Оля Виноградова - Ох уж эти темные!

И все же… все же попробовать стоит!

Не помня себя, будто в бреду, с дико колотящимся сердцем, облизывая пересохшие губы Лассо вернулся в шумный лагерь. Тенью он прошел через него и остановился, когда на другом конце тропинки увидел Осантейю.

Ее взгляд был так похож на его: те же чувства, тот же огонь внутри, выжигающий все другое, кроме звериного желания обладать. И еще… кажется, боялся не только он… кажется, боялась она…

— Тея… — Шевельнулись губы оборотня. — Моя…

— Твоя, — он прочитал ответ по ее губам.

Он подошел. Несмело прикоснулся к ее руке. Ее пальцы в ответ крепко переплелись с его. Шаг в сторону, и две фигуры скрыла темнота. Второй, и голоса растаяли в тихом бормотании осеннего леса. Третий, и целый мир перестал иметь значение…

Они прятались по кустам и возвращались в лагерь разными дорогами. Успокаивали дыхание, чтобы вынырнуть к людям хотя с подобием какого-то спокойствия, но даже на расстоянии оба кожей чувствовали друг друга. Лежа в темноте губы каждого шептали.

— Спи.

— Ты первая.

— Нет, первый ты.

И все-таки сдалась она, а Лассо еще некоторое время лежал в палатке, закинув руки за голову и смотрел в потолок, по особенному улыбаясь, пока не погрузился в дрему.

Он только закрыл глаза. Наверное и часа не успел проспать, как вместе с холодным воздухом в палатку ворвался громкий встревоженный шепот. Взволнованный Ташеш требовал немедленно пойти за ним, сбивчиво описывая симптомы — одному из выздоравливающих раненых внезапно стало плохо. Ди Кассино ругнулся, но встал. Накинул на себя мятую и еще пахнущую Кель рубашку и вылез из палатки.

Николос потащил его коротким путем, по лесу, в обход тропинки, указывая куда-то в сторону коновязи и туалета. На кой демон его туда понесло в такое время?! Оборотень огляделся, приметил куль под елью и ринулся к больному, кляня идиота и гвардарца, который вспомнил о единственном знакомом целителе в лагере.

Лассо склонился над кулем, перевернул его и отпрянул от хамоватой нарисованной на мешке с крупой хари… Что за… Тонкое острие пробило грудь оборотня насквозь. Барон криво улыбнулся — смертельно.

— Дурак, — прошептал целитель.

Лезвие провернули и выдернули.

— Возможно. Все возможно, — вздохнул гвардарец, раскидал чучело по разным углам, вытер кинжал, оттащил тело мужчины подальше, отошел на тропу и понял небольшую метель из жухлых листьев, пряча следы произошедшего. — А возможно и нет, — улыбнулся Николос и направился спать. Завтрашнее утро он ждал с нетерпением.

Какой-то резкий звук разбудил меня. Кажется, это был крик или плач. Я мгновенно проснулась и выскочила из палатки, обнажив короткий меч. В походах я никогда не спала обнаженной. Во-первых холодно, во-вторых, незачем потенциальных врагов до заикания одним своим внешним видом доводить. Меч клала в пределах досягаемости. Не раз первое обстоятельство спасало меня от позора, второе от дырки в животе и других неприятных вещей. Возле палатки никого не было. В общем-то, никого не было в пределах видимости. Перехватив клинок, я бросилась на звук голосов и всхлипывания, раздающиеся со стороны хозяйственной части лагеря. Да что же произошло?! Через минуту я стояла в задних рядах толпы. Похоже, здесь собрались все жители временного поселения. Грубо расталкивая людей с дороги, я ринулась к центру, сжимая ладонь на рукоятке меча. Интуиция подсказывала мне…

— Герцогиня, — на моей пути вырос Снэйк. Он был растрепан и бледен. Так же, как и я — вооружен. — Вам не следует на это смотреть, — он уперся руками мне в плечи.

Что? На какой-то невероятно длинный миг я замерла. Обращенные ко мне лица смазались. Все звуки, кроме моего собственного дыхания, исчезли. По спине мягкими лапками пробежался вверх смертельный холод и кольнул когтями вспыхнувшее болью сердце. Я не слышала, но угадала сорвавшийся с губ вопрос:

— Иль?

Он был чудовищно глупым: если бы там, в центре круга лежал Властелин, то я бы уже оберегала его за Гранью. Но он единственный давал надежду. Помощник не отреагировал. Он стоял и смотрел мне в глаза, упрямо выдвинув острый подбородок. Зрачки его глаз дрожали, выдавая сильное волнение. В следующий момент я отбросила его в сторону. Снэйк сбил нескольких людей с ног, рыкнул и попытался второй раз перехватить меня, но не успел. Я уже добралась до цели.

