Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом
Будущий властелин, восстановив в памяти подробности звездного предсказания, даже немного успокоился. Все неприятности, пережитые за последние минуты, предрекались в категории «если», то есть с некоторой долей вероятности. Могли произойти, а могли и нет. Но ведь стремительный взлет и невообразимое везение должны были свершиться однозначно. Из этого следовало. Что ничего не потеряно, стоит только освободиться из лап этого зверя, отбежать на безопасное расстояние и тогда… Надо пообещать глупому медведю все что угодно. А потом лохматый страшила поплатится за каждую секунду страха, испытанного новым диктатором.
Вытянув до предела свою цыплячью шею, тем самым максимально приблизившись к медвежьей морде, Ганс зашептал:
— Тебе невообразимо повезло. Я смогу исполнить любое твое пожелание. Ты не знаешь, кто я на самом деле. И если отпустишь меня…
Скривив от отвращения физиономию, Серенький не дал договорить колдунишке. Медведь выполнил просьбу Чернокнижника — отпустил. Предварительно раскрутив над головой. Тем самым обеспечил ту часть гороскопа, которая обещала стремительный взлет. По восходящей траектории, проломав раму, Ганс вылетел в окно.
— Нафига, спрашивается? — Васька недоуменно крутанул головой.
— А ты бы у него изо рта понюхал бы, потом бы спрашивал…
— Гадость он, конечно, замышлял, факт, — задумчиво произнесла Яна, — но пригодиться мог. Видел, как его негры слушаются?
— Ну, поторопился, — покаялся Серенький, — но, правда, такая вонь. Еще секунду и я бы похвалился содержимым желудка. Он все равно бы водкой захлебнулся, а так, может, выживет…
— И что будем дальше делать?
— В осла я больше не полезу! — Категорично сообщил медведь.
* * *Порося, хоть и считали себя наивысшими существами (а может быть именно по этому), вместо того, чтобы принять присущую обыкновенным свиньям позицию, встать на четыре копыта и бежать, или, на худой конец, раз уж так повелось в сказочном мире, то на задних копытах, но все равно бежать, упорно продолжали продвигаться вперед согласно намеченному плану. Посредством дикой пародии на канкан. И это несмотря на то, что ворота вновь захлопнулись, так и не успев до конца раскрыться. Однако, свиньи с завидным упрямством продолжали свой неистовый танец. Им бы следовало поискать прародителей среди ослов.
А может они и не видели ворот? Потому что глаза берегли и всячески прикрывали. От Карла. Ворон, уяснив, что выполнение собственных угроз дело не сиюминутное и для того, чтобы наделать дырок в прочных шкурах требуется определенная затрата времени и усилий, избрал другую тактику. Перелетая с макушки на макушку норовил клюнуть прямо в глаз, чем вызывал панический ужас у наивысших.
Все это я успел отметить, пока приноравливался, как бы поточней произвести подсечку. Полутонный свин, отплясывающий на одном копытце, задрав другую ножку вверх — конструкция далеко не устойчивая. Так что главной проблемой было опасение за собственную жизнь. Участь раздавленного рухнувшей тушей меня нисколько не прельщала.
Дождавшись момента, когда ближайший хряк сменил ножки, я ударил его по опорному копытцу и тут же отскочил на безопасное расстояние. Хрюндель начал заваливаться, и пытаясь сохранить равновесие зацепил среднего брата. Через считанные секунды оба лежали на мостовой, а еще мгновение спустя рухнул и последний. Сам собой. Так мне показалось вначале. Но фраза Яги: «Нехорошо отбиваться от коллектива, приляг и ты отдохнуть», — дала мне понять, что свинскую проблему приходится решать не в одиночестве.
Когда все трое оказались поверженными, сзади раздалось радостное улюлюканье. Я обернулся. Испуганные угрозой лишиться подопечных через площадь неслись Вини Пух и Пятачок. Следом поспешал и Соловушка, на ходу прилаживая маскировочный пятак.
Но вдоволь налюбоваться этой живописной картиной не пришлось. Внимание привлек новый звук, донесшийся с другой стороны: где-то вверху затрещало и зазвенело одновременно.
* * *Манька не выдержала и минуты. Из глаз брызнули слезы, лицо приобрело пунцовый оттенок. Всхлипнув и пробормотав что-то невнятное, она опрометью выбежала из зала.
У Емели и Али Бабы пропал дар речи. Наимудрейший впал в ступор от неслыханной наглости подчиненного, осмелившегося такое преподнести, да еще в тот момент, когда и так все складывается не лучшим образом.
