Дмитрий Старицкий - Горец. Оружейный барон
Так что обоим нам это мероприятие нож острый. Но пока терпим.
А вот старший брат моего воспитанника, несмотря на семь лет от роду, сидит себе на малом троне с серьезной мордой. Успели его во дворце уже надрессировать. Или… ну не зря же в школу берут только с семи лет… усидчивость, какая никакая появляется.
Послы и герцог наговорили друг другу ритуальной чепухи и винетские дипломаты со всей вежливостью раскланялись и вышли из зала.
Я, очередной раз удержав младшего графа за плечо, тоскливо посмотрел на Ремидия. И – о, счастье – он мне разрешающе кивнул.
Тут же и старший граф соскочил с трона и удрал бы вприпрыжку, если бы его вовремя не поймал за хвост воспитатель в таком же придворном доспехе, как и мой.
Мы, чинно держа детей, за руки вышли на середину зала и поклонились его светлости. И развернулись, чтобы покинуть надоевшее помещение.
Тут в зал вошел, раскланявшись в дверях с послами, длинный как жердь генерал Бьеркфорт. Его выдающийся нос, развернувшись как радар, уперся в мою персону.
Проходя мимо меня в тронный зал, генерал шепнул.
– Где вас тут искать?
– В саду, – ответил я таким же шепотом.
– Савва, а это кто? – спросил мой воспитанник, потянув меня за руку.
– Это герой нашего времени, ваше сиятельство, – ответил я совершенно серьезно выводя мальчика в парадную анфиладу дворца.
Мы вывели детей в сад, где их терпеливо ждала Альта.
– Мама! Мама! – радостные пацанчики забыв сразу, что они очень важные персоны наперегонки бросились к женщине, обхватывая ее ноги и что‑то разом ей докладывая.
Альта занялась сыновьями, а я и воспитатель старшего графа барон Вейфорт вели неспешную светскую беседу, прохаживаясь между клумбами с первыми цветами. Вейфорт был пайщиком «Рецкого стекла» и я, пользуясь случаем, раскрутил его на бесплатную консультацию о возможности организовать заказ на трехсотграммовые банки на одном из стекольных заводов этого товарищества. И о возможных ценах.
Стеклянная крышка с железным пружинным прижимом у меня уже лежала на рассмотрении в патентном бюро.
Интерес к такой таре, по возможности прозрачной, был вызван идеей, которая спонтанно родилась в наших беседах с Альтой и Эликой. Отвлекали мы, таким образом, женушку от выпавшего на нее горя. Острый вопрос орехового сбыта вылился в предложение торговать чищенным горным орехом и миндалем в меду. В сумме такой продукт получался дороже орехов и меда взятых по отдельности. Заготавливать такое лакомство можно круглый год. И торговать, не торопясь пропустить сезон.
Плюс креативная идея выдать такой рецепт за секрет горского долгожительства. Верили же в советское время, что зеленый лук с медом дает долголетие… В каком‑то кино брякнули и понеслась… Так и мы статью в газете купить в состоянии. Сенсацию… С резонансным продолжением холивара врачей и прочих высоколобых. Ведь против того факта что в горах люди живут лет на двадцать дольше никто возразить не может. Против статистики не попрешь.
Так что все уперлось в банку. Можно было и керамические горшочки приспособить, но когда продукт зримо виден сквозь прозрачное стекло на прилавке, то… сами понимаете.
* * *Зима в Реции также разнообразна как сама эта горная страна. Если высоко в горах все заваливает снегом и метет так, что и носа высунуть из хижины боязно, то в долинах все зависит от господствующего ветра. Там где гуляет северный мистраль также холодно, как и на равнине, зато плодоносит олива, которую этот ветер вовремя опыляет. А в тех ущельях, куда задувают южные ветра с Мидетеррании, в тоже время дозревает любой цитрус. И вообще каждый месяц что‑нибудь цветет как в земном кусочке рая.
Что ни долина, то в ней свой уникальный микроклимат, особенно там где бьют теплые источники. Большой простор для бальнеологии и вообще курортного дела и туризма. Особенно горных лыж. Но это дело будущего, когда население империи станет мобильнее, обрастет жирком и возжаждет развлечений. Пока же девять из десяти человек по доброй воле мест своего обитания не покидают. Не принято как‑то. Где родился там и сгодился.
В предгорьях погода ведет себя по – разному, но в основном зима тут мягкая, сиротская. Холода редки. Так… легкий морозец, который сковывает осеннюю грязь до весны.
