Сергей Соболев - Скриптер
Пробыв на террасе еще около получаса, они перебрались – по предложению Хранителя – в служебный кабинет на первом этаже.
– Что вам снилось сегодня, товарищ Сотник? – вдруг поинтересовался Хранитель. – Учитывая, что вы почивали на новом месте… да еще в таком месте… должно быть, что-то необычное?..
Сотник удивленно – а удивляться ему в ходе сегодняшнего разговора пришлось не раз, и не два – посмотрел на этого немолодого мужчину.
– Да, действительно… сон был весьма необычным. Я бы даже сказал, что это был сон о сновидении.
– Что именно вы видели? И что вам запомнилось?
– Это видение… или серия картинок, что точнее… связано с тем эпизодом, когда я потерялся… заблудился… заплутал во время спецоперации, которая проводилась близ Баксана в Кабардино-Балкарии.
– Уточните, когда это случилось? И при каких обстоятельствах?
– Двадцать пятого апреля сего года бандгруппа в составе предположительно до десяти духов предприняла попытку нападения на Баксанскую гидроэлектростанцию. Их целью являлось уничтожение отстроенного машинного зала и турбин…
– Это ведь было уже не первое нападение на данную ГЭС?
– Так точно. Летом две тысячи десятого боевикам удалось взорвать турбины… Тогда погибло и несколько человек из числа охраны и персонала.
– Продолжайте.
– На этот раз… при повторном их нападении, боевики были отбиты силами охраны самой электростанции. Из Баксана и других ближайших населенных пунктов спешно прибыло подкрепление. Ближе к вечеру тех же суток духи были оттеснены выше по течению реки и заблокированы.
– Должно быть, в этих предгорьях у боевиков имелись заранее оборудованные тайники и схроны?
– Там оказалось большое количество пещер… Для зачистки и последующей ликвидации данного бандформирования были привлечены различные спецподразделения, имевшиеся в том районе.
– В том числе, и то, в котором вы еще недавно служили?
– Так точно. В числе прочих и находящиеся в командировке на Кавказе сотрудники подразделения, в котором я служил.
– Чем вы занимались там? Вы и ваши сотрудники?
– Плановой работой. Мы как раз проходили курс горной подготовки на полигоне близ Нальчика. Снаряжение и оборудование у нас имелись при себе. Когда поступило соответствующее указание из местной структуры НАК[87], подтвержденное приказом из Москвы, нашу группу посадили на две вертушки и перебросили выше по течению реки Баксан… В последствии мы действовали с той стороны штолен и подземелий, что находятся ближе к леднику.
– Когда именно с вами случилась… необычная история?
– Мы работали по разведке и разминированию верхних штолен весь день двадцать шестого апреля. На ночь вышли оттуда… во избежание возможных потерь. Держали оцепление, часть сотрудников ночевала в палатках. Ранним утром двадцать седьмого апреля продолжили свою работу. К полудню мы прочесали верхние уровни старых штолен… Были зафиксированы свежие следы пребывания там людей. Я, как замкомандира спецгруппы, получил приказ на доразведку боковой наклонной штольни. Со мной отправились семеро бойцов.
– И что произошло?
– В какой-то момент я потерял сознание…
– Вы были ранены?
– Нет.
– Может, вас контузило при взрыве мины или гранаты?
– И этого не было… – Сотник потер тыльной стороной ладони лоб. – Я… как бы это поточнее выразиться… просто исчез.
– Вот как? А когда вас обнаружили?
– Полагаю, вам в подробностях докладывали об этом эпизоде…
– Докладывали, – Хранитель утвердительно кивнул. – Но я хочу, чтобы вы сами разобрались с тем, что с вами тогда и там произошло.
– Меня не то чтобы обнаружили… хотя пещеры прочесывали весь вечер и, ночь, и следующее утро. Я сам – обнаружился, сам – нашелся.
– Это важный момент.
– Так вот, я сам, без сторонней помощи, вышел из какой-то боковой штольни… которую, кстати, тоже неоднократно проверяли. Скажу больше… Та штольня, из которой я вышел на глазах наших сотрудников… они были весьма удивлены, и это еще мягко сказано… она ведь довольно короткая, длиной всего в полста метров.
– То есть, спрятаться там решительно негде?
– Именно так, Михаил Андреевич. Да и зачем бы мне это понадобилось? Это ведь не детская игра в «прятки»… Спецоперация, да еще в столь опасных условиях, не место для игр!
