Уильям Гибсон - Нейромант
Кейс кивнул, но с сомнением. Сиониты всегда трогали тебя, когда разговаривали, клали руку на плечо. Ему это не нравилось.
— Эй, Аэрол, — позвал Кейс, часом позже, готовясь к учебному набегу в коридоре свободного падения. — Иди-ка сюда. Хочу тебе показать эту штуку.
Он держал в руках троды. Аэрол исполнил замедленный кувырок. Его босые ступни ударили по стальной стене и он ухватился за балку свободной рукой. Другая сжимала прозрачный мешок, набитый сине-зелеными водорослями. Он спокойно моргнул и оскалился.
— Попробуй, — сказал Кейс.
Он взял повязку, надел ее, и Кейс поправил троды. Он закрыл глаза. Кейс включил питание. Аэрол вздрогнул. Кейс отключил его.
— Что ты видел, ну?
— Вавилон, — с грустью сказал Аэрол, передавая ему троды, и оттолкнулся в направлении коридора.
Ривьера сидел в неподвижности на своей подушке из пеноматериала, его правая рука была вытянута вперед, на уровне плеч. Змейка, покрытая чешуей из драгоценных камней, с горящими рубиновым неоном глазками, туго свилась в нескольких миллиметрах за его локтем. Она была толщиной с палец и раскрашена черно-алыми полосками, и Кейс наблюдал, как она медленно сокращается, затягиваясь вокруг руки Ривьеры.
— Иди же, — нежно сказал Ривьера бледному восковидному скорпиону, изготовившемуся в центре его повернутой кверху ладони. — Иди.
Скорпион покачал коричневатыми клешнями и взбежал по руке, отслеживая ножками неясные темные намеки на вены. Когда он достиг внутреннего сгиба локтя, то замер и будто завибрировал. Ривьера издал слабый шипящий звук. Показалось жало, затрепетало, и погрузилось в кожу над вздутой веной. Коралловая змея расслабилась, и Ривьера медленно вздохнул, ощущая действие инъекции. Затем змея и скорпион исчезли, и в его руке остался только пластиковый шприц молочного цвета.
— Если Бог и создал что-то получше, то припрятал для себя. Знаешь это выражение, Кейс?
— Да, — сказал Кейс, — Я такое слышал про много разных вещей. Ты всегда превращаешь это в маленькое шоу?
Ривьера ослабил и снял с руки эластичный кусок хирургической капельницы.
— Да. Так веселее. — Он улыбнулся, его глаза стали далекими, щеки порозовели. — У меня мембрана вживлена прямо над веной, так что мне никогда не надо заботиться о состоянии иглы.
— Не больно?
Глаза Кейса встретились с яркими глазами Ривьеры.
— Конечно, больно. Это же часть всего, нет?
— Я просто пользуюсь дермами, — сказал Кейс.
— Хомячок, — презрительно ухмыльнулся Ривьера, и рассмеялся, надевая белую хлопковую футболку с коротким рукавом.
— Наверное, хорошо тебе, — сказал Кейс, вставая.
— Вмажешься, Кейс?
— Мне пришлось завязать.
— Фрисайд, — сказал Армитаж, дотрагиваясь до панели на маленьком голограммном проекторе «Браун». Изображение с дрожью сфокусировалось, почти три метра от края до края. — Казино здесь. — Он ткнул в скелетную схему. — Отели, особняки звезд, большие магазины вот здесь.
Его рука передвинулась.
— Голубые области — это озера.
Он перешел к одному из концов модели.
— Большая сигара. Сужается к концам.
— Нам это отлично видно, — сказала Молли.
— Эффект горного склона, по мере сужения. Земля начинает казаться выше, круче, но карабкаться вверх легко. Чем выше забираешься, тем меньше гравитация. Там спортивные площадки. А здесь — он показал — кольцо велодрома.
— Что-что? — Кейс наклонился вперед.
— Они гоняют на велосипедах, — сказала Молли. — Низкая гравитация, покрышки с хорошим сцеплением, разгоняются больше ста километров в час.
— Этот конец нас не касается, — сказал Армитаж с обычной крайней серьезностью.
— Черт, — сказала Молли, — А я так люблю велосипеды.
Ривьера хихикнул.
Армитаж перешел к противоположному концу проекции.
— Нас касается этот. — Внутренняя детализация голограммы здесь заканчивалась, и последний сегмент веретена был пустым. — Это вилла "Блуждающий Огонек". Крутой подъем из гравитации, и все подходы под наблюдением. Здесь есть только один вход, в самом центре. Нулевая гравитация.
— Что там внутри, босс? — Ривьера наклонился вперед, выгнув шею. Четыре крохотных фигурки замерцали у кончика пальца Армитажа. Армитаж хлопнул по ним, как будто это были комары.
