Терри Пратчетт - Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги)
Борвориус, у которого процесс мышления протекал легче, чем у остальных, сказал: “Ты имеешь ввиду капитуляцию?"
— Да, если это так называется. Аргависти взорвался. — Вы не можете так поступить!
— Кто-то должен. Пожалуйста, выслушайте меня. Ворбис мертв. Он расплатился. — Не достаточно. А как же солдаты? Они собирались разграбить наш город!
— Ваши солдаты повинуются вашим приказам?
— Разумеется!
— И они изрубят меня на месте по вашему приказу?
— Я же сказал!
— А я безоружен. — сказал Брута. Солнце палило неловкую паузу. — Когда я сказал, что они повинуются…-начал Аргависти. — Мы присланы сюда не для переговоров, резко сказал Борвориус. — Смерть Ворбиса ничего принципиального не изменила. Мы здесь за тем, чтобы убедиться, что Омния больше не представляет никакой угрозы. — Она не представляет. Мы пошлем людей и материалы для отстройки Эфебы. И золото, если пожелаете. Мы уменьшим численность нашей армии. И так далее. Считайте, что вы победили. Мы даже сделаем Омнию открытой для всех остальных религий, которые захотят здесь строить свои святилища. Голос прозвучал в его голове. Ощущение было такое, словно в то время, как ты думаешь, что играешь сам по себе, кто-то подходит сзади и говорит: “положи красную Королеву на черного Короля”…
I. — Что?
— Это будет поощрять… местные усилия, сказал Брута.
II. — Другие Боги? Здесь ?
— Вдоль побережья будет свободный товарообмен. Я надеюсь, что Омния займет свое место среди дружественных стран.
III. — Ты Упомянул Других Богов. — Ее место в самом низу, сказал Борвориус. — Нет. Так не получится.
IV. — Не Могли Бы Мы Вернуться К Вопросу О Богах?
— Вы извините меня на минуточку? — Сказал Брута. — Мне надо помолиться. Даже у Аргависти не нашлось возражений против того, чтобы Брута отошел немного дальше по берегу. Как проповедовал всем, кто был согласен слушать, Св. Унгулант, в том, что ты сумасшедший, есть свои плюсы. Люди не решаются остановить тебя чтобы не ухудшить положения еще больше. — Да? — сказал со вздохом Брута.
V. — Я Что-то Не Помню, Чтобы Мы Обсуждали Вопрос О Почитании Других Богов В Омнии. — Ох, но это будет работать в твою пользу, — сказал Брута. — Люди скоро увидят, что другие боги вовсе не так хороши, верно? — Он скрестил пальцы за спиной.
VI. — Это Религия, Парень. Не Купля-продажа, Для Сравнения! Ты Не Можешь Выставлять Своего Бога На Торжище!
— Извини. Вижу, что тебя очень расстроило…
VII. — Расстроило? Меня? Кучка Разряженных Баб и Накаченных Позеров В Курчавых Бородах?
— Отлично. Значит, улажено?
VIII. — Они Не Продержатся И Пяти Минут!…Что?
— Тогда я пожалуй вернусь и поговорю с этими людьми еще раз. Он заметил движение среди дюн. — О, нет, сказал он. — Эти идиоты… Он повернулся и помчался в отчаянии к высадившемуся флоту. — Нет! Не надо! Послушайте! Послушайте !
Но они тоже увидели армию Она выглядела внушительно. Пожалуй, более внушительно, чем была на самом деле. Когда разнеслась весть о высадке огромного флота, прибывшего с целью серьезно пограбить, помародерствовать и, ибо происходили они из цивилизованных краев, посвистеть и поманить пальцами женщин, обольщая их своими проклятыми блестящими униформами и приманивая своим проклятым ширпотребом, уж и не знаю, показывая им полированное бронзовое зеркальце, которое прямо-таки втемяшивается им в голову, и они начинают думать, что здешние парни все какие-то не такие… вот тогда люди или направлялись к холмам, или брали в руки что-то удобное для броска, запрятывали семейные ценности в кальсонах Бабушки и готовились биться за них… Все это возглавляла железная телега. Из ее трубы валил пар. Урну пришлось заставить ее заработать снова. — Глупый! Глупый! — обращаясь ко всему миру вообще кричал Брута, продолжая бежать Приплывшие уже выстраивались в боевом порядке, и их командир, кто бы это ни был, был несказанно удивлен явной атакой одного человека. Борвориус поймал его, когда он рванулся на пики. — Вижу, с казал он, — что пока ты тут развлекал нас разговорами, твои солдаты заняли позицию?
— Нет! Я не хотел этого!
Борвориус сощурился. Будучи глупцом, он бы не выжил в таком количестве войн. — Да, сказал он, пожалуй, что нет. Но это ничего не меняет. Послушай меня, наивный юный святоша. Иногда на надо воевать. Дела заходят слишком далеко для слов. Действуют… другие силы. Теперь… иди назад к своим людям. Может, если мы оба окажемся живы, когда все это кончится, тогда мы поговорим. Сначала война, потом разговоры. Вот как это делается, парень. Это история. Теперь, уходи. Брута побрел назад.
