Уильям Гибсон - Нулевое досье
– Он вчера велел мне оставить его в гостинице. На зарядке. Сказал, что должен его перепрограммировать, добавить или удалить приложение.
– Я думала, он в Нью-Йорке.
– Он программирует его на расстоянии.
– А сейчас он слушает?
– Телефон у меня в куртке. Там. – Милгрим указал на камеру хранения. – Мне не стоит его надолго оставлять.
– Что вы хотите сделать?
– Кто бронировал гостиницу? «Синий муравей»?
– Нет, я.
– По телефону?
– Через сайт гостиницы. Я никому не сказала, где мы будем жить. Что у вас за план?
– Вызовем такси. Вы сядете первой и скажете таксисту ехать к «Галери Лафайет». Слейт не услышит. Потом сяду я. Не упоминайте «Галери Лафайет» и гостиницу тоже. Затем я заблокирую GPS.
– Как?
– Я знаю способ. Уже испробовал его. Слейт решил, я в лифте.
– И что дальше?
– Я выйду у «Галери Лафайет», вы поедете дальше. Я разблокирую телефон и проверю, сумеет ли Фоли меня найти.
– Кто такой Фоли?
– Штаны цвета «фолиаж».
– Но если тут кто-нибудь есть и они поедут за нами в такси?
– Для этого нужно много людей. Если у них много людей, мы ничего поделать не сможем. Они и за вами будут следить. – Он пожал плечами. – Где мы остановились?
– Гостиница называется «Одеон». И улица тоже. И станция метро. Легко запомнить. Я заплатила за ваш номер с моей карточки. На восемь вечера у нас заказан столик в ресторане, недалеко от отеля. На мое имя.
– В ресторане?
– С Мередит и Джорджем. Я кое-что уже выяснила, но надеюсь, мы узнаем что-нибудь еще.
Милгрим сморгнул:
– Вы и меня приглашаете?
– Мы ведь работаем вместе, верно?
Он кивнул.
– Ресторан называется «Лез Эдитёр»[26]. Джордж сказал, его видно из окон гостиницы.
– В восемь, – сказал Милгрим. – Когда я заберу куртку, не забудьте, что в ней телефон. Слейт. Слушает. В такси сядете первой и скажете ехать к «Галери Лафайет».
– Почему туда?
– Большой магазин. Самое удобное место.
– Для чего?
– Чтобы уйти от слежки.
Они как раз подошли к камере хранения. Милгрим протянул квитанцию, девушка подала ему куртку и сумку. Холлис тоже протянула квитанцию, и девушка выкатила ее чемодан.
– Мерси, – сказала Холлис.
Милгрим надел куртку и уже шел к выходу.
26
Россия-мать
– У вас есть бумажный носовой платок? – спросил Милгрим, когда такси свернуло направо, на улицу, в которой он узнал Рю-дю-Тампль. – У меня, кажется, насморк начинается, – добавил он для Слейта.
Холлис, сидевшая слева от него, за водителем, достала из сумки пачку носовых платков.
– Спасибо.
Милгрим достал три, вернул пачку, развернул один и разложил на коленях. Вытащил «нео». Показал ей, поворачивая разными сторонами, и от этого почувствовал себя фокусником, хотя еще не знал точно, в чем будет состоять фокус.
Такси свернуло влево, на другую улицу, которая поворачивала под острым углом. Милгрим представил, как Слейт следит за курсором на экране. Почему-то верилось с трудом, хотя Милгрим и знал, что Слейт занимается такими вещами постоянно. И если да, то Слейт отслеживает его на экране собственного «нео».
Милгрим положил телефон на бумажный носовой платок в ложбинке между коленями, развернул два других платка и принялся тщательно его протирать. Закончив, он вспомнил, как в перелете до Атланты от нечего делать снял заднюю крышку. Сейчас он снял ее снова, протер изнутри, и внешнюю сторону аккумулятора тоже. Затем аккуратно завернул телефон в первый платок и убрал в карман, а два другие смял и вытер ими ладони.
– Вы раньше бывали в Париже? – спросила Холлис.
Она сидела, держа на коленях сумку, в темной джинсовой куртке с поднятым воротником, привольно откинувшись на сиденье.
– Один раз, – сказал он, – когда закончил университет. Мы поехали вдвоем на месяц сразу после выпуска. Снимали квартиру.
– Вам понравилось?
– Хорошо быть в Париже с девушкой.
Она глянула в окно, словно вспоминая что-то, потом снова на него:
– Вы были влюблены?
– Нет.
– Но жили с ней?
– Да.
– Как так?
– Я был эмоционально закрыт. Не знал этого тогда. Мне потом объяснили, в Базеле. – Он вспомнил про Слейта, который теоретически их слушал. Указал на карман, в котором лежал завернутый «нео».
– Извините, – сказала Холлис.
– Пустяки.
Они повернули вправо, потом влево и за перекрестком, на котором Милгрим успел заметить указатель станции «Страсбур – Сен-Дени», влились в более плотный поток транспорта.
