Алексей Калугин - Не так страшен черт
Положение мое было далеко не завидным, но при этом мозг мой работал четко, а сознание было кристально чистым. Я обратил внимание на то, что Светик держит пистолет не как изнеженная дамочка, которая в первый раз взяла в руки оружие, а как опытный боец, не реже двух раз в неделю посещающий тир. В том, что она выстрелит в меня, как только я сделаю одно неверное движение, я даже не сомневался. Но страха при этом не испытывал. Быть может, мне просто надоело бояться и ждать неизвестно чего. Приближающаяся развязка, пусть даже для меня она окажется трагической, казалась мне теперь более предпочтительной, нежели бесконечное ожидание, похожее на медленное вытягивание жил из еще живого тела. А может быть, я невольно залюбовался тем, насколько гармонично дополняли друг друга маленькая, аккуратная «перла» и державшая ее изящная ручка с тонкими пальчиками, заканчивающимися наманикюренными ноготками, подумав при этом о том, что, оказывается, даже смерть может выглядеть красиво.
– Положи руки на голову и медленно встань, – приказала Светик.
Я безропотно подчинился.
– Отойди к окну.
Я сделал два шага назад.
– Теперь опусти левую руку и двумя пальцами медленно достань пистолет из кобуры.
«Ерихон» это вам не «перла», и держать его двумя пальцами за рифленую рукоятку очень неудобно. Особенно когда пальцы влажные от пота. Держа пистолет большим и указательным пальцами, я вопросительно посмотрел на Светика.
– Положи пистолет на пол и ногой толкни ко мне.
Я почти с облегчением избавился от пистолета. Теперь, когда у меня не было оружия, я надеялся на то, что мы сможем поговорить как цивилизованные люди, не уподобляясь дикарям, сравнивающим, чья дубинка тяжелее.
– Тебе нужен мини-диск? – первым задал вопрос я.
– Мне нравится ход твоих мыслей, – обворожительно улыбнулась Светик. – Я тоже за то, чтобы не разводить бодягу, а быстро покончить со всеми делами… Ну?..
– А что я получу взамен? – деликатно осведомился я.
– Взамен? – Брови Светика изумленно взлетели вверх. – Между прочим, это твои руки лежат на затылке, а у меня в руке пистолет.
– Поэтому я и хотел бы быть уверенным, что он не выстрелит после того, как я отдам тебе мини-диск, – сделал необходимое пояснение я.
– Сейчас, Дима, ты ни в чем не можешь быть уверен, – с сожалением покачала головой девушка. – Тебе остается только верить в то, что я не собираюсь тебя убивать.
– А если сей факт вызывает у меня серьезные сомнения?
– Попробуй молиться, – посоветовала Светик. – Хотя ты же, кажется, в бога не веришь?
– Я верю во вселенское торжество добра.
– Серьезно? Ты уверовал в это после того, как ознакомился с содержанием мини-диска Соколовского?
– Я не знаю, что записано на мини-диске, – осторожно, чтобы не спровоцировать человека с пистолетом, качнул головой я.
– Разумно, – согласилась со мной Светик. – Зная тебя, я готова поверить в то, что ты именно так и поступил. Но боюсь, что других ты не сумеешь в этом убедить.
– Можно один вопрос? – поинтересовался я.
– Если только ответить на него можно одним словом.
– На кого ты работаешь?
– А что ты сам думаешь на этот счет?
– Вначале я думал, что твой шеф – подполковник Малинин. Но теперь полагаю, что это не так. Если ты и работаешь на НКГБ, то на какой-то другой отдел.
– И это все, на что способен твой светлый разум? – усмехнулась Светик.
– Увы. – Я хотел было развести руками, но вовремя подумал о том, что в данной ситуации лучше этого не делать. – У меня слишком мало исходных данных. Всего лишь десять минут назад я считал тебя жертвой обстоятельств, а теперь оказывается, что ты – главный охотник.
– В таком случае вынуждена тебя разочаровать – ничего нового ты сегодня не узнаешь, – усмехнулась девушка.
– Это значит, что у меня есть шанс остаться в живых? – тут же спросил я.
– Это значит только то, что я сказала, – очаровательной улыбкой Светик попыталась смягчить резкость своих слов.
Все же, что ни говори, она была милой девушкой.
– Ну, хватит об этом. – Ствол пистолета в ее руке едва заметно качнулся из стороны в сторону. – Где мини-диск?
– В тайнике, – ответил я односложно, чтобы заставить Светика задавать новые вопросы.
– Где тайник? – спросила Светик.
Даже сейчас, когда она держала меня под прицелом пистолета, я и в мыслях не мог назвать ее своим врагом. Слишком уж хороша она была для этого.
