Андрей Смирнов - Артур, племянник Мордреда
Снова зазвенела тишина. Слово было сказано, и я чувствовал, как тает их дружелюбие, готовясь перерасти в подозрительность и вражду. Мысль, озвученная Тургоном, зародила во всех умах сомнение — а было ли благом уничтожение Моргота? Не придется ли им заплатить за избавление от Темного Валы непомерную цену? Не воссядет ли, в конце концов, вместо него новый тиран, еще более могущественный и безжалостный?
Я был готов к таком повороту событий и даже заранее сочинил соответствующую речь. Бесполезно и даже опасно говорить, что драконы для меня — такое же оружие, как ложь или меч на поясе. Это только усугубило бы их подозрения. Чтобы убедить их в том, что я — белая овечка, я должен был разговаривать с ними на одном языке. Поэтому я обратился к авторитету Эру, и для начала заявил, что драконы — его создания, а не Моргота. Мое заявление шокировало публику, но я, не давая им передышки, аргументировал свои слова известным догматом всех Светлых, гласящим, что Темный Властелин не способен самостоятельно творить что-либо, а может только искажать творение. Таким образом, драконы тоже были сотворены Эру, а Моргот лишь исказил их природу. Я, соответственно, собирался лишь исправить искажение.
Молчание длилось долго. Короли свободных народов Белерианда обдумывали мои слова, но изъянов в логике не находили. Собственно, в логике изъянов действительно не было, ошибка содержалась в одной из посылок, но увидеть ее они не могли — не позволяли убеждения. Кто-то заикнулся, что, дескать, у меня не хватит пороху исправить природу драконов. Я вежливо намекнул: раз уж хватило пороху нейтрализовать Моргота, хватит пороху и на все остальное. Начались дебаты. Когда я обмолвился, что начал всю эту затею именно из-за драконов, они начали понимать, насколько для меня важен данный вопрос. Враждовать со мной не хотел никто, и им, скрепя сердце, пришлось пообещать мне прекратить охотничьи рейды в горах Тангородрима.
Я облегченно вздохнул. Но когда я заикнулся о том, чтобы оставили в покое орков, то вызвал такую бурю негодования, что мне показалось — собравшиеся разорвут меня на клочки здесь и сейчас.
— Минутку, господа! — Крикнул я, с трудом перекрывая возмущенные голоса эльфов, людей и гномов. — Позвольте мне объяснить! Вы не так меня поняли! Мне не нравятся орки! Я тоже хочу их истребить!.. Но…
— Так почему бы нам этого не сделать?!! — Рявкнул гномий король. — Тек хара — сек хара![5]
— Да потому что моим драконам надо что-то есть!!! — Заорал я в ответ.
Когда все немного успокоились, я развил свою мысль более подробно:
— Как уже было сказано, я намерен заняться озеленением Анфауглифа. Если мне удастся это провернуть и слегка улучшить местный климат, по просторам зеленых северных долин будут бродит стада тучных коров. Драконы будут кушать говядину, и на юг, в ваши королевства, залетать не будут…
— А если вам не удастся вернуть к жизни Ард-Гален? — Спросил Тургон. — Что тогда?
— Тогда на севере будут пастись не стада коров, а стада мамонтов, которых я приведу из какого-нибудь другого мира. — Успокоил его я. — Это не самая важная проблема. Так вот…
— Нет, погоди! — Снова встрял Дарин. — Что еще за мамонты?! Кто это такие?!
— Мамонты — это большие волосатые элефанты. Уверяю вас, абсолютно безвредные. Они будут бродить по заснеженным землям, драконы будут их кушать, и, опять-таки, на юг не полетят.
— Просто у тебя выходит! — Недовольно пробурчал гном. — «Не полетят»! А как же быть с сокровищами, до которых алчны все драконы?!
— Я постараюсь излечить их от этой мании. А если не удастся — дам им сокровищ.
— Не верю я всему этому. — Уперся Дарин, и по глазам остальных я увидел, что слишком многие с ним согласны. — Драконы, орки… Кого еще к себе под крыло взять пожелаешь? Может, барлогов?
— Рад бы, да не одного не осталось. А что касается орков, то они нужны мне не в качестве поданных, а в качестве корма для драконов на тот период, пока не подойдут мамонты.
Последовала длительная дискуссия, но в конце концов присутствующие — с еще большим скрипом — согласились подождать и посмотреть, что выйдет из моей затеи. Осталось решить вопрос с Сильмариллами. Я поинтересовался, какие мнения на этот счет есть у собравшихся.
Первыми поднялись Феаноринги. Общий смысл их высказываний сводился к тому, что в вопросе о судьбе Сильмариллов двух мнений быть не может. Камни сотворил их отец, значит, только его наследники и имеют на них какие-либо права. Они напомнили слова своей страшной клятвы, во имя которой они были готовы обратить оружие против кого бы то ни было, даже против валар и Эру.
