Андрей Белянин - Трилогия "Багдадский вор"

– Спешите ко мне, я вас прикрою!

Все трое героев, не задавая вопросов, ринулись вперёд, за дворцовой стеной их ждала та же самая телега, запряжённая двумя лошадьми. Оба стражника со следами побоев на лицах отдыхали рядом. Башмачник Ахмед, стоя в полный рост, уже крутил над головой вожжами:

– Скорее, скорее, отважные похитители девиц! Нас не догоня-а-ат!

Откуда одинокий багдадский башмачник знал эту мелодию – осталось полной тайной. Лев даже не успел особенно удивиться. Тем паче что обе Ириды с разбегу прыгнули в телегу (пардон за бытовую рифму!), кони рванули с места, и он сам едва-едва успел плюхнуться на самый краешек. А вот Ходжа… Не отличавшийся особым проворством ног, Насреддин всегда больше полагался на собственную голову. Однако в этот раз она могла послужить ему лишь средством расплаты… Багдадский вор плюнул, соскочив на ходу, и бросился на выручку другу.

Стиль тигра – агрессивен, стиль змеи – изящен, стиль осла – узнаваем…

…Когда Маше Оболенской объявили о некотором улучшении состояния больного, она на радостях оповестила всех знакомых, ну и меня в том числе. Стационарное лечение дало свои результаты, пациент уже начал открывать глаза, шевелить пальцами ног и даже слегка поворачивать голову. Конечно, до окончательного выздоровления было ещё очень далеко, но согласитесь, и такие достижения весьма впечатляли, вселяя законную гордость за нашу медицину. Всё видеооборудование из палаты убрали, а мелкие кражи прекратились сами собой. Не то чтобы поймали вора, отнюдь, злодей до сих пор ходил безнаказанным. Просто весь медицинский персонал сам по себе постепенно взял привычку не носить с собой мелких вещей. То есть вообще практически никаких – часы, кольца, браслеты, кошельки, ключи, брелочки исключались напрочь. Теперь всё это запиралось в сейф в кабинете главврача и выдавалось под расписку по окончании рабочего дня. Такая схема хранения вполне себя оправдала, полностью исключив саму возможность кражи. Кто же знал, что в один прекрасный день таинственный вор взломает даже сейф?! Милицию вызывать не стали. Сейф был вскрыт (всё-таки вскрыт, а не взломан!) ночью, так что никаких ценностей, за исключением официальных документов, там не было. Все бумаги остались нетронутыми, а неизвестный преступник, видимо смеху ради, вложил внутрь телефонный аппарат и всё, что в беспорядке лежало на столе главврача. В конце концов сошлись на модной версии шалостей барабашки…

Вообще, засев за эту книгу, я невольно поражался своей невнимательности и равнодушию. Вспоминая редкие звонки Маши и сумбурные рассказы, мне становилось просто стыдно за собственную чёрствость. Как и большинство, я ограничивался словами участия и сочувствия, а ведь в это время за моей спиной развивалась целая история! Сколько разного и интересного можно было бы увидеть воочию, если бы я не корпел у компьютера, а приехал и сел в засаду у постели больного друга? Кто знает, быть может, я был бы единственным свидетелем необычайного искусства настоящего Багдадского вора…

