Уильям Гибсон - Виртуальный свет
– Теперь сюда, – сказал Фредди, указывая на турникеты.
– А ты что, не будешь платить?
– На хрена? – ухмыльнулся Фредди. – Я покупаю одежду в других местах.
Он открыл бумажник и продемонстрировал Райделлу карточку с эмблемой «Интенсекьюра».
– А я-то считал, что вы на них работаете сугубо по договору.
– Сугубо, но очень часто, – пояснил Фредди, засовывая в прорезь интенсекьюровскую карточку. Райделл прошел через соседний турникет с помощью своего магнитного чека.
– Так это что же, без пяти сотен сюда и не войдешь?
– Да, потому и название такое – «Мышеловка». Они это придумали, чтобы не прогореть на эксплуатационных расходах, защитили себя от зевак, не собирающихся ничего покупать. Каждый вошедший оставит здесь не меньше этих пяти сотен.
Контейнерный город оказался исполинским крытым рынком, если можно назвать «рынком» место, где паркуются не грузовики, а корабли, большие корабли. Судя по всему, пятисотдолларовый минимум никого особенно не отпугивал, люди здесь толклись даже теснее, чем на улице.
– Гонконгские деньги, – сказал Фредди. – Эти ребята откупили целый кусок набережной.
– Слышь, – удивленно воскликнул Райделл, указывая на смутный силуэт, вырисовывавшийся за крановыми балками и прожекторными мачтами, – так это ж мост, тот самый, на котором люди живут.
– Да, – криво усмехнулся Фредди, – только лучше бы сказать не «люди», а «психи».
Он направил Райделла к эскалатору, неутомимо взбегавшему на безупречно белый борт огромного контейнеровоза.
– Охренеть можно, – восхитился Райделл, оглядывая сверху Контейнерный город. – Куда там Лос-Анджелесу, там такого не найдешь!
– Ну уж, не скажи, – качнул головой Фредди, – и я родился в Лос-Анджелесе, так что знаю, о чем говорю. А это – рынок себе и рынок, плешь собачья.
Райделл купил бордовую нейлоновую куртку, две пары черных джинсов, три черные футболки и белье, за все про все – пять сотен с небольшим, так что пришлось доплатить по кредитной карточке.
– Совсем и не дорого, – сказал он, укладывая покупки в желтый полиэтиленовый мешок с эмблемой Контейнерного города. – Спасибо, Фредди, что показал такое место.
– Не за что, – пожал плечами Фредди. – А что там на джинсах написано, где они произведены?
Райделл изучил ярлык.
– Африканский союз.
– Ну вот, – кивнул Фредди, – принудительный труд. Не нужно было тебе брать это говно.
– Я как-то не подумал… А как тут с едой, поесть тут можно где-нибудь?
– Сколько душе угодно…
– А ты-то пробовал когда такую вот корейскую хрень маринованную? Ну, прямо огонь во рту…
– У меня язва. – Фредди методично закладывал себе в рот ложку за ложкой простого, безо всяких там примочек йогурта.
– Стресс, Фредди, это все от стресса.
– Очень смешно. – Фредди оторвался от розовой пластиковой миски и окинул Райделла недружелюбным взглядом. – Ты что, всегда такой юморист?
– Какой там юмор, – печально улыбнулся Райделл, – просто так уж вышло, что я про язву много знаю – у моего отца тоже думали, что язва.
– Так была она у него или нет, язва, у твоего папаши?
– Нет, потом вдруг оказалось, что не язва, рак желудка.
Фредди болезненно сморщился, отставил свой йогурт, покрутил в пальцах бумажный стаканчик с ледяной минеральной, отхлебнул из него и тоже отставил.
– Эрнандес говорит, – сказал он, – что ты учился на копа в какой-то там глухой дыре.
– Ноксвилль, – кивнул Райделл. – И не просто учился, я был копом. Только недолго.
– Ну да, конечно, понимаю. – Фредди не то успокаивал Райделла, не то извинялся за свою «глухую дыру». – Так ты что, прошел полную тренировку по всем этим полицейским штучкам?
– Н-ну, – протянул Райделл, – в нас старались впихнуть всего понемногу. Осмотр места происшествия. Вот, скажем, в этом номере, сегодня. Я точно знаю, что они не работали с суперклеем.
– Не работали?
– Нет. В суперклее есть такая химическая зараза, которая липнет к содержащейся в отпечатках воде, а ведь они, отпечатки, из той воды, считай, и состоят, на девяносто восемь процентов. Ну, так вот, есть такой маленький нагреватель, специально для клея, вставляется прямо в обычную розетку. Включаешь его, затыкаешь окна и двери мусорными мешками, да хоть чем угодно, лишь бы заткнуть, и оставляешь так на двадцать четыре часа, потом возвращаешься и очищаешь там воздух.
– Как это – очищаешь?
– Ну, проветриваешь. Открываешь окна и двери. Потом все как обычно – ищешь отпечатки, обрабатываешь порошком. А там, в отеле, ничего этого не сделали. После такой обработки на всем остается тоненькая такая пленка. И еще запах, как ни проветривай…
– Ни хрена себе, – уважительно протянул Фредди, – да ты, получается, настоящий спец.
– Тут же все на уровне здравого смысла, – отмахнулся Райделл. – Ну, вроде как не пользоваться туалетом.
– Туалетом? Не пользоваться?
