Мяч круглый, поле скользкое (СИ) - Чечин Александр

Комсомольцы — беспокойные сердца,

Комсомольцы все доводят до конца.

Друзья, вперёд,

Нас жизнь зовёт!

Наша Родина кругом цветёт!

— Ты ведь понимаешь, что чемпионат — это не спринт, а марафон? Ну, вырвем мы победу у одного из лидеров чемпионата, тбилисского «Динамо», и еле живыми потом поедем в конце мая к ним же — а команда вся переломанная, еле живая, не успевшая восстановиться и синяки залечить. Тут надо представить весь чемпионат и наше место в нём. На первом этапе нам нужно гарантированно войти в семь из десяти команд нашей группы. Лучше, чтобы не было кривотолков, даже в пятёрку влезть. Я тут прикинул по первым матчам шансы. Гарантированный аутсайдер нашей группы — это «Локомотив», ну, и примерно пять команд имеют шансы к нему присоединиться — «Пахтакор», Кутаиси, «Зенит», Минск и московское «Торпедо». Теперь ещё и «Шахтёр» будут все пинать кому не лень. Неизвестно, хватит ли у них духу выдержать эту волну в прессе и на чужих стадионах.

— А мы? По-твоэму, мы гдэ? — Жордания налил себе стакан из доставленной из Грузии бутылки «Боржоми» и выхлебал двумя большими глотками. Можно было не жалеть — договор заключил Тишков о снабжении «Кайрата» этой водой на весь сезон.

— Мы — прилично после «Спартака» и Тбилиси, уровень «Шахтёра» и московского «Торпедо». Так что, в принципе, мы на матч с грузинскими динамовцами можем выставить ослабленный состав и дать лидерам отдохнуть, тем более, что у нас почти сразу кубковый матч — а вот его нужно выиграть, и выиграть с разгромным счётом. Там игры ещё идут, соперник определится чуть ли не накануне. Я в федерацию звякну восемнадцатого мая, попрошу поделиться новостями — но что команда будет слабее нас, это сто процентов. А вот играть, тоже сто процентов, будем на их поле. Так по регламенту.

Впервые весь тренерский штаб «Кайрата» собрался — Лобановский, Аркадьев, Жордания, Нетто, Карцев и Милютин, ну и тренеры дубля — Межов и Еркович.

— Я с Борисом Андреевичем согласен, — налил себе минералки и Нетто. На Алма-Ату сразу, без всяких прелюдий, навалилась летняя жара.

— Вам, блин, корифеям, хорошо думы думать, а мне за то, что я основных с «Динамо» не выставлю, такой тёплый привет в газетах передадут, что потом год не отмоюсь, — буркнул Лобановский.

— Ну, чуть схитрить надо. Объявить, что болеют — тогда всё с точностью до наоборот может получиться. Будут жалеть и хвалить, мол, вот, ослабленным составом так решительно бились с одним из лидеров, — махнул рукой Аркадьев.

— Вот прямо без борьбы очки отдать? — теперь и старший тренер «Кайрата» схватился за бутылку.

— Чего отдать-то? Пусть молодёжь идёт как в последний бой. Прессинг, рубка за каждый мяч, длинные передачи вперёд на напа… Слушайте, а что с Трофимкой-то? — перебил сам себя Аркадьев.

— Сегодня Арисагина из больницы выписывают. К четырнадцатому, конечно, готов не будет, да и 18-го с этими грузинскими костоломами лучше не ставить. Кубок без него, думаю, с командой второй лиги отыграем, а вот с «Пахтакором» уже можно ставить. Как раз и алкоголики в нужную форму войдут. Поставим экспериментальный состав против живой легенды, — хохотнул Карцев, уже примеривший на себя обязанность общей няньки.

— Это у нас блин, куда ни плюнь, живые легенды, — расплылся в улыбке Валерий Васильевич.

— Но-но, я тебе поплюю сейчас. Ладно, давай, Сан Саныч, твоя очередь. Что показали забеги утренние? — Аркадьев повернулся к Милютину.

— Я бы сказал, что полная жо… но всё ещё хуже. Ускорения нет, дыхалки нет. Останавливаться вообще не могут. Я бы к себе в секцию ни одного не взял — ну разве хомячка этого, Володю Асылбаева. У него стартовая скорость приличная, но лёгких тоже нет.

— Ну, это по матчу с «Зенитом» видно было. В конце встали все, — согласился Лобановский. — Давайте мы ежедневный объем тренировок с четырёх часов до шести удлиним. Как раз два часа на чистую атлетику — бег, подтягивание и прочие штанги.

