Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Насчет конца света можете не волноваться, — если он и наступит, то не по нашей вине, и к нему вас пригласят. Прежде чем объяснить вам ситуацию, я хотел бы узнать, о чем вы разговаривали с Богенбрумом в мое отсутствие.

— О погоде, — фыркнула Венис.

— Прошу вас, Филомела. Это достаточно серьезно.

— Да практически ни о чем, — с недовольным видом сказал она. — Франц не знает о вас ничего, будьте спокойны. А об интерферотроне он впервые заикнулся в вашем присутствии.

— Но люпусах он не знает?

— Нет.

— А как вы ему объяснили его ускоренное выздоровление?

— Ускоренным оно может показаться только в том случае, если есть с чем сравнивать. Богенбрум считает, что ничего экстраординарного в его лечении не произошло. Не забывайте: он все время спал. Расслабьтесь, Морис. Для него вы — всего лишь сосед, на которого с неба свалилось три любителя острых ощущений.

— Будем надеяться, что все обстоит так на самом деле.

— А если не так? Возможны последствия? Теперь ваша очередь давать разъяснения.

— Все я рассказать не могу.

— Почему?

— Боюсь втягивать вас в авантюры, которые, насколько я понял, совершенно вам не нужны на старости лет.

— Да, подвигов мне в жизни хватало и без этого. Тем не менее, хотелось бы слегка ориентироваться в том, что происходит у меня в доме. Почему вы утаиваете информацию от Богенбрума?

— Об этом попросил Эшер.

— Попросил? Вас?

— Да.

— Каким же образом?

— Я общаюсь с ним каждую ночь.

— Азбукой Морзе?

— Нет, я использую свои способности.

— В вас зарыта груда талантов. Через что — или кого — вы разговариваете?

— Это обмен мыслями между астральными оболочками.

— Фантастика! Вас этому в армии научили?

— Да.

— А вы еще скромно пытаетесь отрицать, что являетесь гением магии и гипноза. Так что же вам поведал изобретатель?

— Во-первых, он страшно зол на Богенбрума.

— Его можно понять.

— Конечно. Во-вторых, он попросил меня собрать интерферотрон.

— А это ему зачем? Полюбоваться своим прошлым?

— Его больше волнует будущее. В те моменты, когда он находился в состоянии клинической смерти, он попадал в какие-то места, где ему пришлось очень плохо. Он вернулся оттуда в полной уверенности, что на том свете его ждут совершенно чудовищные испытания.

— Он говорил о них?

— Я пробовал выведать у него, но Эшер категорически отказывается их обсуждать.

— На месте Густава я не стала бы отчаиваться. Смерть — дело сугубо индивидуальное, как мне представляется. Каждого ждет своя уникальная доза посмертных приключений. Да и кто может поручиться в том, что все его видения — не результат отмирания левого полушария?

— Никто, естественно. Но поколебать Эшера в его уверенности невозможно.

— И что же, он с помощью своей волшебной машинки хочет заглянуть в грядущее, чтобы узнать номер адского котла, где его будут жарить?

— Ему нет необходимости заглядывать в будущее. Он намерен изменить свое прошлое.

Филомела удивленно вскинула брови:

— Это каким же образом?

— Видите ли, — Морис решил позондировать свою собеседницу, — если вы просматривали инструкцию…

— Не просматривала, — отрубила Венис.

— Тогда мне придется полчаса вам рассказывать о том, как работает эта штуковина. Давайте перенесем подробные разъяснения до лучших времен, а пока будем считать, что у Эшера, если аппарат в новой модификации заработает, появится, как считает изобретатель, возможность менять прошлое у любого предмета или человека.

— Новая модификация? А что случилось со старой?

— Стив и Густав взяли ее с собой, когда разыскивали Богенбрума. Первый вариант интерферотрона пропал в Сапале.

— Второй вариант, очевидно, лежит у вас в пристройке?

— Да. Но я его не запускал.

— Почему? Боитесь разрушить чье-нибудь прошлое?

— Нет, просто я не специалист в хореоматике. Густав просил, чтобы Стив занялся аппаратом, когда выздоровеет.

— И как часто вы с ним разговариваете?

— Пока что — по двадцать минут каждую ночь.

— Почему не днем и не дольше?

— Иначе не получается. Здесь есть свои трудности.

— А почему бы Эшеру не привлечь к своему проекту эксперта по хореоматике? Я имею в виду профессора Богенбрума. Кому как не ему, вместо того, чтобы разбрасываться своими внутренними органами, заняться восстановлением славного прошлого великого изобретателя?

