Уильям Гибсон - Нейромант
— Хилтон находится на Кумхариет Каддеси, — сказала Молли. Она расположилась, откинувшись на дорогую серую замшу сидений.
— Как получилось, что Армитаж полетел один? — спросил Кейс. У него болела голова.
— Потому что ты его достал. И меня тоже достаешь.
Он хотел рассказать ей историю Корто, но передумал. В самолете он использовал усыпляющий дерм. Дорога из аэропорта была убийственно прямой, как точный разрез, рассекающий город. Он смотрел, как мимо проплывают залатанные до невозможности стены деревянных домишек, кондоминиумы, аркологии, мрачные жилые проекты, снова стены из фанеры и рифленого железа.
Финн, похожий на сараримана в новом черном костюме из Синдзюку, с кислым видом ожидал их в фойе «Хилтона», как робинзон на островке велюрового кресла посреди моря бледно-голубого ковра.
— Господи, — сказала Молли. — Крыса в деловом костюме.
Они прошли через фойе.
— Сколько тебе заплатили, чтобы прийти сюда, Финн? — Она опустила свою сумку рядом с креслом. — Могу поспорить, меньше той суммы, за которую ты согласился надеть такой костюм, а?
Верхняя губа Финна оттянулась вверх.
— Для этого никаких денег не хватит, конфетка.
Он передал ей магнитный ключ с круглым желтым номерком.
— Вы уже зарегистрированы. Босс наверху. — Он посмотрел вокруг. — Этот город — отстой.
— Тебя вытащили из-под купола, и у тебя появилась агорафобия. Просто считай, что это Бруклин или что-то вроде того. — Она повертела ключ на пальце. — Ты здесь как лакей или кто?
— Я буду проверять какого-то парня на имплантанты. — сказал Финн.
— А что насчет моей деки? — спросил Кейс.
Финн поморщился.
— Соблюдай протокол. Спроси босса.
Пальцы Молли изобразили на темном фоне ее куртки последовательность жестов. Финн наблюдал, затем кивнул.
— Ага, — сказала она. — Я знаю, кто это.
Она кивнула головой в сторону лифтов.
— Пошли, ковбой.
Кейс с обеими сумками последовал за ней.
Их комната была такой же, в какой он первый раз увидел Армитажа в Чибе. Он прошел к окну, почти ожидая увидеть утро над Токийским заливом. На другой стороне улицы стоял еще один отель. Дождь все шел. Несколько секретарей укрылись в подъездах, их старые голосовые принтеры, завернутые в листы прозрачного пластика, были доказательством того, что написанное слово все еще имело здесь некоторый престиж. Это была сонная страна. Он смотрел на тускло-черный седан «Ситроен», примитивную конверсию на водородных батареях, в то время как он изрыгнул из себя пятерых турецких офицеров угрюмого вида в мятой зеленой униформе. Они зашли в отель на другой стороне улицы. Он обернулся и посмотрел на постель, на Молли, и ее бледность поразила его. Она оставила микропорную шину на матрасе на чердаке, рядом с трансдермальным стимулятором. Ее стекла отражали часть комнатных светильников. Он схватил телефон раньше, чем тот успел прозвонить дважды.
— Рад, что ты проснулся, — сказал Армитаж.
— Только что. Леди еще спит. Послушайте, босс, может быть пришло время, когда нам надо поговорить. Мне кажется, я бы смог работать лучше, если бы знал чуть больше, чем я занимаюсь.
Молчание на линии. Кейс прикусил губу.
— Ты знаешь все, что необходимо. Может быть, даже больше.
— Вы так считаете?
— Одевайся, Кейс. Поднимай ее. У вас будет посетитель примерно через пятнадцать минут. Его зовут Терзибашьян.
Телефон слабо замычал. Армитаж пропал.
— Просыпайся, детка, — сказал Кейс. — Биз.
— Я уже час как не сплю. — Зеркала повернулись.
— К нам идет Джерси Бастион.
— У тебя слух на языки, Кейс. Клянусь, ты частично армянин. Это шпик, которого Армитаж нанял следить за Ривьерой. Помоги мне встать.
Терзибашьян оказался молодым человеком в сером костюме и зеркальных очках в золотой оправе. Его белая рубашка была расстегнута у воротника, открывая настолько плотные заросли черных волос, что Кейс поначалу принял их за какую-то футболку. Он прибыл с черным хилтонским подносом, сервированным тремя крохотными, благоухающими чашечками крепкого черного кофе и тремя липкими, соломенного цвета восточными сладостями.
— Мы должны, как вы это говорите на ингилиз, вести себя очень легко.
Некоторое время он пристально смотрел на Молли, но в конце концов снял серебристые очки. Его глаза были темно-коричневыми, под цвет его очень короткой военной стрижки.
