Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Он объяснил, зачем полез в Сапалу?

— Если верить его словам, он хотел быстро пробежаться до церкви и назад, чтобы попробовать отыскать коран.

— В трусах и майке? На местности, где люпусы практически не действуют? Нам со Стивом не помогло все штурмовое снаряжение, которое у нас было.

— Он сказал, что принял консервант перед выходом из дому, а до церкви дошел, используя биолокацию.

— А-а, тот самый прутик, которым он размахивал. Франц случайно не упомянул некоего морского зверя?

— Упомянул. Это ручной травоядный мутант, который околачивался возле пляжей Оливареса.

— Что-то не слыхал о таком. Впрочем, я ни разу не был на городских пляжах.

— Богенбрум предложил трансплантировать вам свой модуль простаты, чтобы поставить вас на ноги.

— Вот как? Неужели серьезно?

— Конечно нет. Он, очевидно, полагал, что мы бросимся его отговаривать, но Филомела сделала вид, будто готова его оперировать немедленно. Богенбрум не ожидал такого поворота.

— Интересно было бы посмотреть, как он завтра станет выкручиваться. Надеюсь, Франц не в курсе того, что вы собрали второй вариант интерферотрона?

— Нет. Но мне пришлось рассказать обо всем Филомеле.

— Как обо всем?

— О наших разговорах, об интерферотроне, о привезенных люпусах.

— Как такое могло случиться?

— Стечение обстоятельств. Согласитесь, когда Богенбрум начинает рассказывать, что здесь лежит великий изобретатель интерферотрона, а недавно она видела меня с инструкцией в руках, да к тому же еще и эта история с люпусами… В общем, тут тяжело отвертеться. Но я попросил ее хранить молчание.

— Ладно, черт с ней.

— Она, между прочим, поинтересовалась, почему вы не хотите привлечь Богенбрума к работе с аппаратом, ведь он все-таки профессор.

— А это мысль! Но, думаю, Макналти будет не хуже. Я больше доверяю старым штурмовикам, чем профессуре. И, конечно же, если Стив его увидит здесь, кровопролития не избежать.

— Хорошо, завтра я попробую его выпроводить отсюда. Но куда ему идти?

— Достаньте ему велосипед, если это возможно. Все его вещи — в Кантабиле. Через перевал дорога тяжелая?

— Не знаю, надо будет спросить Филомелу.

— К нам он добрался на велосипеде. Думаю, ему несложно будет отправиться отсюда таким же образом. Так, а что у нас на графиках? — Эшер принялся изучать табло. — Сенсационные результаты! Девяносто два процента! Я практически здоров!

— Да, Филомела говорит, что на днях вы выйдете из комы.

— И превращусь в полноценного здорового кретина. Один-два процента — на выход из комы, следовательно, интеллектуал отличается от дебила всего лишь шестью-семью процентами! Что вы будете со мной дальше делать?

— Об этом мы с Филомелой не говорили. Во всяком случае, у нас теперь появится еще один помощник — Стив.

— Не уверен, что из него получится хорошая сиделка.

— Непосредственно присматривать за вами так или иначе будут фантомы. Но кто-нибудь из нас всегда будет рядом.

— Хорошо. А как мне через вас общаться со Стивом? Вдруг возникнут вопросы по поводу интерферотрона, и что же, ждать трех часов ночи, пока со мной удастся выйти на связь?

— Иных возможностей, к сожалению, нет.

— Печально. Хотя, с другой стороны, я должен быть несказанно рад тому что меня откачали и что интерферотрон почти собран. Если бы мы свалились на другую крышу, то наш прах давно бы уже развеяло ветром.

— Вы не думали над тем вопросом, который я вам задал вчера?

— Насчет системообразующих снов?

— Да.

— Не только думал. Теперь, как понимаю задним числом, я мог их даже наблюдать на экране интерферотрона, но не придал этому особого значения.

— И как они выглядели?

— Совершенно обычно — в виде ответвлений. Если это действительно были системообразующие сны. Вы что-то говорили и о других снах.

— Системоразрушающих?

— Да, и якобы появление этих снов стало причиной гибели колоний на других планетах.

— Так мне было сказано высшими силами.

— У нас нет оснований им не доверять, не правда ли?

— Ложь — сугубо человеческое изобретение.

