Вместе - Дэйв Эггерс
– Вдовец, – сказал водитель.
– Кто? – не понял Уэс.
– Вдовец, так его называют. Он тут уже не первую неделю.
Когда машина проезжала мимо, мужчина заглянул к ним в окно, и его голубые глаза задержались на лицах Дилейни и Уэса. Он знал, что они “совместные”. Он затряс своим плакатом и закричал:
– Услышьте меня!
Дилейни сжала руку Уэса, чтобы тот не ляпнул чего-нибудь. Уэс отвернулся и высвободил ладонь.
– Услышьте меня! – снова прокричал Вдовец.
Дилейни показалось, что сейчас он бросится прямо на их машину. Она раньше не слышала о нем и его плакате. Но ситуация была не нова. Жену этого человека кто-то убил – неизвестный преступник, полиция, неважно. Это было снято, выложено в Сеть и сохранено навсегда. Никто не собирался удовлетворять его требования.
– Сделайте что-нибудь! – кричал он. – Я знаю, вы там работаете!
Дилейни встретилась с ним взглядом. Он был не больше чем в десяти футах, глаза его были безумны.
– Я пытаюсь, – одними губами произнесла она.
– Что? – прокричал он. – Что ты сказала?
Уэс, пораженный, повернулся к Дилейни. Она что, действительно что-то сказала или показала этому человеку? С ума сошла?
Дилейни примирительно подняла руки, тут они наконец преодолели затор, и машина набрала скорость. Сердце Дилейни колотилось все сильнее. Такси въехало на Трежер-Айленд и начало спускаться к кампусу “Вместе”.
В прошлом уже предпринимались попытки выступить против размещения в открытом доступе материалов, разжигающих ненависть, распространяющих ложь и содержащих сцены насилия, но ни одна из них не имела успеха. Со временем стало понятно, что с этим ничего не поделаешь. Лишь однажды “Вместе” попыталась принять реальные меры, но это лишь доказало, что вина лежит не только на компании, но и на нескольких миллиардах пользователей. Желая умилостивить Евросоюз, “Вместе” представила новую медиаплатформу, “Буэ”, специально отведенную для размещения всего отвратительного и антиобщественного. В компании надеялись, что тролли и социопаты будут вариться там в плотно закрытом котле оскорблений и призывов к взаимному уничтожению, не задевая чувства добропорядочных граждан. По мнению Бейли, все беды в Сети создавали всего один-два процента отморозков. Но как только “Буэ” была запущена, туда потянулись миллионы, а затем и миллиарды вроде бы нормальных людей. Она стала популярнее всех остальных платформ компании вместе взятых. Людям были нужны кровь и кишки, поэтому “Буэ” потихоньку слили с мейнстримовыми платформами. Небеса “Вместе” могли вместить даже преисподнюю.
Дилейни и Уэс подошли к главным воротам. Кампус купался в солнечных лучах. Дилейни взглянула на часы. Они приехали на тридцать минут раньше.
– Пойдем позавтракаем, – сказала она.
***
Они пошли завтракать в огромный атриум, где от центрального круглого буфета расходились лучами сорок длинных гранитных столов. Это была самая праздничная и располагающая к общению столовая из всех, что Дилейни доводилось видеть. В одном конце зала помещался большой экран, закругляющийся по сторонам, как скобка. Нуждаетесь во вдохновении? В совете? – вопрошал экран. – Поговорите с Живой Стеной Вдохновения, Благодарности и Добрых Чувств! На экране появлялись и исчезали улыбающиеся “совместные”. Потом возникло изображение Мэй Холланд, пожимающей руку полицейскому. “Мы гордимся сотрудничеством с местными департаментами полиции и вместе делаем города безопаснее, – гласила подпись внизу. – С помощью нашей программы «ЗамГлаза» общины могут лучше, чем когда-либо, обеспечивать собственную безопасность благодаря взаимному наблюдению…”
– Ага, – сказал Уэс, – а столовая называется “Едвилль”.
