Катерина Снежинская - Дитя Ее Высочества (СИ)
Пока же герцог тосковал и вспоминал, как шпага из ножен достаётся, принца, кажется, неожиданная встреча не только не опечалила, но даже и обрадовала. Правда, повёл себя Дарин странно. Вместо того чтобы схватиться за клинок и объяснять супостатам, насколько они неправы, Его Высочество спокойно оперся о луку седла и выжидательно смотрел на главаря, видимо, предоставив ему честь начать разговор первым.
— Нарушаем? — лениво поинтересовался разбойничек, сунув большой палец левой руки за кушак, и вертя небольшую дубинку правой.
Видимо, засовывание пальцев за пояс в этой местности почиталось жестом, подчёркивающим статустность. Хотя, вполне вероятно, местные мужчины просто считали, что так они выглядят грознее.
Впрочем, в этих разбойничках грозности и без красивых жестов хватало. По каторжным мордам и без всякого словаря можно было понять, что на дорогу вышли люди лихие и решительные, ничего не боящиеся и закон не уважающие. В общем, хари ещё те. Правда, в живописности братьям из Наррои они уступали, платков на головах не носили и бархатными жилетами не хвастались. Но одежда на них отличалась добротностью и даже некоторой чистотой. Да и упитанные, хоть и слегка небритые щёчки наглядно демонстрировали — местный люд не голодает.
— Позвольте узнать, что же мы нарушили? — вполне дружелюбно поинтересовался принц, не без симпатии разглядывая главаря.
— Как это? — искренне удивился разбойник. — Лошади подкованы неправильно. А если оскользнётся она, да ещё и на людном тракте? Это ж скока жертв разом! Седла у вас новомодные, но без должной защиты. Опять же, о здоровье своём не печётесь. А как задремлите в седле? Кувырк — и привет! Попоны тёмные, да и масти у коней тожить. Значится, в темноте не разглядишь. Опять же, неприятность может случиться. Столкнётесь с кем — и покойничков станем телегами грузить. Да и окрестности вы грязните. За конягами-то чай не прибираете! А это не только дурно, но и расточительство сплошное. Нет бы в холщовый мешочек все добро собрать аккуратненько, да на поля отнести. Чтоб, значит, это дело удобряло. И, вообще, на благо работало. Осознали?
— Осознал, — кивнул головой принц, — каюсь. И что теперь делать? Удобрения я, конечно, собрать могу. И попону заменить. Ну, вот хоть плащом своим — у него подкладка светлая. Но перековать лошадь в лесу проблемно. Да и седла нового я тут, боюсь, не достану.
— Ну, отчего же? — даже огорчился недальновидностью Его Высочества главарь. — Конечно, надо обо всем заранее заботиться, спору нет. Но ведь мы тута дежурим-то не просто так. Мы о людях беспокоимся! Кстати, от того и прозвание наше — Братство Неопасных Трактов.
— Безопасных, — перебил его принц. — И ещё советую заменить «тракты» на «дороги». Братство Безопасных Дорог звучит лучше — ББД. Да и реальности больше соответствует. Но, приношу свои извинения. Я вас перебил. Вы что-то хотели предложить?
Вот на этих словах герцог сломался окончательно. Глядя на брата, любезничающего с разбойником, он только колоссальным усилием воли держал рот закрытым — просто нижняя челюсть красавчика стремилась отвалиться сама собой. Да и брови как-то подозрительно рвались сползти на затылок, а глаза явно желали покинуть отведённое им Отцом место. Но вот после того, как Его Высочество изволил принести извинения за то, что перебил главаря — чего Дарин даже на заседании Совета министров не делал — блондин полностью уверился: он просто спит и видит очень яркий сон.
На том душа красавчика и успокоилась. А все внимание своё блондин переключил с бредового разговора на малиновку, как раз присевшую на сук над головой одного из лучников. Герцог сам с собой поспорил на предмет, пометит ли разбойничка божья птичка или не рискнёт. И сам себе в качестве выигрыша пообещал золотой.
— Н-да, благодарю за совет. Он вполне дельный, — тем временем учтиво откликнулся предводитель. — Я его передам атаман… В смысле, я его передам главе Братства и он его рассмотрит. В рабочем порядке! — добавил мужик внушительно и наставительно ткнул дубинкой вверх. — Но у нас тута все для людёв. Лошадей вы можете перековать в конюшне — она там, подалее будет. И седла тожить можете купить у нас же вместе с попонами полагающимися. А пока дожидаетесь, когда на коняг полную безопасность наведут, приглашаю вас в корчму. Выпить, значит, и перекусить с устатку. И, заметьте, за умеренную цену из свежих продуктов и без тараканов. У нас энтим строго!
