, те же отступы и ни в коем случае никакого курсива.
– Разумно, – заметила Дилейни.
– Мы узнали так много интересного! Самым простым было определить нужное количество страниц. Книга не должна быть больше 500 страниц, абсолютный максимум – 577.
– По-моему, даже это слишком много, – сказала Дилейни.
– В общем, да. Еще один важный фактор – количество идей или тем в одной книге. Мне казалось, читатель способен вынести штук девять-десять, но знаешь, что оказалось?
– Три? – предположила Дилейни.
– Именно! Больше трех основных идей – и люди бросают чтение. Плохо, когда автор разбрасывается идеями направо и налево, особенно если на сегодняшний день они уже устарели. Например, Жюль Верн на протяжении двадцати страниц описывает технологию, от которой давным-давно отказались. Это ведет к более высокому проценту недочитывания и к более частым пропускам страниц. Те, кто склонен пропускать неинтересное, формально часто дочитывают книгу до конца, но по меньшему времени, уделяемому каждой странице, мы можем заключить, что они на самом деле не читают значительную часть текста. Мы постоянно видим это в любовных романах, где люди читают как бы по диагонали, пока не дойдут до… – Алессандро внезапно замолчал. Было очевидно, что он не может сказать “до секса”, “до постельных сцен” или даже до “пикантных подробностей”. – До наиболее волнующих романтических эпизодов, – наконец выкрутился он и тут же испуганно округлил глаза, не понимая, справился или только что потерял работу.
Дилейни пожала плечами и улыбнулась. Алессандро уловил намек, и на его лице отразилось облегчение.
– Так вот, эти исследования привели к скандалу с Фонтенбло, – продолжал он. – Нельзя винить в этом Бейли, потому что он об этом не знал, а если б знал, то наверняка не одобрил бы. Это был просто эксперимент, совместный проект с издателями.
– Ты про того ИИ-автора?
– Да, про Донну Фонтенбло.
– Когда машины писали целые книги?
– Нет, это преувеличение. Суть была в том, чтобы ИИ написал те части, которые все равно никто не читает, – проходные вещи, о которых я говорил. Популярные сцены, кульминационные события и самые поэтические отрывки все равно писали люди. Такие моменты выигрывают от человеческой руки.
– Без сомнения, – согласилась Дилейни. – Разумное разделение труда.
– Точно. Если мы ценим людей, мы должны избавлять их от скучных задач. Анализируя любовные романы, мы пришли к выводу, что полностью текст прочитывают менее четырех процентов пользователей. Поэтому в качестве эксперимента мы в сотрудничестве с несколькими издателями подключили ИИ к работе над теми фрагментами, которые обычно никто не читает. На самом деле значительная часть коммуникации уже давно осуществляется таким образом. Например, ИИ исправляет речи для политиков.
– Я об этом слышала.
– Ну вот. Я не хочу, чтобы ИИ писал целые книги. Никто не хочет. Бейли не считал, что человека можно целиком и полностью заменить, это просто глупость. Но он считал – мы считаем, – что у алгоритмов своя роль. Бейли изучил руководства по писательскому мастерству и сочинению сценариев, “Тысячеликого героя” Кэмпбелла, а потом стал читать про схемы, формулы, и это слово, “формула”, привело его к озарению. Ведь формула – это, по сути, алгоритм.
– Точнее не скажешь.
– Для начала возьмем, к примеру, сценарии. Их ведь всегда пишут по формулам. Мы провели анализ и обнаружили, что любой успешный сценарист строго придерживается определенных правил, и сценаристы, которых мы привлекли, заверили нас, что в их рядах все согласны с тем, что формула – это не ограничение, а, наоборот, ключ к свободе. Знание правил позволяет творить в определенных границах. Мы выяснили, что в 82 % лучших сценариев завязка происходит на странице 11. Ты можешь считать писательство мистическим непознаваемым искусством, но на самом деле здесь присутствует точная наука, и отрицать это было бы нелепо. Данные – это…
– Комфорт, – закончила