Он улыбнулся.
— Лучше, вот так, да? Иначе мы делаем бесконечный туннель, зеркало в зеркале… Вы особенно, — сказал он ей, — должны быть осторожны. В Турции не одобряют женщин, кто выставляет напоказ такие модификации.
Молли откусила половину пирожного.
— Это мое шоу, Джек, — сказала она с набитым ртом. Прожевала, проглотила и облизала губы. — Я знаю о тебе. Стукач для военных, верно?
Ее рука лениво скользнула под куртку и показалась назад с иглометом. Кейс не знал, что у нее было оружие.
— Очень легко, пожалуйста, — сказал Терзибашьян, его чашечка из белого китайского фарфора замерла в сантиметре от губ.
Она вытянула пистолет.
— Может быть, тебе достанутся разрывные, их много, а может быть, раковая опухоль. Одна игла, говномордый. Ты не будешь чувствовать ее много месяцев.
— Пожалуйста. На ингилиз вы называете это, напрягать меня…
— Я называю это плохим утром. Теперь выкладывай нам про своего типа и уноси свою задницу.
Она отложила пистолет.
— Он живет в Фенере, на Кючук Гюльхан Джаддесси 14. У меня есть его маршрут по туннелю, каждую ночь на базар. Он чаще всего выступает на Янишехир Палас Отели, модное место в стиле туристик, но было устроено так, что полиция определенным образом заинтересовалась этими шоу. Руководство Янишехира стало нервничать.
Он улыбнулся. От него пахло какой-то металлической водой после бритья.
— Я хочу знать про его имплантанты, — сказала она, массируя бедро, — я хочу знать в точности, что он может делать.
Терзибашьян кивнул.
— Самое плохое, это как вы говорите на ингилиз, подсознанка.
Он выговорил слово, разбив его на четыре тщательных слога.
— Слева от нас, — сказал Мерседес, следуя по лабиринту дождливых улиц, — Капали Карси, главный базар.
Финн рядом с Кейсом издал одобрительный звук, но смотрел он в другую сторону. Правая сторона улицы была заполнена миниатюрными свалками. Кейс увидел распотрошенный локомотив, взгроможденный на поломанные, с потеками ржавчины, куски желобчатого мрамора. Безголовые мраморные статуи были сложены как дрова.
— Тоска по дому? — спросил Кейс.
— Отстойное место, — ответил Финн. Его черный шелковый шарф начинал походить на изношенную копирку. Лацканы нового пиджака были отмечены медальонами из кебаб-соуса и яичницы.
— Эй, Джерси, — сказал Кейс армянину, который сидел сзади, — где этому парню поставили все его навороты?
— В Чиба сити. У него нет левого легкого. Другое разогнано, так вы говорите? Кто угодно может купить эти имплантанты, но он самый талантливый.
Мерседес вильнул, объезжая телегу на шинном ходу, нагруженную шкурами.
— Я следовал за ним по улице и видел, как дюжина велосипедов упала возле него, за день. Нашел велосипедиста в больнице, всегда одна и та же история. Скорпион сидел рядом с рычагом тормоза…
— Что видишь, то и получаешь, угу, — сказал Финн. — Я видел схемы начинки этого парня. Просто блеск. Что он воображает, то вы видите. Мне кажется, он может сфокусировать луч и легко прожечь сетчатку глаза.
— Вы говорили это своему женскому другу? — Терзибашьян наклонился вперед между замшевыми подголовниками. — В Турции женщины все еще женщины. Эта…
Финн фыркнул.
— Она тебе яйца вместо галстука завяжет, если посмотришь на нее косо.
— Я не понимаю эту идиому.
— Все в порядке, — сказал Кейс. — Это значит заткнись.
Армянин уселся на место, оставив полосу металлического запаха лосьона. Он начал шептать в рацию «Санио» на странной смеси греческого, французского, турецкого и отдельных фрагментов английского языка. Рация отвечала на французском. Мерседес плавно повернул за угол.
— Базар пряностей, иногда называемый египетским базаром, — сказал автомобиль, — был возведен на месте старого базара, основанного султаном Хадисом в 1660. Это центральный столичный рынок пряностей, программного обеспечения, парфюмерии, медицинских препаратов…
— Препаратов, — повторил Кейс, наблюдая за дворниками автомобиля, все протирающими и протирающими пуленепробивамое стекло «Лексан». — Что ты там говорил, Джерси, на чем сидит этот Ривьера?
— Смесь кокаина и меперидина, да. — Армянин вернулся к разговору со своей "Санио".
— Демерол, так это называется, — сказал Финн. — Он тоже любит разгоняться. Забавная у тебя компания, Кейс.