А вот в степи, которая начинается сразу от предгорий и тянется до большой реки Данубия, год на год не приходится. Бывает, что суровые метели сопровождаются не менее суровыми морозами. Но даже когда на севере империи стояли аномальные холода и термометр опускался ниже тридцати пяти градусов ниже нуля, в предгорьях было минус десять – двенадцать. Словно никогда не замерзающий Данубий положил предел холодам.
После огемских холодов, да и обычных погод центрального района России, местная зима воспринималась больше как баловство. Ни разу шинель на полушубок не сменил. Но прошла она вся в трудах и разъездах.
Отпуск называется.
Ага… для поправки здоровья.
Дома не каждую неделю удавалось побыть, хотя он рукой подать – в тридцати километрах. Жил в салон – вагоне. Бухгалтерия рядом – в почтовом, при сейфе. И охрана при нас. С пулеметами. А то как же… На каждого вольного тут у нас по десять военнопленных на стройке.
Моторный завод Болинтера на втором разъезде от Втуца, который авансом получил гордое название «город Калуга» уверенно поднимал стены цехов под крышу, и избыток рабочей силы перекинули на строительство сухого дока.
Между цехами уже монтировали заранее заказанную на «Рецких дорожных машинах» большую паровую машину с двойной системой питания (и жидким, и твердым топливом). Паровик будет со своего вала ремнями передавать вращательный момент всем станкам двух цехах разом.
Между заводом, портом и доком расчищали площадку под нефтебазу. В подобном железном баке товарищ Сухов с гаремом и пулеметом прятался. На вырост строим, в расчете на снабжение нефтью по железной дороге в перспективе. Как и керосином. Баржи и пароходы по реке у нас также на нефти ходить будут. Пока на сырой нефти…
Здесь нефтяная отрасль настоятельно модернизации требует. Крекинга и рынка сбыта для ее фракций помимо светильного керосина.
Но на всякий случай выделили место под угольный склад не только на железной дороге, но и на реке – все равно подвоз угля выгоднее рекой с Данубия из Теванкульского разреза. Он там дешевый, так как добывается открытым способом, а не в шахтах. Да и качество его приемлемое. Нефть – дело будущего, а пока всем прогрессом в империи уголь рулит.
Залили бетонные фундаменты под завод керогазов, масляных ламп, карбидных фонарей и каретных фар, металлической посуды, столовых приборов и прочей бытовой мелочи для самой широкой публики «Кобчик хозбыт». Со временем планирую наладить в нем же эмалировку простого железа, чтобы и медь экономить, и продукт удешевить. И назло врагам здесь же буду делать самовары – промышленной штамповкой. Есть такая лазейка в лицензионном договоре, что могу я их делать, но только сам. Ну а коли завод на сто процентов мой – то, значит, это я делаю сам. Мои зубробизоны от юстиции все обосновали предельно четко.
А цех ширпотреба в нем заточен под ручные гранаты – фронт их с каждым днем требует все больше и больше. Распробовали.
Расчищались в городе площадки под будущие вокзалы – речной и железнодорожный. Вбивались колышки. Утверждались проекты.
Отсыпались насыпи заводских веток железной дороги. С Теванкуля привезли баржу креозота в бочках, и пленные активно заготавливали шпалы и укладывали их. Пока что в штабеля вдоль этих насыпей. Лесопилка работала не только световой день, но и всю ночь под ацетиленовыми прожекторами. Рельсы должны были привезти из центральных областей империи, но… как всегда… «кирпич – бар, раствор – йок, раствор – бар, кирпич – йок». Если генштабу приспичило где‑то новую рокаду поставить, то весь гражданский сектор встает.
Тяжести пока гоняем временными конными декавильками[3]. Планирую, что потом, когда стройка закончиться по тем же путям узкоколейки пустить конку. Для людей.
* * *Расширился поселок железнодорожников при разъезде. Я своим переселенцам, которые влились в транспортную компанию, выдал ипотечные кредиты под частную застройку. К весне они освободят мне первый барак под штаб строительства. Хватит ему в вагонах мыкаться.
Кстати это была первая публичная акция нового банка, на который я замкнул все финансовые потоки своих предприятий. «Бадон банк». Даже не банк, а так… банчок. Кассово – расчетный центр скорее, потому как чисто банковской деятельностью – аккумуляцией денег населения и выдачей кредитов ему же мы пока не заморачивались. Просто так все расчеты шли быстрее, и не надо было сторонним финансистам платить проценты. Свой персонал обходился куда дешевле.