— Я смотрю, у вас и впрямь все продумано, — усмехнулся принц. — Только позвольте узнать, кто вам дал право на такие действия? Что-то я не припомню, когда это король давал разрешение на организацию Братства, которое стоит над королевскими законами.
— А вот мой уравнитель! — вернул Дарину его ухмылку наглец и помахал своей дубинкой. — Она меня тута на дороге на одну доску хошь с королём, хошь с герцогом ставит. А их, значится, уравнивает с крестьянами. Ну, ещё луки с самострелами помогают. Да, совсем запамятовал, дырявая башка! Штраф-то за нарушения вам все одно платить придётся. Можете прям здесь — тогда дешевше выйдет. А можем проехать — тогда дороже будет. Но зато официальную бумагу дадут, что, мол, штраф вы уплатили. Жене там показать, чтоб не пилила или ещё куда. Так как?
— Я бы все-таки проехал, — подумав, изрёк принц. — Да и нарушения устранить надо. Вы проводите?
— А как же жешь? Говорю же, у нас все для людёв. И в корчму загляните — не пожалеете. Но это, канечно, после того, как все дела обстряпаете. В смысле, нарушения устраните. Мик, проводи господ нарушителей, — велел главарь самому молодому из разбойничков. — Да, ежели вам в головы глупые мысли полезут, мол: «Давай-ка тюкнем мы ентого Мику по кумполу и далее поедем без всяких штрафов и исправлений!» — то вы их прочь гоните. Дале по дороге у нас ещё патрули стоят. И без нашего, стал быть, сигнала они вас задержут. Ну, бывайте, господа хорошие. И боле не нарушайте!
А малиновка, зараза, к макушке лучника никакого интереса так и не проявила. Пришлось герцогу самому себе проигранный золотой отдавать.
* * *Назвать это место разбойничьим стойбищем или логовом, или ещё как-нибудь в том же духе, язык бы не повернулся даже у самого завзятого любителя навешивать всяческие ярлыки и штампы. Посередь леса, на тщательно и аккуратно вычищенной полянке, нашлись: маленькая, но вполне приличная, солидно сложенная из брёвен корчма; кузня с пристроенным загоном для лошадей; навес с лошадиными кормушками и поилками; видимо, общие курятник, свинарник и коровник, а также один большой дом, больше всего смахивающий на казарму и три отдельных домика поменьше.
На одном из них, на вроде вывески на иных почтенных лавках, висела ярко раскрашенная доска с каллиграфически выведенной надписью: «Глава братства». А ниже — вероятно для тех, кто читать не умел — намалёвана большая красная стрелка. К этой-то избушке парнишка, поименованный Микой, наших героев и повёл.
Войдя внутрь, братья обнаружили самую что ни на есть обычную контору, какие бывают у судебных крючкотворов, ломбардщиков или секретарей по найму. Стойки для писарей и переписчиков, один большой стол с лавками, шкафы и стеллажи, набитые сшитыми гроссбухами и свитками. А на возвышении ещё стол и удобное кресло — для управляющего.
За ним и обнаружился господин, весьма солидной и даже благообразной наружности. Его породистый, с лёгкой горбинкой нос, достовернее всяких генеалогических древ свидетельствовал о многих поколениях благородных предков. Да и аккуратная, хотя и несколько старомодная бородка никак на крестьянскую кустистую поросль не походила.
Господин управляющий или, скорее, глава Братства подслеповато прищурился на вошедших и вдруг вскочил, согнувшись кочергой — то ли кланяясь, то ли собираясь бежать куда-то. Но принц порыв его души зарубил на корню, властно подняв руку.
— Я - инкогнито, — решительно заявил Его Высочество.
— Понимаю, — ухмыльнулся глава, и сразу как-то стало понятно: его руки больше привыкли к мечу, чем к перу. И, вообще, господин управляющий оказался человеком немолодым и совсем не глупым. — Прошу, присаживайтесь, господа… инкогнито. Хотя, для ясности, скажу, что знаю я вас весьма близко. Вас — по полю Серна, — кивнул мужчина принцу, при этом указывая на кресла, предлагая присаживаться, и возвращая собственное седалище на подушку, с которой встал. Видимо, его, как и многих людей, проводящих большую часть суток за письмом, мучил геморрой. — А вас я имел честь выволакивать за ухо из спальни моей дочери.
— Не припоминаю… — легкомысленно отозвался герцог.
Впрочем, на такие вещи у юноши и впрямь была короткая память. За всю его невеликую жизнь красавчика столько раз выводили за ухо, выпихивали пинками, выкидывали в окно и гоняли, угрожая самыми разными предметами, что все помнить — в голове места не останется.