— Питер, — сказал Армитаж, — ты будешь первым, кто узнает. Ты устроишь себе приглашение. Когда попадешь внутрь, Молли пройдет за тобой.
Кейс уставился на пустоту, которая представляла собой "Блуждающий Огонек", вспоминая историю Финна: Смит, Джимми, говорящая голова и ниндзя.
— Детали будут? — спросил Ривьера. — Мне нужно спланировать гардероб, понимаете ли.
— Изучите улицы, — сказал Армитаж, возвращаясь к центру модели. — Десидерата стрит здесь. А это Рю Жюль Верн.
Ривьера закатил глаза.
Пока Армитаж зачитывал названия улиц Фрисайда, с дюжину ярких прыщей выросло на его носу, щеках и подбородке. Даже Молли прыснула.
Армитаж остановился, пристально глядя на них всех холодными пустыми глазами.
— Извините, — сказал Ривьера, и прыщи заморгали и сгинули.
Кейс проснулся, поздно после отбоя, и начал замечать, что Молли ползает рядом с ним по пеноматериалу. Он мог чувствовать ее настороженность и лежал, ничего не понимая. Совершенная скорость ее движений гипнотизировала его. Она встала и пробралась сквозь лист желтого платика еще до того, как Кейс осознал, что она рассекла его.
— Не шевелись, дружок.
Кейс перевернулся и высунул голову через разрез в пластике.
— Что…?
— Заткнись.
— Ты избран', мон, — сказал сионский голос. — Кошачий глаз, звать его звать его Танцующая Бритва[34].
Я Мэлкам, сестра. Братья хотят говорить с тобой и ковбоем.
— Что за братья?
— Основатели, мон. Старцы Сиона, знаешь…
— Мы откроем этот люк, и свет разбудит босса, — прошептал Кейс.
— В этот раз будет темно, — сказал человек. — Пошли. Я и я в гости к Основателям.
— Ты знаешь как быстро я тебя могу порезать, дружок?
— Не говори стоя, сестра. Пойдем.
Двое выживших Основателей Сиона были стариками, одряхлевшими от ускоренного старения, которое настигает каждого человека, проведшего слишком много лет вне объятий гравитации. Их коричневые ноги, непрочные от потери кальция, выглядели ломкими в резком блеске отраженного солнечного света. Они плавали в центре раскрашенных джунглей радужной листвы, пылающих общинных фресок, полностью закрывающих корпус сферической палаты. Воздух был наполнен густым смолистым дымом.
— Танцующая Бритва, — сказал один из них, когда Молли вплыла в помещение. — Быстрая как хлыст.
— Есть у нас такая история, сестра, — сказал другой, — религиозная история. Мы рады, что ты пришла с Мэлкамом.
— Как это вышло, что ты не говоришь по-местному? — спросила Молли.
— Я пришел из Лос-Анджелеса, — ответил старик. Его дредлоки были похожи на матовое дерево с ветвями цвета стальной шерсти. — Давным-давно, вверх по гравитационному колодцу и прочь из Вавилона. Чтобы привести поколения домой. А теперь мой брат сравнивает тебя с Танцующей Бритвой.
Молли вытянула правую руку, и в дымном воздухе блеснули лезвия.
Другой Основатель засмеялся, его голова откинулась назад.
— Скоро придут Последние Дни… Голоса. Голоса, вопиющие в пустыне, предсказующие Вавилон в руинах…
— Голоса. — Основатель из Лос-Анджелеса смотрел на Кейса. — Мы отслеживаем многие частоты. Мы всегда слушаем. Пришел голос, из столпотворения языков, и говорил с нами. Он исполнил нам могучий даб.
— Называл себя Зимнее Безмолвие, — сказал другой, разделив два слова.
Кейс почувствовал, как мурашки поползли по коже на его руках.
— Безмолвие говорило с нами, — сказал первый Основатель. — Безмолвие сказало, что мы должны помочь тебе.
— Когда это было? — спросил Кейс.
— За тринадцать часов до того, как вы прибыли в Сион.
— Вы слышали этот голос раньше?
— Нет, — сказал человек из Лос-Анджелеса, — и мы не уверены в его значении. Если это Последние Дни, надо ожидать ложных предсказаний…
— Слушайте, — сказал Кейс, — Это ИИ, вы понимаете? Искусственный интеллект. Музыка, что он вам сыграл, возможно, он просто прочесал ваши банки памяти и приготовил что-то, что вам бы могло-
— Вавилон, — перебил другой Основатель, — порождает многих демонов, я и я знает. Несметные орды!
— Как ты меня назвал, старик? — спросила Молли.
— Танцующая Бритва. И ты возложишь кару на Вавилон, сестра, на его темнейшее сердце…
— Что за сообщение передал голос? — спросил Кейс.
— Нам было сказано помочь тебе, — сказал другой, — и что ты можешь послужить оружием Последних Дней. — Его морщинистое лицо было озабочено.