— Я Густава об этом не спрашивал, но думаю, он не придет в восторг от этой идеи. Еще не известно, как Макналти отнесется к пребыванию здесь Франца.

— Если отнесется плохо, то что может произойти?

— Хореоматика потеряет одного из своих видных ученых.

Филомела некоторое время сидела молча, о чем-то размышляя, затем сказала:

— Хорошо, Морис, отправляйтесь на дежурство. Ваша закулисная возня для меня теперь стала более-менее ясна. Если в дальнейшем сочтете нужным мне о чем-либо сообщить, — пожалуйста. Я не собираюсь совать нос в чужие дела. Можете быть уверенным: от меня Богенбрум ничего не узнает.

— Спасибо, Филомела.

— Не стоит благодарности, — она встала из кресла. — Разбудите меня завтра в семь. Морис удивился:

— А как же обновления?

Филомела вместо ответа показала на победоносно торчавший из вазы букет:

— Идите, Морис. Ваш диванчик ждет вас.

Пожелав ей спокойной ночи, Вейвановский удалился в палату Густава. Диван оказался невелик, но весьма удобен: Морис не стал пить кофе и, проснувшись к сеансу связи с Эшером, почувствовал себя вполне отдохнувшим.

— Здравствуйте, Густав!

— Приветствую вас.

— Будем говорить или возьмете время для раздумий?

— Был бы благодарен, если бы мы продолжили разговор минут через десять. Вы не против?

— Нет.

Пока Эшер думал о своем, Морис пытался сообразить, как ему следует вести себя с Богенбрумом. Франц был явно с подвохом, — об этом свидетельствовал энергетический удар, полученный Вейвановским накануне. Добравшись вчера вечером домой, Морис провалялся в кровати час с лишним. Его тошнило, головокружение никак не проходило. Немного позже, почувствовав себя лучше, он поднялся на чердак и попытался выйти на связь с куратором, но тот не отзывался. Тогда Морис обратился к братьям за помощью, и после долгих поисков им удалось найти начальство, наводившее порядок где-то на противоположном краю Млечного Пути. Куратор пребывал в раздраженном состоянии:

— Что вам нужно, Младший Брат № 20? Излагайте вкратце.

— Мне не хватает времени для разговоров с изобретателем.

— Вам должно быть достаточно того, что есть.

— Один из больных очнулся. По-моему, он опасен.

— А вы не бойтесь.

— Машина почти собрана и готова к запуску.

— Спрячьте ее подальше. Еще вопросы?

— Я все делаю правильно?

— За ошибки вы были бы уже наказаны. До свидания!

На этом плодотворная беседа с куратором завершилась. Морис перенес интерферотрон вместе с руководством в подвал, где закрыл их внутри бронированного сейфа, вмонтированного в стенку и оборудованного сложной охранной системой. Он также зашифровал вход в гравитоплан, — так, на всякий случай, предварительно затащив в багажное отделение из ангара все остальные транспортные средства, включая непокорный троллер.

Лежа на диване в ожидании, когда Густав заговорит первым, Вейвановский размышлял над тем, что волей куратора ему — Морису — уготовлена роль статиста в какой-то загадочной пьесе, написанной высшими силами. Или нет, скорее участь пешки, которой могут пожертвовать в сложном шахматном гамбите. А, может быть, вращающейся в огромном космическом механизме мельчайшей шестеренки, которую вскоре разотрут в порошок огромные жернова. Перебрав сравнения и ощутив к себе необычайную жалость, Вейвановский заключил, что, как пить дать, иерархи им попросту подотрутся.

— Морис? — отправил мысль Эшер.

— Да, я вас слушаю, Густав.

— С конфигурацией люпусов я, похоже, разобрался.

— Ну и к какому решению вы пришли?

— Расскажу потом. Не волнуйтесь, ничего я от вас не утаиваю. Здесь используется обычный принцип «золотого сечения». Если поставить психостанции в определенном порядке, то мощность пси-поля возрастает лавинообразно.

— Она и так уже сильно возросла, благодаря чему Богенбрум практически выздоровел. Стив, похоже, будет в строю завтра. А вчера вечером мы с Филомелой имели честь общаться с Францем.

— Неужели? Очень интересно. Что же он вам рассказал?

— Каялся в своем легкомыслии, которое привело к таким печальным последствиям.

— Он объяснил, зачем полез в Сапалу?

— Если верить его словам, он хотел быстро пробежаться до церкви и назад, чтобы попробовать отыскать коран.