Несколько минут ехали в молчании. Потом он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и достал чехол Фарадея.
– Что это?
– Станция метро, – сказал Милгрим для Слейта и приложил палец к губам.
Холлис кивнула.
Милгрим убрал телефон в чехол и закрыл его.
– Блокирует радиосигналы. Как в лифте. Если Слейт слушал, то сейчас он нас не слышит. И не знает, где мы едем.
– Зачем это у вас?
– Слейт мне дал. Для паспорта. Он боится, что кто-нибудь прочтет микрочип.
– А это возможно?
– Для таких, как Слейт, да.
– И как эта штука работает?
– Там металлические нити. Когда я проверял ее, Слейт меня потерял. Думал, я в лифте.
– Но если все так просто, зачем он ее вам дал?
– Он настаивал, чтобы я ее взял. Думаю, он и правда волнуется из-за чипа. Потому что сам их перехватывал.
– Но он дал вам средство избежать слежки.
– Когда я прошлый раз убрал телефон в чехол, я впервые поступил наперекор Слейту. При нашем знакомстве я был нездоров. Слейт работал на Бигенда, и я делал все, что он скажет.
Холлис поглядела на него, потом кивнула:
– Понимаю.
– А Слейту нравилось, что его беспрекословно слушаются.
– Не удивляюсь.
– Ему не приходила мысль, что я решусь спрятать «нео» в чехол. Он наверняка гордился тем, что может рассчитывать на мое послушание.
– А что, если кто-нибудь следит за нами традиционным способом? Едет сзади на машине?
– Попросите таксиста высадить вас у метро. Вы знаете парижское метро?
– Более или менее.
– Если постараетесь, наверняка сумеете оторваться там от любой слежки.
– Мы приехали.
Милгрим увидел, что они на бульваре Османа. Таксист сигналил, чтобы подъехать к тротуару.
– Будьте осторожны, – сказала Холлис. – Если это тот человек, которого я видела в подвале, то он мне очень не понравился.
– В салоне у меня не возникло чувства, что он так уж хорош, – заметил Милгрим, проверяя, надежно ли держится на плече ремень сумки.
– Хорош?
– Что его надо бояться.
Он открыл дверцу до того, как машина полностью остановилась. Водитель с досадой сказал что-то по-французски.
– Извините, – ответил Милгрим.
Такси затормозило. Милгрим вылез и захлопнул дверцу.
С тротуара он обернулся. Холлис, улыбаясь, что-то говорила водителю. Такси снова встроилось в поток машин.
Милгрим быстро вошел в «Галери Лафайет» и не останавливался, пока не оказался под центром исполинского витражного купола. Здесь он немного постоял, глядя вверх и чувствуя тот самый рефлекторный страх перед городским величием, который хотел внушить ему архитектор. Что-то среднее между вокзалом Гранд-Сентрал и внутренним двором в денверском Браун-палас-отеле. Здания, героически нацеленные в будущее, которое не наступило. Ярусы широких балконов уходили к куполу. За ними была одежда на вешалках, не зрители, но будь там зрители, он, Милгрим, стоял сейчас на месте, с которого грудастая дама пела бы заключительную арию.
Он вынул из-под рубашки чехол Фарадея на шнурке и достал «нео», погрузив его в невидимое густое месиво здешних сигналов. Спеленутый салфеткой телефон сразу зазвонил.
Слейт сделал так, что выключить звук было невозможно, но Милгрим убавил громкость до минимума и сунул телефон в карман. Тот некоторое время вибрировал, потом умолк. Милгрим снова достал его, сдвинул салфетку, не касаясь экрана, посмотрел время и убрал обратно.
У него был необмененный остаток от трехсот фунтов, евро, которые дала ему Холлис, и тоненькая стопка евро из базельских карманных денег. Милгрим решил инвестировать их в собственное будущее, куда более близкое, чем то, что воображали создатели «Галери Лафайет».
Он нашел отдел мужской одежды, отдельное здание через дверь, выбрал пару черных французских трусов, затем пару черных смесовых носков и отдал за них почти все базельские деньги. Радужные евро смутно напоминали о «Стране будущего» в Диснейленде, куда мама водила его ребенком.
«Нео» в кармане снова завибрировал. Милгрим пытался вообразить физиономию Слейта. Впрочем, Слейт знал, где он, и, возможно, слышал слова кассира при покупке носков и трусов (сам Милгрим изъяснялся невербально, вежливым сопением). Он надеялся, что салфетка отчасти приглушает звук, хотя это и не имело особого значения.
Он вернулся в основной магазин и поднялся по эскалаторам в царства женского белья, спортивной одежды, маленьких черных платьев. Если бы точно знал, сколько времени в запасе, заглянул бы в мебельный отдел. Мебельные отделы больших магазинов обычно являют собой оазисы тишины и спокойствия. Он частенько отдыхал в них душой. Еще в них удобно проверить, есть ли за тобой слежка. Однако Милгрим не думал, что за ним есть хвост, в таком смысле.
