Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом
— А незаметно вывести наших друзей из дворца сможешь? Я была бы весьма благодарна за такую услугу.
— Исключено. Гвардейцы сейчас мне не подчиняются. А мимо них не проскочит даже мышь.
— Мыши — это понятно, — не удержался от комментариев ворон, — гр-рызуны пр-ротивные. Куда им мимо негр-ритосов пр-роскочить! А как насчет котов?
Карл соорудил из крыла подобие сжатого кулака с вытянутым указательным пальцем и указал на дверь. В проеме находился ухмыляющийся Васька. Кот важно прошел в комнату. Следом за ним в номере появилась Марго, которая тут же прыгнула на колени хозяйке.
— Ты как? — Заботливо спросила Яга у кошки.
— Нормально. Только хрюшки внизу почему-то шуганулись, когда я вошла. Неужто я такая страшная?
— Не волнуйся, ты у меня красавица, — успокоила ведьма любимицу.
И тут же сделала Хоттабычу, который смотрел на Ваську, как на восставшего мертвеца, конкретное предложение совершить небольшое предательство, то есть перейти на нашу сторону.
Принципиально колдун был не против. Но обстоятельства сложились так, что фактически он мало чем мог нам помочь, более того, джинн был поставлен в такие условия, что для сохранения собственной шкуры, был просто обязан всеми правдами и неправдами изловить всю нашу «банду» или, в крайнем случае, главаря. И времени у него на все про все, до вечера.
— Ты же не глупый, с виду, и должен понимать, что ничего у тебя не получится. — Яга одарила колдуна еще одним облачком дыма. — Видишь, Васька пришел. Скоро и сестренку с медведем выковырнем, если они сами сейчас не заявятся. Так что в твоих же интересах если не помогать нам, то хотя бы не мешать. Лучше расскажи, что за обстоятельства вынуждают тебя поступать вопреки своим желаниям. Может быть мы сможем попутно решить и твою проблему, раз уж Главный колдун не может совладать с обнаглевшим пьяницей.
— Был Главный. Теперь мое положение пошатнулось. А Емеле я не могу причинить никакого вреда. Очень давно я доверился ему, и мы с ним заключили договор. Все эти годы я исправно выполнял обязанности Главного колдуна. А сегодня ночью выяснилось, что Емеля не собирался придерживаться договора. Он должен был надежно спрятать бутылку и никогда не прибегать к ее помощи.
— Так не бывает. Емеля и без бутылки!
— Не о том речь. Это особая бутылка джинна. С ее помощью уже нельзя мной управлять, но навредить можно очень сильно. Если Емеля разобьет сосуд, то сначала я попаду на тысячу лет в рабство к ифритам, а когда отработаю, меня закупорят в новый сосуд и зашвырнут куда-нибудь подальше, дожидаться вызволения. Наимудрейший обещал разгокать бутылку, если я не поймаю беглецов. — Колдун с тоской взглянул на кота.
Хоттабыч разительно изменился со времени нашей последней встречи. Куда делась надменная самоуверенность? Наверное, когда дело касается судеб других, можно выпендриваться и благодушно миловать или хладнокровно казнить. И совсем по другому чувствуется, когда речь идет о собственной безопасности.
И еще мне показалось. Что это — не главная причина. Тон и выражение лица Хоттабыча изменились, как только из закутка, отгороженного ширмой, вышла Яга. После этого колдун практически не сводил с нее глаз, за исключением нескольких быстро брошенных взглядов на неожиданно появившегося Ваську. Да и ведьма относилась к Хоттабычу более снисходительно, чем следовало ожидать, зная ее репутацию.
Я, конечно, не психоаналитик и в унитазах соображаю больше, чем в побудительных причинах, душевных загадках и поведенческих симптомах, но невооруженным глазом было заметно, что между работниками колдовского цеха что-то намечается. Поэт, возможно, сказал бы, что между ними пробежала искра зарождающейся любви, но мне, ввиду специфики профессии, ничего кроме урчания сливного бачка на ум не приходило.
— Емеля поклялся, что никогда не притронется к бутылке, мол, честное слово и взаимное доверие важнее, — продолжал сетовать на непорядочность Высокочтимого колдун. — Он даже для того чтобы не было соблазна, поручил спрятать бутылку своему помощнику, а когда тот вернулся, тут же казнил его. Все это время, я считал, что приближенный Емели тайну унес с собой в могилу. На самом деле тот человек погиб напрасно.
— Тут ты не прав. Не напрасно. Ты служил Благоухающему не за страх, а на совесть.
