Оля Виноградова - Ох уж эти темные!
— Я это использовать не буду! — Хорошо хоть голос остался прежним: рычать, реветь и шипеть получается совсем не плохо.
— Будешь, — Лассо помахал изделием перед моим носом. — Давай, это не страшно и не больно. Увидишь, тебе сразу станет легче.
— Ты смерти моей хочешь или позора?! — Демоны! Меня — воина, которого ничем не проймешь, до дрожи в коленях путает Это! — Убери! — Прошипела и попыталась отпихнуть руку целителя от себя, но промахнулась.
— Как раз таки наоборот! — Рявкнул раздраженный Лассо. Эй, он как с больным-то разговаривает? Надо будет жалобу в гильдию написать. Ага, они с одного заголовка «целитель угрожал немощному подопечному расправой ночной вазой» обос… обхохочутся!
— Я тебя вообще уволила, — напомнила, не желая сдаваться.
— Считай, что новую работу я уже нашел. Устроился в Корзасе на полставки, а тут ты. Ладно, Осантейя, туалет в стапятидесяти метрах отсюда. Если сумеешь дойти — твоя взяла. Если нет… — он помахал фарфоровым чудовищем и ехидно улыбнулся.
Сто пятьдесят метров? Он издевается?!
Я зыркнула на оборотня, чудовищным усилием воли напрягла мышцы живота и села. Голова немедленно радостно закружилась в вальсе, а к горлу подкатил комок из желудка и тошноты.
Я должна, я справлюсь! В конце концов и не такие баррикады брали. Подтянула ноги к груди. Грохнулась на бок, кое-как встала на четвереньки. А удобный способ передвижения: точек опоры больше, вес тела более равномерно распределен, не даром им дети и пьяные активно пользуются. Собрались с духом и поехали: шаг рукой, шаг ногой, опять рукой и опять ногой. Мне начинает нравиться! И вроде внимания никто особого не обращает. Идет себе человек, никого не трогает. Подумаешь на четвереньках идет, так с кем не бывает? У местного контингента такое по выходным и праздничным дням регулярно случается.
— Кель, воспользоваться вазой тебе стыдно, а ползти на четвереньках нет? — Перед моим носом остановились сапоги ди Кассино.
— Если ты сам обо всем прекрасно догадываешься, то зачем спрашиваешь? — Ответила я сапогам, обогнула их и поплелась дальше. Передохнуть что ли? А то все четыре ноги подкашиваются. Чувствую себя загнанной лошадью посередине пути: больше чем могла сделала, но мной все равно хозяин не доволен.
Четверть пути позади. Мне бы помощь не помешала, может, Лассо попросить? Вдруг в глубине его черствой целительской души завалялся маленький кусочек сочувствия? Совсем крошечный. Ровно столько, чтобы хватило предоставить руку помощи. Желательно две. И плечо. Я на все тело оборотня сейчас не претендую. Хотя… могу ли вообще на что-то надеяться?
Дело в не том, что он меня спас. По большому счету и не спасал ведь, а дыхательные пути прочистил от слизи Падальщика, из-за которой я чуть не задохнулась. Просто в тот момент, когда требовалось делать выбор, я думала не о жителях Корзаса, не об Иллинойсе и точно не об Империи в целом. Я вспомнила Лассо и поняла, что не смогу. Не смогу уйти за Грань и простить себе, что отказалась от шанса. Даже не попробовала. Нет, смерть не была бы героизмом, а самой настоящей трусостью. И я осталась.
Так странно… жить не потому что должна, а потому что хочется. Честно? На глупости тянет, например, смеяться без причины или нахамить кому-то опять же без причины или помочь без далеко идущих планов на будущее и всяких долгов.
Десять метров осталось. Победа близка, но последний шаг он самый трудный. В туалет вползти не получится — придется вставать. Вот и дерево подходящее, встаем аккуратно, держимся. Так, кто дерево качает? Кому там руки не нужны? Я с радостью помогу с ними расстаться! А, это не дерево качается, это у меня штормит слегка. Ну, ничего.
— Кель, в последний раз прошу, одумайся, — ныл над ухом ди Кассино.
— Хорошо, что в последний. Ты мне надоесть успел, — процедила я сквозь зубы, оторвалась от спасительного дерева, развела руки в стороны для равновесия и пошагала к заветному домику, похожему на покосившейся скворечник.
Бах! И я лежу на земле, а из туалета на меня испуганно взирает сухая старушонка и не знает то ли смеяться, то ли извиняться. Обидное поражение, ничего не скажешь. Аж слезы на глазах выступили и шишка на лбу от удара дверью вылезла.
— Осантэйя, — Надо мной склонился ди Кассино. — Ты всегда была разумным человеком, почему сейчас ведешь себя как ребенок? Ты меня удивляешь, — покачал головой оборотень.
