Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
— Честно говоря, при всей моей к вам симпатии, эта история мне сильно не нравится. Надменные сфинксы ничего нам не объясняют, только давят и угрожают прекратить на Землю поставки редкоземельных металлов, если мы не будем продолжать прочесывать околоземное пространство в поисках хроноскафа. Мы объясняем им, что, по нашим данным, ваше вторичное посещение нашего времени невозможно, но они настаивают на своем…
— Но они правы, мы прибыли! — воскликнул Стас.
— Н-да, — согласился Кейсеролл. — Это так. Но какова наглость! Они заставили нас еще и разыскивать Кубатая, заявив, что именно он — ваша цель.
— И это тоже — так и есть, — подтвердил я.
— Хм, — снова озадачился Кейсеролл. — Ну да. Выходит, сфинксы правы во всем. Приходится признать, что моя неприязнь к ним носит сугубо национальный характер и имеет глубокие подсознательные корни.
— Это еще почему? — удивился Стас.
— Понимаете, — сказал Кейсеролл доверительно, — я ведь, когда мода на национальности пошла, выяснил, что я — еврей, и так с этой мыслью свыкся, что даже Талмуд перед сном почитывать стал. Но тут недавно выяснилось, что по отцу еврейство не считается, а по материнской линии я — француз. Из сверхсекретных документов, к которым имею доступ вообще только я один, следует, что ген, на основе которого были созданы сфинксы, был взят у донора-англичанина. Выходит, сфинксы — англичане, и нет ничего удивительного, что я, француз, их недолюбливаю.
— С чего это? — поразился я.
— Но как же?! — воскликнул Кейсеролл. — А Столетняя война?! А Жанна д'Арк?! Мы просто обязаны ненавидеть друг друга!
Мы со Стасом не знали что и сказать. Благо директор ДЗР и не ждал от нас никакой реакции, продолжая болтать:
— Вот хоть в лепешку разбейся, а найди им Кубатая! Хоть из-под земли достань. А он, может, действительно под землей? Если дэзээровец захочет спрятаться, уж он сумеет!
— А почему он прячется?
— А я откуда знаю?! — В голосе Кейсеролла отчетливо чувствовалась фальшь. — Вдруг взял отпуск и исчез. Ну и ладно, это его личное дело. Но тут появляетесь вы… И где его теперь искать? Я уверен, что Смолянин знает, но встретиться с ним я не успел, да и вообще, в последнее время у нас сложились не лучшие отношения. А по связи он кричит, что эта не его тайна и что речь идет о чести джигита… Приказать-то я ему не могу, он ведь на пенсии.
— Смолянин на пенсии?! — поразился я. — Он же молодой еще!
— У него в последнее время работа была особо опасная, год за несколько шел. Но об этом он вам сам, если захочет, расскажет. Подъезжаем…
Ползоход резко повернул вертикально вверх.
— Пушок! Стой! Стой!!! — закричал Кейсеролл, но мы продолжали мчаться вверх.
Потом нас тряхнуло, раздался грохот, и лишь после этого мы наконец остановились.
— Опять промазал, — пояснил Кейсеролл, стягивая с головы присоску. — Ну ничего, ничего, научится… — С этими словами он выдернул из трусов баллончик спрея и принялся орошать им внутренности червя, добиваясь рвотного рефлекса.
Первым Пушок отрыгнул Кейсеролла, и мы услышали встретивший его вопль:
— Сколько раз я тебе говорил, чмо французское?! На пенсии я! На пен-си-и!!!
Потом мы увидели и возмущавшегося. Заметно постаревший Смолянин в узорчатом махровом халате и тюбетейке, из-под которой торчали вперемешку оранжевые и седые локоны, сидел в кресле с книгой в руках и хмуро наблюдал, как мы толчками выдавливаемся из пасти транспортного червя. Только узнав нас, он оттаял и взмахнул перепончатой рукой.
— Ква-ква, ребятки! Не чаял уж когда и свидеться, век воли не видать! — Он захлопнул книгу и прошлепал нам навстречу, высоко приподнимая обутые в ласты ноги. — Смотри-ка, как вы повзрослели. Прям как я.
— Ну, я свою миссию выполнил и покидаю вас, — поспешно сказал Кейсеролл, опрыскиваясь спреем. Пушок посильнее высунулся из дыры в полу и воронкой распахнул рот.
— Вали, вали отсюда, — откликнулся Смолянин. — И помни, — крикнул он уже в закрывающуюся за Кейсероллом пасть, — русские французов били, бьют и бить будут! Это я тебе как историк говорю!
