Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
Сейчас я вас еще раз удивлю, ребята…
– Как… кхм-кхм… спалось? – поинтересовался Дзир, осознав, видимо, что от Эрина сейчас связных речей не добьешься. Балрог! Может, мне не стоило вот так сразу плюхаться на постель и подбирать ноги? Ладно, поздно здравур пить, когда уши отсохли…
– А-а-тлично! – Я прямо-таки засияла. – Дзир, я даже не знаю, как тебя благодарить! Все было просто за-ме-ча-тель-но! В первый раз за все время пребывания я действительно нормально выспалась! По сравнению с тем, что было вчера… Но сегодня совсем другое дело! Я даже надеюсь, что последние остатки вчерашнего морока вот-вот развеются.
– Морока? – недоуменно переспросил дроу.
– Морока! – уверенно повторила я и улыбнулась обоим – и крысе тоже – открыто и честно. – Дзир, ну ты же знаешь, бывают такие иллюзии, очень качественные, – я выделила эти слова и по очереди посмотрела на обоих собеседников очень честными глазами, – что их не сразу можно отличить от реальности. Кто бы мог подумать, что колдубинские леса обладают такой мощной магической силой, что мы все оказались во власти галлюцинаций. Коллективных. Так ведь, Эрин?
И посмотрела на него в упор, по-прежнему улыбаясь.
– А! – наконец-то отреагировал напарник. – Ага. Ну да.
– Дзир, ты что-то сказать хочешь? – Я перевела взор на ошалевшего от такой наглости спецназовца.
Тот молча помотал головой. Глаза у него прямо-таки искрились.
«Заржете – убью», – громко подумала я и снова посмотрела прямо в глаза моему… хм… напарнику. Синие-синие.
«Ах, иллюзия! – мысленно улыбнулся Эрин. – Как скажешь, любимая! Как пожелаешь. Вернемся домой и там разберемся, что у нас иллюзия, а что доподлинная реальность».
Собственно, в его планы и не входило тратить время на что-то еще, кроме расследования. Они и так сильно проштрафились, и даже наведенное безумие не есть достойное оправдание бездействия. Второй Мэйны за полгода он не допустит ни при каких обстоятельствах.
Поэтому, проигнорировав ядовитый смешок Дзира, Эрин заверил напарницу, что страдает редкой формой ретроградной амнезии – «тут помню, а тут не помню». И что самое удивительное, на вчерашнюю ночь, а точнее, на промежуток между сражением с грибами и появлением добровцев, пришелся очередной приступ его тяжелого наследственного заболевания. Какая жалость, право слово.
– Ты только Ытхану не говори, а то еще уволит нашего ап-Телемнара за профнепригодность, – предупредил дроу, решив подыграть соратнику из чисто мужской солидарности.
Кто их знает, этих Светлых, может, у них принято играть в такие… странные игры?
– Тогда давай делиться добычей, – заявила Нолвэндэ, открывая свой ноутбук.
– Давай! – обрадовался Эрин.
Выкладывали по фактику, словно в покер играли. Азартно так получалось, познавательно и информативно. А главное – несказанно приятно ощущать себя нормальными разумными существами, способными к трезвому анализу, а не безумными параноиками, хватающимися за оружие при каждом резком звуке.
Эрин поведал о визите к Эфе Горыниевне и знакомстве с иномирянкой Катей, а также о том, что она рассказала про жаждущего власти и бессмертия злодея. Без какого-либо упоминания об отворотном зелье, естественно.
Взамен Нол предъявила показания главврача «Елочек», заставив мужчин восхищенно цокать языками. Флибустьерский напор мыслечтицы они оценили по достоинству. А чтобы окончательно добить коллег, показала найденный амулет гоблина Краха и поведала об ультиматуме безумной орки президенту Пиндостана.
– Считаешь, что в своих видениях она узрела нашего маньяка и приняла его за Анкла Сэма? – уточнил капитан ап-Телемнар.
– Я почти уверена. И эта блямба на носу. У пиндостанского гаранта с носом все в порядке.
– Есть над чем подумать, – согласился Эрин.
К интереснейшим сведениям из «Елочек» неприятным довесочком прилагалась повесть о ночных кошмарах и жутком Лесном Зове, заставившем Нол всю ночь трястись от страха с пистолетом в руках.
Тогда и Эрину пришлось поведать о… дятлах. Чтобы напарнице не было так неприятно признаваться в своих страхах и переживаниях.
– Точно! – воскликнул дроу, когда к нему вернулся голос после четвертьчасовых корчей от смеха. – Это подсознание! Ты что, не понял, почему дятлы?
– Не понял. Почему?
Дзир расхохотался, хлопая себя по ляжкам.
– Дятлы что делают?
– Стучат… А-а-а-а-а! – догадался следователь.