Он лежал на спине, на одеяле. Светлые волосы на темной земле. Тень на лице от еловых лап. Открытые глаза и искривленные болезненной гримасой губы. Пятно засохшей крови на рубашке.

Я наклонилась, разорвала рубашку и дотронулась до небольшого колотого отверстия на груди мужчины. Перевернула его и нашла второе. Подло. В спину.

— Кель! — Руки Иллинойса легли на плечи.

— Уйди, — даже не просьба, а приказ.

Мне не нужен никто. Ничье сочувствие и участие. Пусть все пойдут и прочь и оставят меня одну. Я знаю, что нужно делать.

— Кель! — Вторая попытка Императора.

Я почти сломала ему руку, но все же остановилась. Отшвырнула эльфа и вернулась к прерванному занятию. Сперва надо очертить круг. В него вписать квадрат, в который заключен треугольник. Кто-то кричит рядом — мешает сосредоточится. Взмах рукой, и нас разделила ледяная стена. Заполнить пустоты символами. Сколько можно орать над ухом?! Да, знаю, что из близких людей нельзя делать демонов: ничего хорошего из этого не получится. Знаю на практике, ибо приходилось уже, но есть ошибки, на которых нельзя научиться. Не хочется просто.

Я чертила необходимые знаки. Они в памяти вспыхивали один за одним в четкой последовательности. Они идеально ложились каждый на предназначенное ему место, наливались силой, соединяя наш мир и Грань, крепко связывая реальность и непознаваемое в одной точке — теле Лассо.

Да, это будет не совсем он. Даже минута «там» необратимо меняет душу. Порой коверкает ее до неузнаваемости: что-то добавляет, что-то отнимает, но это не важно. Ведь это Лассо, и мне все равно — каким он вернется.

Полностью раздев целителя, я вытащила из-за голенища сапога нож, вырезала на его теле символы и остановилась передохнуть. Почти закончила. Осталось всего ничего — напитать силой, окропить кровью, сделать из плоти сердца источник энергии для демона и ждать, когда второй раз впервые в новой жизни оборотень откроет глаза.

Я села на бедра трупа, примерилась. Проще вскрыть брюшину, разрезать диафрагму и вытащить сердце. Эффектнее, конечно, вскрыть грудную клетку, но перед кем красоваться-то? Да и расширителей для ребер у меня с собой нет. Приставила конец кинжала к животу оборотня и надавила, провела до середины.

Что я делаю?

То, что знаю и умею лучше всего.

Рука дрогнула. Я разжала пальцы и поднесла к глазам перепачканную кровью руку. Нет… Только не он. Целитель ничем не заслужил той участи, которую я для него приготовила.

— Лассо…

Стена осыпалась ледяными каплями.

Тотчас меня Снэйк стащил меня с трупа, а Иллинойс выдернул и отшвырнул подальше кинжал. Толпы не было. Видимо, парни разогнали ее во избежание лишних проблем. И они правы. Новорожденный демон не то, что следует показывать людям, но в любом случае мы здесь больше оставаться не можем. Я только что своими руками разрушила хрупкое взаимопонимание между нами и жителями Корзаса.

Властелин нашел скомканное одеяло, завернул в него тело оборотня и пошел в лес. Лассо положили на носилки кланники и направились за Императором. Среди деревьев бесшумно скользили гончие и демоны, сопровождая нас. Мы отошли от лагеря на километр, и эльф приказал под чем-то приглянувшейся ему молодой осиной выкопать глубокую яму. Чем глубже, тем лучше. Дикие звери здесь, незачем подкармливать их.

Я наблюдала за похоронами со странным отупением. Сознание раздвоилось. Одна часть кричала и билась в истерике, оплакивая смерть дорогого существа. Вторая скупо фиксировала происходящая и даже немного жалела, что не удалось довести ритуал до конца. На лице же не отражалось ничего. Точно такое же «ничего» поселилось внутри.

Кланники положили тело оборотня в могилу, споро засыпали землей и припорошили сверху листьями. Иллинойс вырезал на стволе осины имя и даты: рождения и смерти, следом молча кивнул мне и ушел, уводя за собой свиту. Со мной остался Снэйк.

Он подтолкнул меня к могиле. Я сделала шаг. Второй… и вдруг испуганно остановилась на едва заметной границе рыхлой земли. Я опустилась на колени, сгребла в сторону листья и приложила ладони к почве. Мне показалось или она дрогнула? Словно… словно… где-то там билось заживо похороненное сердце.

— Тихо, тихо, — на плечо опустилась рука помощника. — Не надо, Кель. Ты уже чуть было не натворила беды. Я не прошу тебя успокоиться, ты вряд ли сможешь, но выбери что-то одно: или ты злишься, или тебе все равно. Ты не совладаешь с собой, если не выберешь, а сумасшедший демонолог… — помощник невесело усмехнулся. — Мне придется убить тебя, Кель.