– На месте преступления. Не ходить в туалет. Не спускать воду. Ведь если бросить что-нибудь в унитаз… Ты обращал внимание, как там все устроено, вода прет вниз, а потом вверх и снова вниз.
– Ага, – кивнул Фредди.
– Так вот, вполне возможно, что преступник, или кто там еще, бросил туда что-нибудь и спустил. А эта хрень не спустилась совсем и так и болтается там, в трубе. А ты придешь, спустишь воду – и все, с концами.
– Вот же мать твою, – восхитился Фредди. – Ну, никогда такого не знал.
– Здравый смысл, – повторил Райделл, вытирая губы бумажной салфеткой.
– А ведь прав мистер Уорбэйби, точно прав.
– Это про что?
– Он говорит, что мы зря усадили тебя за баранку, что ты можешь заниматься куда более серьезными делами. Сам-то я, если по-честному, совсем не был в этом уверен.
Фредди замолчал, словно ожидая, что Райделл обидится.
– Ну и?
– Ты заметил, что у мистера Уорбэйби на ноге шина?
– Да.
– Ты знаешь этот мост, на который ты еще показывал?
– Да.
– И ты помнишь снимок этой рассыльной соплячки, малолетка такая, крутая, как яйцо?
– Да.
– Ну, так вот, – вздохнул Фредди, – мистер Уорбэйби уверен, что она-то и обворовала этого мужика. И она живет на мосту. А мост этот самый – местечко страшное, жуткое. Там сплошные анархисты, жуть сплошная…
– А я слышал, там самые обыкновенные люди, бездомные. – Райделл смутно припомнил какой-то старый документальный фильм о мосте. – Устроились там и живут.
– Хрен там, бездомные. – Для убедительности Фредди сжал правую руку в кулак и стукнул по ее сгибу ребром левой ладони. – Бездомные, они живут на улице. А эти, на мосту, они же все там сатанисты и хрен знает что. Вот ты, наверное, думаешь, что можешь пойти туда и так себе спокойно разгуливать? Хрен ты там погуляешь. Они ж туда только своих пускают. Это у них вроде как культ, инициации и все такое, белье-мое.
– Инициации?
– Черные инициации, – наставительно поднял палец Фредди.
Нужно думать, ухмыльнулся про себя Райделл, красавчик не имеет в виду расовый аспект этих ритуалов.
– О'кей, – сказал он вслух, – только как это все связано с ногой мистера Уорбэйби?
– Вот там-то, на мосту, ему и повредили колено, – торжественно поведал Фредди. – Он пробрался туда, отчетливо понимая, что рискует своей жизнью, но он был готов на все, лишь бы спасти это дитя. Маленькую девочку. – Фредди прямо упивался своим повествованием. – Эти суки с моста, они же часто это делают.
– Что – «это»? – в глазах Райделла стояли постные, невыразительные физиономии «Медведей-Шатунов».
– Воруют детей, – объяснил Фредди. – И теперь ни мистер Уорбэйби, ни я, ни один из нас не может и близко туда подойти, ведь эти суки, они на нас охотятся, понимаешь?
– А потому вы хотите, чтобы туда пошел я?
Райделл запихнул скомканную салфетку в картонную коробку из-под кимчи.[18]
– Пусть уж мистер Уорбэйби сам все это объясняет, – вздохнул Фредди. – У него лучше получится.
Они нашли Уорбэйби там же, где и оставили, – в темноватом, с высоким потолком кафе; район, сказал Фредди, зовется Норт-Бич. На Уорбэйби снова были эти хитрые очки, но что уж там изучал знаменитый сыщик, оставалось полной загадкой.
Райделл прихватил из машины свой синий «самсонит» и мешок с покупками, ему не терпелось переодеться. Туалет в кафе имелся всего один, на одну персону вне зависимости от пола, в туалете этом была даже ванна, так что он вполне заслуживал гордое название «ванная комната». Судя по всему, ванной этой никто никогда не пользовался – на внутренней ее поверхности была намалевана русалка в натуральную величину. Неизвестный злоумышленник прилепил к животу морской девы коричневый окурок, чуть повыше того места, где кончается кожа и начинается чешуя.
Райделл обнаружил, что Кевиновы брюки лопнули сзади по шву, и с тоской задумался, сколько же это времени разгуливал он в таком вот пикантном виде, с голой задницей. Ладно, будем считать, что авария произошла только что, в машине, иначе кто-нибудь да сказал бы, да хоть тот же самый Фредди. Он снял интенсекьюровскую рубашку, затолкал ее в урну для мусора, надел одну из черных футболок, расшнуровал ботинки и задумался. Предстояла сложная задача – переодеть трусы, брюки и носки, ни разу не встав босыми ногами на подозрительно мокрый пол. Залезть в ванну? Да нет, там тоже грязно. В конечном итоге ему удалось выполнить все необходимые операции, сперва – стоя на снятых ботинках, а затем – полусидя на стульчаке; вся старая одежда отправилась в ту же самую урну. Размышляя, сколько же там осталось на этой голландской кредитной карточке, Райделл переложил бумажник в правый задний карман новых джинсов, а затем надел бордовую куртку. Умылся под жиденькой струйкой чуть тепловатой воды. Причесался. Уложил остальную одежду в «самсонит», не забыв и магазинный мешок – пригодится для грязного белья.