…Лев говорил, что их судьба в ту ночь действительно висела на волоске. Из-за нерасторопности Ходжи и отчаянной трусости Ахмеда телега ушла далеко вперёд. А среди слуг эмира оказались довольно быстроногие ребята, и дело могло кончиться очень печально, если бы не… В тот момент, когда Оболенский подхватил растянувшегося на мостовой друга, первые эмирские молодцы уже бежали к распахнутым воротам. Закрывать их было некогда, да и преследуемых от догоняющих отделяли какие-то пятьдесят шагов. Вот тут-то словно из-под земли вырос маленький, но очень грозный серый ослик! Оскалив зубы и прижав уши, он издал длинный пиратский клич, что-то вроде «Иа-хо-хо!», отважно бросившись на врага. Храбрые нукеры были готовы ко всему… но не к этому. Поверьте, взбесившийся осёл – это каюк тигру! Рабинович кусал всех за всё подряд, лягался ногами в самые неподходящие места, пихался крупом, хлестал хвостом и орал так, словно пытался на спор перекричать всех муэдзинов сразу. Нападающие стушевались, сбились в кучу и, отмахиваясь саблями от «длинноухого шайтана», предприняли тактический отход за подкреплением. Ослик тут же сорвался с места, пулей подлетел к своим хозяевам и услужливо подставил спину. После секундного размышления мужчины кое-как уместились вдвоём, а мужественное непарнокопытное резво бросилось прочь. Рабинович нёсся вперёд резвее породистого аргамака. Как только они пересекли площадь и скрылись в россыпи переулочков, риск погони отпал сам собой. Мохноногий спаситель перешёл на размеренный шаг, а двое друзей пошли рядышком пешком, давая герою хоть немного отдышаться.

– Никогда больше меня так не обнимай.

– Блин, и ты туда же?!

– Куда я? Нет, хвала аллаху, я не туда же! Я в голом виде по чужим гаремам не бегаю…

– Это от зависти! И нечего на меня так смотреть – я не голый, у меня тюбетейка и вот… это вот… прозрачное. Ты чего уставился?

– Вах, никуда я не уставился.

– Нет, уставился! То не обнимай его, то сам глаза отвести не может!.. Какой-то ты подозрительный, Ходжа… Нужно мне было тебя обнимать? Просто держаться за что-то надо.

– Ну и держись подальше! И прикройся чем-нибудь… Вот, на, свой халат отдаю.

– Без блох? Ладно, шутка…

– О Аллах, ты видишь моё долготерпение? Отметь это в Книге Судеб и признай, что теперь мне есть чем откупиться за все грехи.

Так что колёса Рока успешно вошли в свою колею. Правда, на подходе к лавке башмачника соучастники ещё немного поцапались, выясняя, кто так хитроумно поставил осла в засаду и кому он, осёл, вообще принадлежит? Рабинович, уже неоднократно слышавший подобные споры, проявлял поистине философское равнодушие. Или, попросту говоря, «пофигизм», ибо точно знал, что не принадлежит никому, кроме себя любимого. А в шумные приключения Багдадского вора и его друзей идёт исключительно добровольно, по причине любопытства и авантюрного нрава. Но ослы – существа неразговорчивые, посему все мысли лопоухого умнички так и оставались при нём же.

В лавке горел свет, телега с лошадьми стояла у входа, а взмыленный Ахмед торопливо переносил в неё вещи.

– Хвала аллаху, вы тоже живы!

– Вашими молитвами, – буркнул Лев.

– Потому, что руки помощи от тебя не дождёшься, – так же сухо добавил Ходжа.

– Но… я… я же… ведь надо было… – смущённо забормотал башмачник. – Главное ведь – спасти женщин?! Вот я их и… то есть, конечно, это мы их… мы все их спасали!

Оболенский махнул рукой и вошёл в лавку, домулло молча протиснулся следом. Аль-Дюбина, сидя на кошме, паковала в узлы самое необходимое. Её рыженькая сестричка безмятежно спала, свернувшись калачиком, на старом ковре в углу. Лев только хмыкнул и поспешил переодеться, Насреддин же сразу уселся у стены, налил себе остывшего чаю и как ни в чём не бывало начал светскую беседу:

– Скоро рассвет, уважаемая. Ночь была насыщенной, и нам всем стоило бы отдохнуть где-нибудь… подальше от Багдада.

– Мы едем в мой кишлак, – лаконично поведала старшая Ирида.

– Хорошее дело, о мудрейшая. Пора, давно пора навестить вашу почтеннейшую матушку. А она не очень огорчится, если мы вас немного проводим? Я вчера обещал другу показать окрестности Багдада…

– Остановитесь у меня, там вас не будут искать.