— Не загоним перед матчами? — усомнился Еркович.

— Загоним, если без головы. Мы ж с головой, — майор погладил мозжащую рану на руке. Разбередил сегодня, показывая, что руками махать при беге не надо, нужно локти к бокам прижимать. Где своя-то голова была? Не терпелось отплатить добром за резкие перемены в судьбе.

— Да, Сан Саныч, тут звонил Тишков сегодня. Дом тебе уже строят рядом с теремом, что для Гуся вон рубят, и подполковника КГБ тебе присвоили, — обрадовал бывшего зека Нетто, — готовься звёздочки обмывать.

— Смотри-ка, позавидовал. Не все ведь новости сказал. Всех сделали офицерами госбезопасности. Тебе, Игорь, старшего лейтенанта, нам с Андро подполковников, Карцеву младшего лейтенанта. Не думал, что до таких чинов доживу. Был, правда, майором, когда ЦСКА тренировал.

— А про английский — это не шутки? — поднял руку стесняющийся собравшихся корифеев тренер дубля Межов.

— С завтрашнего дня в любую погоду, как сказал Первый секретарь ЦК, у нас будет один часовой урок английского, с каким-то глубоким погружением.

— В бассейнэ, что ли, учыть будэм? — закхекал Жордания. — Стар я учыться. Мнэ бы грузинский нэ забыть.

— Все — значит все, — не поддержал шутливый тон Аркадьев. — Там ещё одну живую легенду нам сосватали.

— Старушку? В бассейн?! — загоготал Нетто. Гусь, чего с него взять.

— Не старушку. Нормальную. Легенда — не потому. Она для «Крыльев Родины» стихи на английском пишет. Говорят, на какую-то Нейштадтскую литературную премию номинировали, американскую. Как раз за песни эти. А она им ответила в письме открытом — мол, премии от врагов не принимает. Боевая женщина! При Хрущёве в диссидентках ходила, даже, вроде, сидела немного.

— И как эту боевую легенду зовут? — замотал головой Лобановский, считавший, что женщина на корабле — к несчастью, а уж в команде — так вообще к беде.

— Наталья Горбаневская.

— Не слышал… Аксакалы, а что у нас с врачом? — поинтересовался Милютин. — Раз уж разговор о женщинах зашёл…

— Так в команде есть врач, — не понял Валерий Васильевич.

— Уже нет, к несчастью. Погиб под селем. Был с семьёй на природе.

— Вот чёрт! А я думаю — где Мавлетыч, — ошарашенно пробормотал только приехавший, как и Лобановский, из турне Межов.

— Я знаю одну кандидатуру, — после минутного молчания проговорил старший тренер. — Где одна женщина, там и две, хоть и не люблю этого.

— Ты, жену люби. А работа — это работа, — Аркадьев чуть повысил голос.

— Не рычите. Я старший тренер, — повысил голос и Лобановский.

— Эй, Гусы-Лебэды, а ну отставыт. Футбол старший. Мы всэ младшие.

Интермеццо девятнадцатое

Приходит мужик вечером после партсобрания, мрачно ужинает, потом говорит жене:

— Раздевайся!

— Зачем?

— Раздевайся, сказал!

Раздевается.

— Залезай на стол!

Залезает.

— Танцуй!

— Ну Вася, миленький…

— Танцуй, сказал!

Танцует. Мужик, задумчиво глядя:

— Да-а, прав был парторг. Стриптиз — отвратительное зрелище…

За столом по улице Гоголевской кворума, как всегда, не было. Миллер был занят по горло — возглавлял работу сотрудников мебельной фабрики по ликвидации последствий селя в пионерском лагере «Чайка». Он был расположен на склоне ущелья, и сель, катившийся по дну, снёс только новую котельную с ночевавшими там же электриками и плотниками — работали допоздна и решили прямо там заночевать, чтобы к обеду уже сдать сверхважную стройку. Теперь вот ни этих семерых человек, ни котельной. Все корпуса целы остались — они на склоне повыше, а вот клуб, здание администрации и стадион слизнуло этим языком. Ну а детей-то ведь надо оздоравливать летом, тем более, что фабрика как бы не вдвое уже увеличилась с гитарным цехом, филиалом № 1 на улице Механической, и цехом по изготовлению дорогой резной мебели, или филиалом № 2, на улице Коммунальной. Денег от гитар столько дополнительно поступает, что счета от них в Промстройбанке ломятся — нужно осваивать. Решили лагерь откапывать и ещё выше по склону заложить пять новых корпусов и клуб с административным зданием, и — где наша не пропадала! — летний бассейн до кучи.