– Согласно рапортов вашего командира и руководителя этой локальной КТО,[88] копии которых были направлены куратором в известный вам Спецотдел, вы, Валерий Викторович, не могли объяснить, что именно произошло с вами в тот день…
– Да, это так.
– Вы также не смогли объяснить, как могло случиться, что вы в течение примерно двадцати четырех часов находились вблизи от своих товарищей, которые вдобавок разыскивали вас же, но никак себя не обозначили, не вышли к ним, не подавали никаких сигналов… Хотя портативная УКВ рация марки «моторола», когда ее проверили, оказалась исправной.
– Я ничего не скрывал. На тот момент, когда меня опрашивали, я действительно не понимал, что со мной произошло. И не мог объяснить – самому себе, прежде всего! – как такое вообще могло случиться.
– Значит… вас не было примерно сутки?
– Так точно. Ровно сутки я отсутствовал… если так можно выразиться.
– А дальнейшее вас разве не удивило? – пристально глядя на него, спросил Авакумов. – То, в каком направлении потом развивалась для вас ситуация?
– В какой-то степени… да, удивило, – задумчиво произнес Сотник. – Вечером двадцать восьмого во временный лагерь близ Баксана за мной прилетела вертушка. Доставили в Нальчик… прямиком в аэропорт. Там меня передали мужикам в штатском… Про которых я подумал, что это «особисты» и что мне будут шить какую-то серьезную статью.
– Теперь я уже могу сказать, что это были наши люди… сотрудники Спецотдела.
– Ну… я-то этого не знал в ту пору, – Сотник криво усмехнулся. – Как и не знал про существование самого этого подразделения… На рассвете вылетели на «семьдесят шестом», присланном из Москвы, как я понимаю… Сели в Чкаловске. Оттуда меня повезли на какой-то загородный объект, где меня вначале осмотрел доктор…
– А затем с вами встретились наши кадровики, а также полковник Левашов?..
В кабинет без стука вошел сотрудник в штатском. В правой руке у него небольшой плоский чемоданчик, от которого ответвляется шнур, соединенный с обычной телефонной трубкой, которую он держит в другой руке.
– Вас к телефону, Михаил Андреевич… Щербаков!
Авакумов поднялся со стула.
– Пойдемте в другую комнату, – сказал он сотруднику. – А вы, товарищ Сотник, – бросил Авакумов уже от двери, – постарайтесь все же вспомнить, где вы провели сутки с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля, и чем вы там, в том месте, занимались.
Михаил Андреевич вернулся нескоро; прошло около часа прежде, чем он вернулся в то помещение, где оставил Сотника наедине с его мыслями.
– Присаживайтесь, Валерий Викторович, – сказал он вскочившему на ноги сотруднику. – Ну что, вспомнили?
– Боюсь, что мой рассказ покажется вам… довольно странным.
– А вы не бойтесь, – Авакумов усмехнулся. – Мы-то с вами знаем, что правда зачастую выглядит совершенно неправдоподобно… Вам этой ночью приснился сон…
– Да, верно… как раз о том, где я провел то время, те двадцать четыре часа, о которых первоначально не мог вспомнить решительно ничего.
– Итак?..
– Сначала небольшое предисловие. Я приказал группе разведать короткую боковую штольню. Помнится, я посветил светомаскировочным… подсиненным фонарем на стену… чтобы убедиться, что там нет лаза, что нет никакого прохода, что это – тупиковая стена. И вдруг… И вдруг столкнулся с необычным явлением! Ну, или оптическим эффектом… Стена, на которую я светил, была, во-первых, очень ровной, гладкой… Во-вторых, она сделалась абсолютно черной… Но, в то же время, как мне показалось, луч включенного мною фонаря прошел сквозь саму эту стену, и даже прошел сквозь скальную толщу.
– И что же произошло дальше?
– Я вытянул руку, чтобы проверить, не мерещится ли мне, не является ли то, что я вижу, оптическим обманом. Затем, когда моя рука не встретила никакого сопротивления, я шагнул… туда, в это открывшееся передо мною пространство.
Сотник некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Налил из графина в стакан воды, осушил его крупными глотками. Затем, глядя не на Авакумова, а чуть в сторону – словно хотел заново увидеть там то, о чем собирается поведать – продолжил свой рассказ.
