Корпорация любит нас - Андрей Валерьевич Скоробогатов
* * *
Они шли по стране механических кур уже вторые сутки. Хотя, понятие «сутки» здесь было условно, потому что гигантские лампы на вселенском потолке включались и выключались с непонятной периодичностью. Еда в консервах была постная и неприятная — в основном попадалась сельдь и ставрида, реже — телятина в томатном соусе. Один раз они останавливались на ночлег в каком-то старом деревянном вагончике. Ник всё боялся уснуть, думая, что летающая консервная банка упадёт ему на голову, проломив доски крыши, но Толстой успокоил его, сказав, что за всё время существования мира ещё ни одна консерва не упала никому на голову.
Сон был неровный и неприятный. Снилась каша из воспоминаний о Верх-Исетске — лица офицеров, стены Твердыни Корпорации, панорама города и голое тело тюремщицы Светланы. Он пытался расспросить своего спутника о стране Корпорации, но тот, похоже, сам знал не так много.
После ночлега они снова шли по полям мира-курятника. Курицы всё прятались, и Толстый объяснил, что они всегда так делают, когда приходит кто-то извне. Ник пересказывал произошедшее с ним в последних четырёх мирах, но очень скоро темы для разговора кончились. Толстый был неприятно молчалив.
— Ну, скоро уже? — спросил Путник, присев на ближайшую скамейку, выраставшую из грязи. Мир-курятник начинал ему надоедать.
Толстый укоризненно покачал головой.
— Ты не прав. Нам ещё около суток.
— Но почему так долго?
Проводник посмотрел вдаль и не ответил
— Расскажи, Толстый, — вспомнил Ник через пару десятков шагов. — Ты говорил, что к тебе приходят жители мира Корпорации, как ты его называешь. Кто это был? Кто-то из генералов?
— Я не скажу.
— Почему?
— Ты не прав, когда считаешь, что так просто можно об этом спрашивать, — снова качнул головой Толстый. — Извини, я не могу тебе сказать, кто приходит к нам, это большая тайна.
Путник прищурился и нехотя поднялся.
— Настолько большая, что ты не можешь рассказать её мне, своему другу?
— Ты не прав, если хочешь обидеться на меня за это. Я просто не могу. Идём, всему своё время.
— А слонотавры? Тоже заходят?
Толстый поколебался какое-то время, но всё же ответил.
— Нет, ты не прав. Мы их не пускаем. Следует остерегаться всех, кто с хоботами.
— Казимир… — вдруг вспомнил Путник. — Ты слышал о нём раньше? Он говорил, что он тоже Путник.
Собеседник нахмурился.
— Слышал. Виделись пару раз, но уже давно не общаемся. Скользкий тип. Будь осторожен с ним.
— Скажи ещё вот что, — попросил Ник. — Ты когда-нибудь видел двойников?
— Нет, такого не было, — гордо произнес Толстый, пошевелив ушами-воронками. — Я один такой.
— А я видел… В той Стране Песка, помнишь, я говорил?
— Ты не прав, этого не может быть. Ты что-то путаешь. Это было что-то другое. У тебя тоже нет двойников, ты уникальный.
— Получается, вовсе не уникальный…
Ник задумался, Может, всё, что говорили про него слонотавры — ложь? Обман, созданный больным сознанием, попавшим в сонный мир? Путник снова почувствовал страх неведения. Оставалось много вопросов — к примеру, почему в некоторые миры он возвращается, а в другие нет? Почему время в мирах течёт с разной скоростью? Почему в некоторых живут антропоморфы, а в некоторых — люди?
Размышления прервала очередная упавшая рядом консервная банка.
— Что-то я проголодался, — Путник остановился и поднял консерву.
— Ты не прав, это не голод, а любопытство. Впрочем, мне тоже интересно. Ну-ка, что там? — Толстый навис над Путником.
Ник вытер край банки о штаны, открыл крышку, понюхал и показал спутнику.
— Опять селёдка. Бесконечная селёдка, каждый раз одно и то же!
— Ты не прав. В прошлый раз попалась тушёнка, а позавчера утром — шпроты, помнишь?. Отличные, кстати, шпроты. Мне понравились. Бывают вот ещё овощи…
Ник психанул и с размаху бросил банку в грязь.
— Тебе всё нравится! Кроме моих высказываний! Ты мне надоел, Толстый. Всё время начинаешь реплику со слов «ты не прав»! Вторые сутки уже! Прекрати, в конце концов. Мало того, что я не знаю, кто я такой, не знаю, что мне дальше делать! У меня в голове куча вопросов, на которые я не знаю ответа, а каждые полчаса мне на голову норовит упасть консервная банка с гадостью, от которой меня уже тошнит… Так нет, ещё и ты со своими дурацкими «ты не прав»! Я после этого вообще чувствую себя полным кретином!
Под лампами на потолке курятника стали собираться подозрительные тучи.
— Ну, ты не прав, — Толстый постарался сказать это как можно мягче. — Во-первых, на вопросы и указания я не могу ответить «ты не прав». Во-вторых, я отвечаю так не на каждое твоё утверждение, а только на те, которые не соответствуют истине. Так уж получилось, что почти все они в чём-то не верны.
Толстый махнул хвостом.
— И, в-третьих, ты вовсе не болен кретинизмом, просто ты Безымянный Путник. Ты многое не знаешь. Многое забыл. Некоторое не положено знать. А ещё ты слишком многого боишься.
— Но я хочу знать, понимаешь! — Ник отчаянно схватился за ворот пиджака своего проводника.
Лицо Толстого изобразило какой-то наивно-детский испуг, и Ник отпустил. Ему даже стало почему-то стыдно за свою невольную агрессию.
— Идём, — сказал проводник, отряхнув пиджак. — И больше не пугай меня так, ты не прав, когда так делаешь.
Путь дальше пошёл под откос. Жижа под ногами проскальзывала, и Путнику с Толстым приходилось то и дело подхватывать друг друга, чтобы не упасть.
Наконец проводник Ника остановился, отдышался и схватил его за рукав.
— Фу-х. Кажется, мы пришли. Иди вперёд сам.
Путник пошёл вперёд. Через несколько шагов остановился и спросил проводника:
— А ты чего?
— Иди сам.
Посреди широкого пустынного поля виднелся деревянный сруб размерами два на два метра и высотой в человеческий рост. Вокруг стояло много дверей в пустых деревянных косяках. Нику подумалось, что они ведут в другие миры.
Он скинул в грязь рюкзак с винтовкой — всё равно больше не понадобятся — и забрался по деревяшкам вверх. Заглянул внутрь — внизу зияла тёмная пустота.
— Это что, колодец? — крикнул он Толстому.
— Ага!
Путник спрыгнул вниз, на землю, и задумался. Получается, что ему предстоит упасть в эту пустоту, чтобы попасть в новый мир. Не сильно приятно, но всё же.