– Ваша забота о нас, недостойных, превыше всякой похвалы. Аллах, всевидящий и всемогущий, не оставит вас без награды. Но воины эмира наверняка будут отвлекать нас от дружеской беседы и тихих радостей жизни…

– Не будут, – уверенно обрубила девушка. – Мой папа направит их поиски в другую сторону. Уж это он мне точно обещал!

– Храни его Всевышний! – благодарно поклонился Насреддин и отправился собирать собственные немногочисленные пожитки.

Примерно через полчаса все были в сборе. Заранее подкупленные стражники быстренько выпустили из города двух всадников, девушку на осле и странную «супружескую» пару, где «жена» волокла за собой «мужа», а тот только вскрикивал от радости. Начиналась новая стезя приключений Багдадского вора – так сказать, вне стен Багдада. И пусть это были не такие захватывающие события, но тем не менее… Хорошо, я буду нетороплив и последователен. Продолжим?

Всё, что нам даётся даром, лучше брать деньгами.

Раз уж мы договорились рассказывать друг другу истории, то, думаю, сказку о Багдадском воре и аль-Дюбине можно считать законченной. Нет, разумеется, они так сразу не расстались, но и провести всю оставшуюся жизнь в далёком горном кишлаке Оболенский бы ни за что на свете не согласился. Их совместные планы были утрясены ещё утром, почти сразу же за воротами Багдада. Было решено, что девушки под охраной Ахмеда (хотя надо ещё посмотреть, кто под чьей охраной!) отправлялись в почти двадцатикилометровый путь, к матушке старшей Ириды. А два массовика-затейника намеревались неспешно отсидеться в маленьком кишлаке Кадисе, что расположен буквально в трёх часах ходьбы от славного Багдада и скорее даже считается его пригородом. Там часто останавливались разные путешественники, был большой караванный двор, а затеряться в толпе всегда легче. К тому же где, как не в караван-сарае, воровские способности Оболенского могли найти себе лучшее применение? Ходжа первым проговорился, что у них кончаются деньги: пришлось сделать немалые (добровольные и не очень) пожертвования соседям, хотя впоследствии все легенды однозначно утверждали, будто бы Насреддин безвозмездно раздавал всё золото беднякам. Да – раздавал, да – безвозмездно, да – почти всё, но… Во-первых, из самых разных побуждений, и филантропия играла здесь самую распоследнюю роль. А во-вторых, раздавал-то действительно домулло, но кто добывал непосредственные капиталы? На одной детской афере с киданием лохов по принципу: «Вот! Зверь под названием кот!» долго не протянешь и много не заработаешь. Ходжа честно признавался, что даже провести эту шутку в гастрольном порядке, каждый день меняя кишлаки, – всё равно очень рискованно. Дурная слава распространяется быстро, а кизиловые палки – вещь пренеприятнейшая, так что риск прямого воровства был практически минимален в сравнении с иными способами изъятия денег у населения. Следующую историю, согласно установившейся традиции, мы могли бы условно озаглавить как: «Али-Баба и Багдадский вор проявляют чудеса храбрости, избавляясь от…», ну и так далее. Подходит? Опаньки! Ребята, я, кажется, упустил одну очень важную вещь. Не для всех важную, конечно, но женщины всё время меня спрашивают: а как дальше сложились отношения рыженькой танцовщицы Ириды Епифенди и знаменитого Ходжи Насреддина? Была ли у них любовь? А свадьба, а дети? Кое-что могу сказать со всей определённостью – любовь была! Домулло не раз навещал свою шаловливую избранницу, и его чувства не были безответными. А вот насчёт свадьбы и всяких дальнейших совместных проживаний «долго и счастливо» – увы, не знаю. Лев ничем не мог помочь в плане информации просто потому, что всё это произошло уже после его таинственных приключений. Или не произошло вообще… Придумайте себе любой вариант развития событий, и, если вы всерьёз верите в теорию материальности человеческой мысли, тогда где-то там далеко у этих двоих – всё сбудется. Мне кажется, что они будут вам только благодарны… Ну а мне, к сожалению, нельзя ни на шаг отступать от истины и разворачивать историю так, как это было бы желательно сентиментальному читателю. Довольно псевдолитературной болтовни – ближе к делу…