Феаноринги говорили очень убедительно. Еще более убедительны были эльфийские армии, которые стояли за их словами. Я поймал взгляд Фингона. «Отдайте им камни и пусть они, наконец, заткнутся.» — Говорили его глаза. Так же, судя по всему, думали и остальные.
Затем слово взял Тингол. Он придерживался диаметрально противоположной точки зрения. Моргот отобрал камни у Феанора, затем Берен и Лутиэн стащили один из камней у Моргота. Этот Сильмарилл предназначался в качестве свадебного дара отцу невесты, и, хотя и задержался в пути, будучи проглочен Кархаротом, в конце концов все равно оказался в Дориафе.
— Где он и пребудет до тех пор, пока я жив, — подвел черту Владыка Дориафа.
— Ты сам предрешил судьбу своего королевства, — надменно бросил Целегорм.
— Я не боюсь ваших угроз, — ответил Тингол.
— Напрасно.
— Я склоняюсь к мнению Тингола, — сказал я. Семь пар глаз враждебно уставились на меня. — И так же полагаю, что вы давно утратили право владеть ими. Но я готов, в качестве жеста доброй воли, вернуть вам один из Сильмариллов.
— Нам нужны все. — Процедил Карантир.
Маэдрос успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Хорошо. — Сказал он. — Где камень?
Я покачал головой.
— Не так быстро. Я знаю, о чем вы думаете. Как только камень окажется у вас в руках, вы начнете качать права по поводу двух оставшихся, а если мы с Тинголом не захотим отдавать их вам — начнете войну. Нет. Прежде, чем я верну вам камень, признайте — здесь, перед всеми — что клятва исполнена и вы отказываетесь от двух других.
— Но клятва не исполнена, — возразил Маглор. — И мы не можем этого сделать.
— Почему? — Спросил я.
— Потому что мы поклялись преследовать всякого, кто…
— Вы об этом уже говорили. Не надо повторять — я и с первого раза хорошо запомнил. Я хочу спросить о другом. Являетесь ли вы полными правообладателями Сильмариллов?
— Без всякого сомнения. — В один голос заявили Феаноринги.
— Превосходно. Любой правообладатель имеет право отдать то, что принадлежит ему, в дар кому-либо еще. Так почему бы вам не признать, что клятва исполнена и не отдать два Сильмарилла нам с Тинголом — в качестве подарка?
— Подарка? — Усмехнулся Маэдрос. — Ну что ж, верните нам камни, и мы подумаем, как быть с ними.
— Тингол? — Спросил я. — Вы принесли то, что я просил?
Король Дориафа кивнул. Слуга подал ему шкатулку и он извлек из нее драгоценный сверкающий камень. Комната осветилась. Одновременно я достал два таких же камня из правого кармана.
— Это — наше. — Сказал Маэдрос. — Отдайте.
— Вы согласны на мои условия?
— Отдайте камни, и мы подумаем.
— Бросьте! Вот они здесь, в одной комнате с вами. Да — или нет. Решайте.
— А что, если нет? — Холодно спросил Целегорм, положив руку на рукоять меча.
— Тогда вы не получите ничего. Я унесу два камня за пределы Арды, и вы никогда не сумеете добраться до них.
— Мы можем отнять их силой. Здесь и сейчас.
— Попытайтесь. — Кивнул я. — Я немного надеюсь, что вы так и поступите. Это решит сразу все проблемы. У меня припасено семь заклинаний остановки сердца — по одному на каждого.
— Я не потерплю, чтобы в моих владениях… — Попытался развести нас Фингон. Но его никто не слушал.
— Мы не боимся твоей магии, чужеземец! — Выплюнул Карантир.
— Извините, — улыбнулся я. — Но я уже не чужеземец, а ваш добрый сосед.
— …а что касается тебя… — Карантир повернулся к Тинголу.
— Перестань! — Маэдрос схватил брата за плечо. Посмотрел на меня. — Нам нужно обсудить ваши слова.
— Хорошо. — Я пожал плечами и убрал Сильмариллы в карман. Тингол спрятал свой камень обратно в шкатулку.
Пока Феаноринги спорили в соседней комнате, Владыка Дориафа подошел ко мне и негромко сказал:
— Они не согласятся. Уверен, сейчас они строят планы, как лучше напасть на нас.
— Нет. — Возразил я. — Они согласятся. Маэдрос убедит их. Похоже, он единственный среди них, кто умеет просчитывать ходы. Правда, это ничего не изменит. Каким бы хорошим игроком ты ни был, нельзя выиграть партию, имея на поле семь пешек против слона и ладьи.