— Несомненно, и к тому же укладывающееся в общую картину: непропорциональный и слабо задействованный мозг, очевидно, выполняющий функции конденсатора психической энергии; непомерно развитые речевые навыки и сопутствующее этому умение лгать… Интересно, сколько всего было этих системообразующих снов? Десятки? Сотни? Миллионы?

— Думаю, совсем немного. Несколько тысяч, скорее всего. Да и происходили они наверняка много лет назад.

— Почему вы так считаете?

— Ну как же… если рассуждать логически… должна быть последовательность…

— Вот как раз если и рассуждать логически, то в последовательности совершенно нет необходимости. Явление, находящееся в произвольной точке событийного клише, может воздействовать на любые другие явления, независимо от того, находятся они в будущем или прошлом. Какой-нибудь эпохальный сон, приснившийся городскому сумасшедшему в XIX веке, мог повлиять на формирование всей земной фауны миллионы лет назад. Или же великие изобретения человечества могли проскользнуть в возбужденном мозгу кроманьонца, обожравшегося тухлого мяса.

— Неужели такое может быть?

— Это мне вас надо спрашивать. Пока что я строю гипотезы. Вы как-нибудь поинтересуйтесь у ваших знакомых в высшем космическом свете, возможно ли такое. Я считаю, что возможно. Но подобные сны должны быть очень сильно разбросаны вдоль всей истории человечества.

— Интересно было бы заглянуть внутрь такого сна.

— С помощью интерферотрона это реально.

— И что же, эти сны, как и траектории, можно изменять?

— Естественно.

— Вы подскажете, как это можно сделать?

— Просмотреть — да, насчет изменить — я подумаю.

— Да я, собственно, ничего не собираюсь переделывать в этих снах.

— Верю. Но дополнительные меры предосторожности не помешают. Между прочим, я совершенно не уверен, что эти системообразующие сны представляют собой нечто связное. Скорее всего, это хаотические обрывки, мешанина цветов и звуков.

— Почему вы так думаете?

— Уж больно мощные выбросы психической энергии при этом происходят. Мозг разряжается; ему некогда заниматься художественным оформлением видений. Это при заурядных снах выстраивается некое подобие сюжета, и фигурируют знакомые персонажи. К тому же, такой системообразующий сон должен быть по необходимости абстрактен: он не может вмещать в себя все разнообразие последующих явлений. Это сновидение — импульс, толчок, теорема. При таком психическом выбросе постулируется некая общая программа, а насыщают ее остальные возникающие траектории.

— Но какой-то сон все равно оказывается первым?

— В принципе, да. Если ограничиться рамками земного шара — а меня, откровенно говоря, космос совершенно не интересует — то должен существовать исходный сон, приведший к образованию основного макропучка.

— Что вы вкладываете в понятие основного макропучка здесь?

— Это может быть микромир. Элементарные частицы. Кирпичики мироздания, как их еще называют. Конечно, с теми психическими или даже физическими свойствами, которые свойственны им в пределах Земли. Или наоборот, первичное сновидение с таким же успехом может вмещать в себя образ планеты в целом.

— На мой взгляд, здесь опять назревает парадокс. Получается, что человек мог сам создать планету, на которой живет?

— В общем, да. Но не вижу здесь никакого противоречия. Если вы опять имеете в виду хронологическую последовательность, то забудьте о ней, когда речь идет о событийном клише. Еще раз повторю: любое явление внутри «слоеного пирога» может влиять на любые другие, независимо от их времени и места. Теоретически первичный сон может присниться кому-нибудь из нас завтра, — может быть, вам, и тогда вы станете основателем планеты Земля.

— Мне еще не вполне понятно, каким образом высвобождаемая мозгом психическая энергия, пусть даже колоссальной силы, в состоянии инициировать такие глобальные процессы.

— Для вящей наглядности опять прибегну к сравнению. Представьте себе насыщенный солевой раствор. Стоит в него добавить буквально щепотку соли, и начнется процесс кристаллизации. Аналогично обстоят дела с событийным клише. В нем содержится практически вся энергия, необходимая для кристаллизации — иными словами, образования траекторий и пучков. Не хватает только самой малости, чтобы они возникли, и туг на помощь приходит сновидение, — та самая щепотка, образующая узоры кристаллов. Ведь внутри клише все события уже имеются, но не реализованы в виде явлений. Вернее, иначе: события и есть безусловная реальность, но чтобы появилась иллюзия — явления — необходим внешний толчок. Первичный толчок дополняется остальными сновидениями, и внутри «слоеного пирога» образуется система взаимосвязанных траекторий.