– В диванной ножке, – я взглядом указал на диван, рядом с которым стояла Светик.
Взглянув в указанном направлении, Светик на мгновение выпустила меня из поля зрения. И в ту же секунду я, пригнувшись, кинулся на нее, рассчитывая в падении сбить с ног и успеть перехватить запястье руки, в которой она держала пистолет.
Как оказалось, по сравнению со Светиком я был всего лишь жалким дилетантом. Светик выстрелила автоматически, почти не целясь, и при этом у нее даже бровь не дрогнула. Так стреляют только профессионалы высочайшего класса – хладнокровно и расчетливо, точно зная, какая точка на теле жерты будет поражена.
Пуля угодила мне в правое плечо, пробив мягкие ткани, но даже не задев кость. И все равно, ощущение было такое, словно я со всего разбега налетел на бетонную стену. Удар отбросил меня назад. Я потерял равновесие и упал на спину. И только после этого я почувствовал чудовищную боль в плече, которая, казалось, отдавалась во всем теле. Чтобы не закричать, я зарычал – страшно, по-звериному тупо и дико. Прижав ладонь к ране на плече, я попытался перевернуться на бок.
– Глупо, Дима, – услышал я негромкий голос Светика, в котором не присутствовало ни сочувствия, ни жалости – только холодная констатация факта. Я поднял голову и попытался усмехнуться. Но, наверное, моя усмешка была больше похожа на болезненный оскал.
– И этой девушке я едва не признался в любви! – прохрипел я.
Оперевшись здоровой рукой о пол, я сел.
– Ты не хочешь перевязать мне плечо? – спросил я.
Направленный на меня ствол пистолета был красноречивее любого ответа.
– Подними диван, – приказала Светик, отступив на шаг назад в направлении двери.
– У меня же плечо прострелено! – возмущенно воскликнул я.
– Это уже твои проблемы, – произнесла Светик, почти не разжимая губ. – И постарайся добраться до дивана, не поднимаясь на ноги.
Спорить было бессмысленно.
Опираясь только на три конечности, словно пес с перебитой лапой, я дополз до дивана и, сев на колени, попытался приподнять его одной левой рукой. Усилие тут же отозвалось болью в раненой руке. Я застонал и уперся лбом в подушки дивана.
– Ну?.. – услышал я у себя за спиной требовательный голос.
Снова ухватившись пальцами левой руки за край дивана, я стиснул зубы и со злостью рванул его вверх.
Понимая, что долго удерживать край дивана на весу я не смогу, Светик наклонилась и быстро отвернула ножку, в которую были уложены мини-диски Щепы.
Бросив диван, я прижал ладонь левой руки к кровоточащей ране.
– Здесь их десятка два, – услышал я за спиной голос Светика.
Я не обернулся, потому что не хотел видеть ее лицо.
– Бери все, – сказал я, кожей чувствуя холод пистолетного ствола, направленного мне в спину. – Там разберешься…
Выстрела я не услышал, только почувствовал страшную боль, когда пуля, войдя под лопатку, разорвала мне легкое и, пройдя навылет, вышла из груди. Упав, я ударился лбом о пол и закричал так, как, наверное, не кричал еще никогда в жизни. Я думал, что крик этот никогда не умолкнет, но внезапно он прервался, перебитый кашлем. Я едва не задохнулся из-за того, что что-то попало мне в горло. Перевернувшись на левый бок, я приподнялся, опираясь на локоть, еще несколько раз надсадно кашлянул и выплюнул на пол с полстакана крови.
Сознание мое уже заволакивал серый туман. Я был близок к тому, чтобы полностью отключиться, но разум мой, прекрасно понимая всю безысходность положения, все еще продолжал бороться за жизнь. Дела у меня были хуже, чем у Христа перед распятием, с простреленным легким мне вряд ли удалось бы прожить более получаса, и все же, зная то, как аккуратно всегда работала Светик, я не сомневался в том, что перед уходом она непременно сделает контрольный выстрел.
Наверное, нужно было обернуться, чтобы посмотреть, что делает у меня за спиной Светик, но вместо этого, захрипев от боли в боку, я встал на четвереньки и пополз в сторону балконной двери. Я не понимал, зачем я это делаю – ни малейшего шанса на спасение у меня не было, – я просто боролся до последнего. И боролся я уже не за собственную жизнь, а против всей той мрази, которая меня окружала. Казалось, мне нужно было сделать одно последнее усилие, чтобы наконец выйти за пределы того очерченного мелом круга, внутри которого я все это время находился.
Каждый удар своего сердца я считал последним, но третьего выстрела, которого я ждал уже почти как избавления от боли и мучительного осознания того, насколько глупо – и самое обидное, что неоправданно глупо! – я вел себя все последние дни, все не было.