– Вот именно! Дятлы стучат и тем самым «работают» на нашу организацию.
Объяснение спецназовца Эрину понравилось гораздо больше, чем неизбежные подозрения в зоофилии. Он, разумеется, любит природу и к птичкам с цветочками испытывает традиционную эльфийскую привязанность, но не до такой же степени. По всему выходило, что именно в этот день с ними начало происходить что-то странное. Причем с Нолвэндэ прямо с самого утра. А может быть, и с вечера. И этот момент требовал прояснения.
– Нол, тебе не кажется, что утром девятнадцатого ты уже была под воздействием колдовства? – спросил пытливо Эрин. – Потому что у меня сорвало крышу только на следующее утро.
Признаваться в употреблении гоблинского зелья ему страх как не хотелось. Прежде всего, если и было в его поступках что-то особо постыдное, то именно это. И если дело провалится, то причина будет корениться в совершенно недостойном взрослого мужчины желании одним махом разделаться со всеми проблемами. Выпил, понимаешь, какой-то колдовской бодяги – и все стало чудно и удивительно. Идиота кусок!
А если бы зелье подействовало?
Эринрандиру прямо подурнело от этой мысли, и на лбу выступила испарина.
– Вообще-то мне кажется, что все началось еще по дороге, а потом был сон о лесе, – задумчиво сказала Нол. – Мне-то лес понравился сразу. И эмоциональный фон, который я читала на месте смерти Морвэйна. Ни агрессии, ни страха – только покой. Настолько, что даже подумалось: неплохое место, чтобы уйти. Так что, пожалуй, да, – задумалась еще сильнее. – Впрочем, днем девятнадцатого щиты еще держались. А потом была ночь – и снова сон, на этот раз уже не такой сладкий, как прежний. Совсем не сладкий… Лаской не получилось, решили попробовать силой… Хм… Мне еще повезло, что я проснулась, и вдвойне повезло, что удалось на следующую ночь остаться в морге, где имеются стационарные щиты. Кстати о щитах…
Мыслечтица немного смущенно посмотрела на Эрина.
– Боюсь, с ментальным контактом пока ничего не получится. Мне не удержать сейчас достаточно защищенный канал.
Больше всего капитану ап-Телемнару не понравились слова про «уход». Ему как-то сразу стало не по себе.
– Не переживай. И без канала обойдемся, – заявил он.
А Дзир добавил:
– У меня есть отличный передатчик, если что – прицепим и будем держать связь без всякой магии.
– Меня окончательно срубило в ночь на двадцатое, – сказал Эрин. – Только снов мне никаких не снилось. Вообще ничего не снилось. А утром… утром я был уже невменяемый. Ты же помнишь?
– Помню. Тебе и не должно было ничего сниться, – хмыкнула Нол. – Кажется, заманивали именно меня, а не тебя. И до сих пор пытались бы заманить, если б я от них не отбилась фамильным буйством. Полезная штука, оказывается, все эти наследственные психозы. – Девушка криво улыбнулась. – Наверное, наши злодеи не ожидали, что я от страха стану совсем бешеной и нападу сама.
– А я отбивался родной паранойей, – честно признался Эрирандир.
– Тоже ничего. – Нол фыркнула. – Эру, бедный Колдубинск! По городу и окрестностям бродят два невменяемых психа. С оружием. Врага ищут! Мирные жители в страхе разбегаются, затаптывая беременных женщин и детей. Ужас!
Выходило, что 20 и 21 марта ап-Телемнар и его напарница провели в угаре безумия. И сам собой напрашивался вывод, что, не имейся между энчечекистами неких чувств, не предусмотренных ни уставом, ни должностными инструкциями, все кончилось бы смертоубийством.
– Одного я не понимаю, – задумчиво молвила Нолвэндэ.
– Если наиболее уязвимы обладатели магического дара, то почему тебя так сильно зацепило?
– Может быть, из-за ментального контакта с тобой? – попытался выкрутиться Эрин.
– Угу, – хмыкнул Дзир. – Типа заразился.
По лицу напарницы капитан так и не понял, догадалась она о его маленьком лукавстве или нет. Скорее всего – да, но объясняться лучше не сейчас.
– Тогда отчего Сулема и Маха Барабос остались относительно вменяемы? Потому что в отличие от них на Мудухатара колдовство подействовало самым пагубным образом, – заметил Эринрандир. – Даже не знаю, жив он еще или уже нет.
– Не знаю, можно ли назвать Маху особенно нормальной. Она крайне подозрительна и наговорила мне про всех столько гадостей, – сообщила Нол.
А затем энчечекисты узнали подробности беседы с Махой Барабос и о предложенном ею столь подозрительном угощении. Оборотиха-медведица сразу попала под подозрение из-за своего меда.