На его лице было написано страдание.
– Здесь очень много интересных названий! – с нарочитой радостью отозвалась Дилейни.
Они обошли буфет, впитывая глазами буйство разнообразных красок. Любой фрукт можно было взять целиком или нарезанным на причудливые кусочки. За серебряными подносами и противнями с картофельными блинчиками, вегетарианскими колбасками и фальшивым беконом из морских водорослей замерли повара. Осознав, что тарелок здесь нет, Уэс зачерпнул горсть ананасовых кубиков и безглютеновых шариков из овсянки.
– Мои глаза, – пробормотал он. – Я боюсь за свои глаза.
Кажется, он не моргал с того момента, как они оказались в кампусе. Он со вздохом посмотрел на буфет, вокруг которого собралась пара дюжин людей в разноцветной лайкре, каждый с едой в руках. Потом мотнул головой в сторону группы мужчин за сорок, рельеф их ягодиц во всей красе блистал в лучах утреннего солнца.
– Я хочу это развидеть, – сказал он. – Жуть какая-то.
Дилейни приложила палец к губам. Уэс закинул в рот подрагивающий шарик с жидкостью и сжал челюсти. Его веки тут же захлопнулись и вновь распахнулись, глаза слегка вылезли из орбит, он сглотнул и ухмыльнулся. Дилейни подумала, что питьевые шарики могут ему понравиться. Они же дурацкие, а Уэс любит все дурацкое.
– А вот это прикольное.
– Посмотри на экран, – сказала она.
Уэс повернулся. Тайна есть ложь, гласила надпись вычурным шрифтом. Делишься – значит, любишь. Это были обычные банальности. Мир хочет, чтобы за ним присматривали. Дальше появились объявления о занятиях. Сегодня должен был состояться онлайн-семинар под названием “Креативность: можно ли ее купить? И сколько она должна стоить?”, ведущий – приглашенный специалист по статистике.
Посетителям предлагалось посылать на экран свои сообщения – при желании анонимно, – которые затем отображались на нем огромными буквами. Если другим сообщение нравилось, они могли ставить ему смайлики, и если смайликов набиралось достаточно много, оно задерживалось на экране надолго и увеличивалось в размерах. Авторы идеи рассчитывали, что экран станет динамичным цифровым салоном, но результат, как показалось Дилейни, пока никак не дотягивал до “Алгонкинского Круглого Стола”[14]. “Порадуйся себе!” – гласило первое новое сообщение. “Благодарю вас!” – возвещало следующее.
– Не ожидал, что здесь будет столько фруктов, – заметил Уэс. – Точнее, тропических фруктов. Сейчас вроде как не сезон. Посмотри, сколько бананов.
Дилейни кое-что пришло на ум. Она пристально уставилась на Уэса, пытаясь привлечь его внимание.
– Что? – не понял он, озираясь по сторонам. – Что такое? Что-то случилось?
Она растянула губы в жуткой улыбке. До Уэса наконец дошло. Она предполагала, что их слова записываются и проверяются в реальном времени “ТвоимГолосом”.
– Как мы в Калифорнии можем есть бананы, – проговорила она, тщательно подбирая слова, – если их собирают нищие работники в Гватемале, за три тысячи миль отсюда?
Уэс кивнул. Он что-то понял – по крайней мере, что он должен что-то понять.
– Хороший вопрос, – подхватил он. – Эти бананы на самом деле из Гватемалы? Я думал, откуда-нибудь поближе. Во Флориде растут бананы?
– Нужно послать эти мысли на экран, – сказала Дилейни и попыталась вспомнить, что за непростительное название у этого устройства. Она осмотрелась и обнаружила его выгравированным на стене. – Послать “Живой Стене Вдохновения, Благодарности и Добрых Чувств”. – У нее не было никакого плана, сейчас она просто хотела проверить, насколько эта система поддается влиянию. – Давай спросим у сообщества, что они думают об