— Рада, что хоть на это еще способна!
Вторая попытка увенчалась успехом. Правда, обратно до лежанки я дойти не смогла. Лассо пришлось меня на руках нести. Ничего опасного в моем состоянии не было. Всего лишь полное магическое и сильное физическое истощение, небольшие повреждения мышц и сосудов, отчего каждое движение отдавалось ноющей болью во всем теле. Слишком большой объем силы через себя прокачала за раз, но не смертельно.
Во время обучения Отанас несколько раз специально заставлял меня перенапрягаться, чтобы я в полном объеме ощутила последствия решений и могла принимать их обдуманно. Мой воспитатель всегда был больше практиком, нежели теоретиком.
За Иллинойса я не беспокоилась. Во-первых подле него неотлучно находился Снэйк, во-вторых целитель уже принял необходимые и весьма действенные меры. Сперва сообщение о тяжелом состоянии Властелина меня встревожило — не ожидала, что использование его части Дара так повлияет на эльфа, но ди Кассино успокоил меня, да и Снэйк подтвердил — опасности нет. Итератор просто спит, что совершенно нормально для любого существа, с непривычки подвергшегося значительным магическим нагрузкам. Мой опыт также подтверждал это. Однако…
Не из-за возможной болезни до последнего тянула. Отанас меня о другом предупреждал, но пока Иль спит, проверить, оправдались ли худшие опасения, не получится. Вспышки ярости Властелина по сравнению с возможным развитием ситуации могут показаться цветочками. Но могут и не показаться. Несмотря на присущую ему детскость, характером эльф обладает сильным и здоровой долей эгоизма. Вряд ли он по собственной воле уступит тело тому… Второму.
Еще меня занимали мысли насчет демонов. Почему именно Корзас? Если они хотели занять меня, дабы выгадать время и момент для убийства Императора, то где покушение? Гончие, оставшиеся с каретой, не подали сигнала опасности, следовательно, его не было. Отменили в последний момент из жалости? Чушь! Демонов брат создал разноплановых. Первые трое — ерунда, Падальщик не успел массы набрать, но Пожиратель… Зачем начинающему демонологу рисковать и создавать тварь, способную выйти из-под контроля и уничтожить создателя? Как бы поступила я на его месте?
Конечно! Ответ лежит на поверхности — он испытывал меня. Хотел посмотреть, чего я стою, как его противник. В таком случае Пожиратель действительно самый лучший способ выяснить магический потенциал и мой личный резерв. Демоны! Я сдала себя врагу со всеми потрохами, но разве у меня был выбор? Признаться, ловушка проста, совершенна и эффективна!
Иллинойс пришел в себя на третий день. На четвертый он дополз до меня и устроился рядом, нагло забравшись под мое одеяло.
— Кыш, — я попыталась выпихнуть насекомое из своей постели, но клещ оказался цепким и воспротивился.
— Я замерз, — безапелляционно заявил Властелин и вцепился в меня всеми четырьмя конечностями.
— А мне жарко! — Пришлось выставить локти, чтобы оставить между нами хоть небольшое пространство.
— Вылезь из-под одеяла, — предпринял попытку захвата стратегически важного объекта Иль, дернув теплый шерстяной квадрат на себя.
Мы минут пять боролись, решая важные территориальные вопросы, сопя и пыхтя, но проиграли оба: неожиданно одеяло упорхнуло вверх, а на нас с высоты своего роста смотрел злой придворный целитель.
— Вы чем занимаетесь? — Спросил он, внимательно оглядывая наши сплетенные тела.
— Одеяло делим, — невозмутимо отозвалась я.
— Ну, если вы в состоянии заниматься ерундой, то сами дойдете до навеса с едой, пообедаете и приступите к комплексу упражнений для восстановления энергетической структуры тела, — ди Кассино смотал одеяло, закинул его на плечо и ушел.
— Тиран, — Император вздохнул, потянулся и сел на подстилке.
— Деспот, — охотно согласилась я, но обедать отправилась, взяв под руку Иллинойса.
Мы добрались до навеса, получили тарелки с кашей, ложки, по кружке компота, здоровенной лепешке и уселись за грубо сколоченный стол. За четыре дня я не раз задавалась вопросом, а признал ли кто-нибудь в бледной, сейчас откровенно тощей женщине и эльфе с розовыми волосами Итератора и его Правую Руку. На нас косятся, знают, что мы — подмога, но вопросов не задают, хотя каждый счел своим долгом выразить благодарность. Неискренними были всего двое. Остальные же… Они пришли по своей воле, даже несмотря на потери, разрушенные дома и только обещанную Снэйком от лица Империи помощь.