Визиря от удивления также парализовало. И еще от предчувствия, что должно произойти что-то непоправимое. Все же делалось с благими намерениями, а результат…
Емеля, багровея, начал медленно подниматься из-за стола. Али Баба, понимая неотвратимость жестокого возмездия, тем не менее, не мог выдавить из себя ни единого слова оправдания. Только смотрел на своего возлюбленного, как кролик на удава. В довершение ко всему, предательское отверстие визиря звучно подпортило и без того раскаленную атмосферу.
Это было последней каплей. Емеля воспринял этот звук не как отголосок ужаса, охватившего придворного, а как еще одно оскорбление в свой адрес, прозвучавшее в подтверждение пожеланий скатерти, которая продолжала исторгать из себя все более замысловатые выражения.
Высокочтимый был в двух шагах от Али Бабы, когда к визирю вернулась способность говорить. Но вместо того, чтобы извиниться или попытаться объяснить свою непричастность, он произнес томным шепотом:
— Иди ко мне, любимый…
Емеля прекратил пинать недвижимое тело Али Бабы, когда уже сам почти валился от усталости. Затем догадался свернуть скатерть, которая выдавала практические советы кого следует привлечь и что надо делать для более полной реализации садо-мазохистских наклонностей. Охальница смолкла.
Наимудрейший кликнул охрану.
— Уберите эту кучу дерьма, он указал на распластанного визиря.
Молчаливые арапы подхватили сановника и направились к выходу. Неожиданно, за несколько шагов до дверей телохранители бросили свою ношу и чинно вышли из зала.
— Эй! Сюда! Я приказываю! Ко мне!
Никто не явился.
— Ладно, — Емеля извлек кошель с черным жемчугом, зачерпнул горсть тускло мерцающих матовым блеском шариков.
— Немедленно явиться ко мне! — Приказал он поднесенным к глазам жемчужинам.
Ни какого результата.
Наимудрейший повторил процедуру уже со всем кошелем, почти не надеясь на благоприятный исход. Жемчуг показался более крупным, и в хмельной голове стали зарождаться подозрения. В этом плане его предчувствия оправдались полностью: по команде не появился ни один телохранитель.
— Хоттабыч!.. Федот!.. Мань… ой, Мэри!!! Али Ба…, тьфу!!! Ганс!.. Кто-нибудь!!!
Но никто не явился на отчаянный зов.
Емеля в растерянности замолчал. Он не знал, что делать дальше. Толи искать предателя, подменившего жемчуг, и собственноручно, без каких либо приспособлений и вспомогательных инструментов, отрывать бунтарскую голову. Толи, наоборот, тихонько собирать манатки и сматываться из дворца, пока не поздно. Потому как новый повелитель чернокожих воинов может отдать приказание, и они, не то что голову, всего раздерут на мелкие кусочки. А, вдруг, это не заговор, а просто жемчуг перестал действовать? Или… Да мало ли… Хотя…
Одолеваемый противоречивыми мыслями и побуждениями, Емеля решил прибегнуть к давно проверенному и никогда не подводившему способу: хлобыстнул полный бокал водки, вновь наполнил его и, ухмыльнувшись, опять развернул злополучную скатерку.
* * *Оставляя за собой шлейф осколков и щепок, в небо что-то взлетало. Это что-то визгливо верещало и судорожно мотало конечностями. Вскоре, с чувством некоторого удовлетворения, я отметил, что в сказочном мире все-таки иногда действуют и законы физики. В частности — закон всемирного тяготения. НЛО (уже второй за последние несколько минут), замер на миг в верхней точке своей траектории и стремительно обрушился вниз.
Я зажмурился. Не было никакого желания лицезреть кровавое месиво, в которое непременно превратится новоявленный Икар, встретившись с булыжной мостовой. Но глухой булькнувший удар и не прекратившийся поток проклятий заставили меня усомниться в истинности своего предположения. Любопытство взяло верх и я открыл глаза. Горе-летун приземлился прямо на брюхо среднего хряка, обладателя самого большого пятака. Свинтусы, растратив на провалившуюся попытку побега все физические и моральные силы, лежали тремя холмами сала, не реагируя ни на какие внешние раздражители.
Потерпевший крушение, сообразив, что избежал неминуемой гибели, слез с неподвижной туши и перевел дыхание.
— Запомни кур-рносый! Р-рожденный ползать летать не может. А если бы мы тебе тут не подстелили?
— Погоди, Карл. Лучше притормози пылающих праведным гневом наших товарищей.
В отличие от колдуна, ворон нисколько не удивился моему голосу, прозвучавшему из пустоты. Карл наверное догадался, почему заспотыкались свиньи. Он сразу полетел на перехват приближающихся разъяренных Пуха и Пятачка.
