Владимир Черепнин - Бесштановый переворот
— Срамоту прикрой! — Заорал еще один мужчина, который, скорей всего, приперся на рынок с супругой, и теперь ему не нравилось, что его половина пялится на обнаженного парня.
Я-то думал, начнут поступать вопросы насчет предвыборной программы, или кто поинтересуется уставом партии. А тут опять, на первом плане моя бесштановость.
— Это с какой стороны посмотреть! — Я поспешил парировать. — Может, это не срамота, а, наоборот, — гордость! А у тебя — точно срамота! Если не согласен, залезай меряться! — И, оставаясь подбоченившимся, картинно чуть-чуть подвинулся, предоставляя место оппоненту.
Во, куда уже понесло. Надо завязывать. Тем более, по торговой улочке с обеих сторон к месту действия приближались блюстители порядка. Это в кино они дуют в свои свистки, или предупреждают правонарушителей воем сирен о своем приближении. Эти гады крались. Вернее, пытались красться. Толпа-то, благодаря мне, существенно уплотнилась и с трудом пропускала сквозь себя злобно матерящихся блюстителей. Но, тем не менее, они приближались. Справа трое в милицейской форме, слева — два камуфляжа. Даже интересно стало, кто первым к финишу придет: МВД или ЧОП?
Но удовлетворять свое любопытство я не собирался. Потому как призом в той гонке являлась моя скромная персона.
— А теперь, если четвертый ряд пригнется, то пятый и шестой увидят радугу!
Жив фольклор. Без каких-либо телодвижений с моей стороны, демонстрирующих готовность исполнить намерение, ближайшие к прилавку люди разом отхлынули. Помнили, что собирался герой бородатого анекдота сделать с первыми тремя рядами для получения эффекта радуги. Образовалась небольшая сутолока, заклинив наглухо блюстителей, которые уже находились в опасной близости.
Пора. Я ухватился обратным захватом за верхнюю перемычку палатки и резким движением подъема-переворота отправил тело на крышу торговой точки. О чудо! Каркас выдержал, хоть и слегка погнулся. Я оказался в своеобразном V-образном пологом желобе, образованном тентованными крышами стоящих «спина к спине» палаток.
Вроде бы можно было бы перемещаться. Но я решил еще дальше продвинуться в потребную сторону. Мало ли. Вдруг стены храма тюлюлюлистов офигенно толстые, и я вновь окажусь по эту сторону?
Я осторожно встал на ноги, сквозь материю нащупал металлический каркас и балансируя, словно канатоходец, шагнул вперед. Еще шаг. Третий. Увы. Нога попала на сочленение прогибающейся под моим весом конструкции. На весьма непрочное сочленение. Да и тент попался совсем хлипкий.
Треск материи, и я провалился. Не до конца. Ноги остановились на чем-то мягком. Скорей всего на товаре. Голова с руками еще оставались наверху. Не знаю отчего так истошно заорала торговка, то ли из-за того, что ее крыша внезапно рухнула, то ли из-за лицезрения моих прелестей, внезапно представших перед ее лицом (я задом почувствовал дуновение крика), то ли сработали сразу оба фактора. Под аккомпанемент набирающего силу визга, я нажал на камень…?
И оказался в полной тишине. И, что самое главное, в одиночестве. Небольшая комнатушка, метра три-четыре в поперечнике, окутанная полумраком. Скудность освещения не являлась проблемой. Разглядывать было нечего. Обратная сторона потайной двери, запертой на обыкновенный, но весьма надежный засов, с одной стороны. И винтовая лестница, устланная толстым ковром, как и весь пол, — у противоположной стены. Слабый свет струился как раз из люка, которым заканчивалась лестница. Значит, не заперто. Очень хорошо.
Но я не стал сразу подниматься. Требовался небольшой тайм-аут. Если наверху ожидают неприятности с летальным исходом (а в этом я был уверен процентов на девяносто девять и девять), и придется срочно эвакуироваться, то пусть это произойдет как можно позже. Не хотелось вновь оказаться вблизи эпицентра событий, только что произошедших на рынке.
Я сел на пол в самом дальнем и от лестницы, и от двери углу и слегка призадумался. Было о чем. И как это я до такого докатился? Кабы кто сказал до моей встречи с принцессой, что я такое буду выкаблучивать, я бы ему посочувствовал. Сострадательным надо быть к душевнобольным людям. Да и в начале приключений сам я скромнее был. Очень. А теперь, можно сказать, совсем привык. И телешом на людях чувствую совсем спокойно. Абсолютно не стесняясь.