I. — Мне Поразить Их Молниями?
— Нет!
II. — Я Мог Бы Обратить Их В Пыль. Только Скажи. — Нет. Это хуже войны.
III. — Но Ты Же Сказал, Что Бог Должен Защищать Свой Народ… — Во что бы это превратилось, если бы я велел тебе истреблять порядочных людей?
IV. — Даже Не Утыкать Их Стрелами?
— Нет. Омнианцы собирались среди дюн. Большинство держалось вокруг крытой железом повозки. Брута наблюдал за ними сквозь мглу отчаяния. — Разве я не говорил, что собираюсь спуститься сюда один? сказал он. Симони, стоявший прислонясь к Черепахе, мрачно усмехнулся. — Получилось? — сказал он. — По-моему… нет. — Я знал. Жаль, что тебе пришлось в этом убедиться. Некоторые вещи склонны случаться, понимаешь? Люди поворачиваются к тебе спиной… и все. — Но если бы люди… — Да. Можешь использовать это в качестве заповеди. Люк на боку Черепахи с лязгом распахнулся и оттуда появился пятящийся задом Урн, с гаечным ключом в руках. — Что это такое? — сказал Брута. — Машина чтобы воевать, сказал Симони. — Черепаха Движется, а?
— Воевать с эфебцами? — сказал Брута. Урн развернулся. — Что?
— Ты сделал… это… чтобы воевать с эфебцами?
— Ну… нет…нет. ошалело сказал Урн. — А мы воюем с Эфебой?
— Со всеми. — сказал Симони. — Но я никогда… да я же сам … Я никогда… Брута взглянул на шипы на колесах и пилообразные пластины по краю Черепахи. — Это самодвижущееся устройство, — сказал Урн. — Мы собирались использовать его для… в смысле… Слушай, я никогда не хотел… — Сейчас нам это необходимо, сказал Симони. — Кому, нам?
— Что дымится из этого носика спереди? сказал Брута. — Пар, глухо сказал Урн. — Он идет через предохранительный клапан. — О. — Он выходит очень горячим, — Урн еще больше ссутулился. — О?
— Кипяток, считай. Взгляд Бруты скользнул с паровой трубы на вращающиеся ножи. — Очень по-философски. — Мы собирались использовать это против Ворбиса, сказал Урн. — Но его нет. И теперь вы пустите это против эфебцев. Знаешь, я дума, что я глуп, но потом я встретил философов. Симони нарушил тишину шлепнув Бруту по плечу. — Все образуется, сказал он. — Мы не можем проиграть. В конце концов, — он ободряюще улыбнулся, — Бог на нашей стороне. Брута развернулся. Кулак вылетел вперед. Удар не был мастерским, но все же был достаточно силен, чтобы Симони развернуло. Он схватился за щеку. — За что ? Разве ты не этого хотел?
— У нас такие боги, каких мы заслуживаем, сказа Брута, а по-моему, так мы вообще ничего не заслуживаем. Глупо. Глупо. Самый здравомыслящий человек, из всех встреченных в этом году живет на шесте в пустыне. Глупо. Пожалуй, надо будет к нему присоединиться.
I. — С Чего Бы Это?
— Боги и люди, люди и боги, сказал Брута. — Что-то происходит потому, что что-то произошло раньше. Глупо.
II. — Но Ты Же Избранный Мой. — Выбери себе кого-нибудь другого. Брута размашисто зашагал прочь сквозь разношерстную армию. Никто не пытался его остановить. Он вышел на тропу, которая вела к утесам и даже не повернулся взглянуть на боевые позиции. — Ты не собираешься наблюдать битву? Мне нужен кто-нибудь, чтобы смотрел. Дидактилос сидел на камне, со сложенными на посохе руками. — А, привет. — горько сказал Брута. — Добро пожаловать в Омнию. — Если философски к этому относиться, становится легче сказал Дидактилос. — Но нет причин для войны!
— Есть. Честь, месть, долг и иже с ними. — Ты действительно так думаешь? А я-то думал, что философы должны быть логичны. Дидактилос пожал плечами. — Ну, как мне кажется, логика — это всего-лишь способ быть непонятым большинством. — Я думал, что со смертью Ворбиса все кончится. Дидактилос глядел вглубь одному ему видимого мира. — Такие люди, как Ворбис, умирают долго. После них остается эхо в истории. — Понимаю. — Как Урнова паровая машина? — сказал Дидактилос. — Кажется, он немного расстроен, сказал Брута. Дидактилос закудахтал и стукнул палкой по земле. — Ха! Он понял! Все имеет две стороны!
— Так должно быть, сказал Брута.