— Это верно. Я всегда считал себя отнюдь не глупцом, а Емеля объегорил меня, как мальчишку…
— Непр-равильно говор-ришь! — Не выдержал Карл (и, правда, сколько можно молчать бедной птичке?). — Объегор-рить тебя мог только Егор-р, а Емеля тебя объемелил. Если бы тебя обманул Вовка, то это называлось бы обвовкил, я — обкар-рлил, кот — обваськил. А если бы это был наш медведь, то обсер-р-р… Ах, вот, оказывается почему он так называется! А я-то на цвет гр-решил…
Открытие ворона немного разрядило обстановку.
— Как выглядит твоя бутылка? Думаю, заодно мы и твою проблему решить сможем. Давно пора навести порядок в этом курятнике, — Яга была настроена более, чем решительно.
Оказалось, что Хоттабыч понятия не имеет, как сейчас выглядит заветный сосуд, имеющий свойство видоизменяться. Вдобавок к этому, сам джинн не мог ни видеть свою бутылку, ни прикасаться к ней. Единственно ценной информацией было то, что разбить нечаянно ее невозможно. Она расколется только тогда, когда бьющий будет это делать с намерением навредить Хоттабычу. В любом другом случае, волшебной емкостью можно дробить камни и забивать гвозди — не будет ни царапинки. Об этом колдун по глупости поведал и Емеле, и то, только после того, как был уверен, что бутылка надежно припрятана в надежном, никому неизвестном месте.
Потом Хоттабыч, по видимому решив сделать ставку на нашу команду или по каким другим соображениям личного характера, снабдил нас сведениями, которые должны были облегчить нашу задачу.
— Во-первых, ни в коем случае не пытайся колдовать в лабиринте, колдун обращался только к Яге, видимо для хорошего чародея не было секретом то, что мои магические способности равны нулю, — там все пропитано дремлющими чарами. Это не моя работа, так что поделать с этим я ничего не могу. Оно присутствовало там изначально. Подозреваю, что это дело рук того, кто запалил Волшебную Керосинку. В принципе, ничего опасного в этой магии нет. Если не колдовать. Но стоит только применить заклинание или какую-нибудь волшебную вещь, сразу же начинают действовать чары лабиринта. С обратным эффектом. Например, захочешь пролететься на метле и… даже не знаю, что получится. Может, полетишь в другую сторону, а может не сможешь оторвать метлу от земли. Одно точно: то что задумывалось сделать при помощи магии — не получится. Это однозначно.
Мы с Ягой переглянулись. Теперь стало ясно почему закончилась неудачей наша попытка проникновения в лабиринт через эшафот. Как только мы начали спускаться от невидимости не осталось и следа. На середине спиральной лестницы мы уже напоминали двух огромных светляков, а у подножия — лучились, как две сверхновые. Решив, что не стоит рисковать, мы ретировались. Судя по объяснениям Хоттабыча, всему виной были шапки-невидимки. Захотели остаться незаметными — заполучите.
— Правда, вашей юной подруге, — продолжал колдун, — каким-то образом удалось сбежать из темницы лабиринта при помощи ворожбы, хотя до этого она дважды пыталась применить магию и безуспешно… Но колдовство лабиринта это не самая большая опасность. Главная угроза — темнокожие гвардейцы. Их очень много. Магией с ними не справишься, они и без того заколдованные. У Емели есть кошель, даже можно сказать, небольшой мешочек, наполненный черным жемчугом. Каждая жемчужина — один телохранитель. Через этот кошель и управляются гвардейцы. Взял горстку, приказал, и те негры чьи жемчужины в руке будут исполнять волю хозяина до тех пор, пока не добьются желаемого или не получат другое задание.
— И Емеля постоянно управляет каждым воином?
— Зачем? Он приказывает части телохранителей подчиняться кому-либо из придворных, а уж тот отдает конкретные распоряжения для выполнения тех или иных задач. Раньше обходились мизерной частью околдованной гвардии, Емеля лишь периодически менял негритосов, чтобы не «изнашивались». Но сегодня ночью он тряханул весь кошель, для поимки беглецов. Формально сейчас они подчиняются Гансу Чернокнижнику. Моему ближайшему помощнику. Наимудрейший сказал, что назначит его Главным колдуном, если он словит сбежавших. А я, якобы, не оправдал его доверия.
— И где же Емеля хранит этот кошель? — Задала практический вопрос Яга.
— Все время при себе держит.
— Что-то я не приметил его, когда ужинал во дворце, — я действительно не помнил ничего подобного.
— За ужином Манька была?
Я кивнул.
— «Девки плясали»?
Снова кивок.
Колдун слегка усмехнулся.
— И ты хочешь сказать, что кроме как поисками кошельков твоим глазам нечем было заняться?