Привык? А к такому можно привыкнуть? Наверное, скорей всего, просто смирился с обстоятельствами. Как советуют психологи, в неприятных условиях потребно расслабиться и попытаться получить удовольствие. Радовало, что удовольствия не было. А то слышал, что бывают такие товарищи, по мудреному как-то называются, которые специально заголяются перед публикой и тащатся от этого. Больные люди. С психическими отклонениями. А раз уж мне не доставляет удовольствие появление в непотребном виде на людях, значит — здоров. Только расслабился. Уже хорошо. Хоть что-то положительное.
Мысль об отсутствии психических отклонений вселила некий оптимизм, совсем небольшой, но все же. Пора было действовать. Хотя, с другой стороны, разумней было бы подождать князя здесь. Пойдет тайной тропой на очередную проповедь (а может, и на внеочередную, предназначенную для успокоения паствы, взбудораженной моим появлением), а я ему выложу все, что должен сказать. Но, тут много «но». Если разговор не сложится, что очень даже вероятно, и придется сматываться в свой мир, не хотелось опять оказаться в толпе на рынке. Потому что там светило обвинение не в простом хулиганстве, а в злостном. С порчей имущества.
А наверху должно быть какое-то пространство для маневра. Просто обязано быть. Не может князь, да к тому же еще и верховный жрец, ютиться в тесноте. Значит, при угрозе можно будет сначала пробежаться по максимуму в данном измерении, а уж потом перемещаться. Затем, пробежка по родному миру и обратно, и т. д., и т. п. Пока не окажусь в безопасном мире. По фигу в котором. План, как всегда, естественно, гениальный, но лучше бы все прошло без эксцессов, и не пришлось бы к нем прибегать.
Я тяжко вздохнул и медленно начал подъем. Ступал абсолютно бесшумно. Не мудрено: во-первых, босиком, а, во-вторых, будь я даже в кованых сапогах, все равно толстый ковер заглушил бы любой топот.
А хоть и топтался бы. Один черт не услышали бы. Не до меня там было. Это я понял, как только, поднялся. Выход на поверхность находился в углу покоев, за колонной, предусмотрительно укрывающей от постороннего взора начало лестницы. Да и посторонних там не было и никогда не бывало. Явно. Не ведут себя так поклонники Стыдливого Бога, пусть даже среди них верховный жрец с приближенными, при посторонних.
Смотрел как-то «Калигулу». Так, историческое кино для младшего и среднего школьного возраста, по сравнению с тем, что предо мной предстало. Одним словом, бесноватая остервенелая оргия. Такую кучу голых тел я не видел никогда. И меньше всего ожидал увидеть в покоях главного носителя добродетели.
Хотя, оно завсегда так бывает. Те, кто декларируют и несут в массы высоко моральные устои, в узком кругу особо приближенных злостно попирают эти самые устои. Будь то средневековый монастырь или слет комсомольских активистов.
Я понемногу начал приходить в себя. Как раз вовремя. Яростная оргия на огромном ложе метрах в пяти от моего укрытия понемногу стала затухать. Приглядевшись, понял почему. Среди примерно двадцати беспутствующих мужчина был только один. А как известно, возможности у мужиков ограничены, даже если это князь и верховный жрец в одном лице. То, что это именно он, я не сомневался.
Наметив направление, в которое следует ломиться в случае опасности (на противоположной стене под пологом просматривался вход в следующее помещение), я кашлянул, вроде как для приличия, и вышел из-за колонны.
Девушки, точнее, девахи, все как на подбор, отлично сложенные красавицы, мгновенно всколыхнулись. Нет, это нельзя было назвать переполохом. Ни единого визга или попытки прикрыться. За долю секунды они образовали полукольцо, отделяющее меня от князя. Дикие кошки, изготовившиеся к прыжку. Если это были бы здоровые мужики, ощетинившиеся пистолетами, получилась бы один к одному сцена из многочисленных боевиков, когда телохранители ограждают своего патрона от нежелательного контакта.
Айяй издал какой-то звук, почти что крякнул, как я понял — закодированный приказ, и готовые в любое мгновение броситься на меня мадамы тут же расслабились и расступились.
— Ну, и кто ты? Подходи поближе, присаживайся. — Князь кивнул на край ложа. — Не стесняйся.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться.
Почему-то в своем воображении я рисовал Айяя злобным сухощавым старцем с фанатичным взглядом, или, наоборот, когда издали увидел «кучу-малу», представил его в виде жирного пресыщенного разожратого борова, страдающего отдышкой. На самом деле, князь выглядел вполне достойно, не смотря на отсутствие одежды. Да, что там, все же, включая незваного гостя, то бишь меня, были в аналогичных костюмах.