Голова Пушка исчезла под полом, а Смолянин обернулся к нам и расплылся в счастливой улыбке:
— Как славно-то на пенсии! Раньше я ему: «есть!», «так точно!», «слушаюсь!» — а теперь так и рублю правду-матку! Не в бровь, а в глаз! — Он прошлепал обратно к креслу и с размаху упал в него: — И какими вы тут судьбами?
— Нам Кубатай нужен, — заявил я сразу, без обиняков.
— Кубатай… — сразу поскучнел переводчик. — Слушайте, — воскликнул он, — а чего это вы стоите в слизи этой мерзкой? Айда в бассейн, отмоетесь! — С этими словами Смолянин распахнул дверь в соседнюю комнату и, добавив: — Не жизнь, малина! — прямо в халате с порога плюхнулся в воду, так как это была вовсе не комната, а именно бассейн под прозрачным куполом, к которому снаружи плотно прижимались разлапистые пальмы.
Мы не заставили себя долго ждать и тоже с удовольствием нырнули в теплую воду.
— Слышь, Костя, — окликнул меня Стас, выныривая рядом со мной, — а одежды-то нам своей не видать.
— Почему это? — не понял я.
— Так ведь Пушок, когда мы раздевались, был в соседней комнате и не видел ее, — объяснил свою мысль мой смекалистый братец.
— Да если бы и видел, толку б не было! — загребая воду перепонками и ластами, с блаженным выражением на лице кружась вокруг нас, воскликнул Смолянин. — Мой синтезатор сигналы от червяков не принимает. Не люблю я их!
— Ну и хорошо! — отозвался Стас. — Надоела нам наша одежда, дашь что-нибудь другое?
— Не вопрос! — обрадовался переводчик. — Я вам халаты дам. У меня таких, как этот, — показал он на свой, — триста штук. Вот точно таких же!
Мы переглянулись и прыснули, и Стас сказал:
— Я так соскучился по тебе, Смолянин, я даже не знал, что так соскучился.
— А я до сих пор не знаю, — заявил тот, — но рад вас видеть, как говорит Ларион.
— Какой еще Ларион? — удивился я.
— Да так, один знакомый…
— Костя, смотри, тут рыбки плавают! — закричал Стас, тыча пальцем в воду. — Прямо как там, в Каире!
И действительно, со дна бассейна к нам выскочила стайка блестящих рыбешек, и они принялись сновать вокруг нас.
— Это рыбы-утилизаторы, — сообщил Смолянин, — их на основе пираний вывели. Пожирают любую органику без исключения, только людей не трогают. Но это достигается дрессировкой.
— Слушай. Смолянин, — опять стал я гнуть свою линию, — рыбки, халаты, это все хорошо, но ты нам зубы не заговаривай! Где Кубатай?
— Где генерал-прапорщик, я вам сказать не могу, это не моя тайна, — помотал переводчик шишковатой головой. — А если вы будете продолжать допытываться, я замолчу, как воды в рот набрал.
Он демонстративно сделал большой глоток, и тут же позади него к потолку взмыл фонтанчик.
— А?! Как вам?! — хвастливо воскликнул Смолянин. — Раньше так могли только киты, а теперь еще я! Это была сложнейшая и болезненная операция, но я все выдержал!
— Класс! — воскликнул Стас. — Теперь у тебя, как у кита, есть в спине отверстие?
— Ну, зачем мне новое отверстие? Обошлись тем, что было… — скромно отозвался переводчик.
— Здорово! — восхитился Стас. — Экономно.
Братец мой не так прост, как кажется, и я прекрасно понял его тактику. Он решил не переть с вопросами про Кубатая так прямолинейно, как я, чтобы Смолянин не замкнулся, а хвалить его за великие достижения. Это правильный ход. Подплыв к металлической лестнице и выбираясь из воды, я спросил:
— А что это у тебя за особо опасная была работа?
— О-о… — отозвался Смолянин, сунув нам по халату. — Это, знаешь ли, тоже не всякому… Я, конечно, на пенсии, но я же подписку… Вы, кстати, есть хотите? Суп с галушками будете?
Есть хотелось очень, и Смолянин метнулся на кухню, бросив:
— Я через минутку.
— Что-то он какой-то напрочь засекреченный стал, — заметил я, машинально беря с полки тоненькую книжицу.
— Станешь тут засекреченным, если тебе так достанется, — сказал Стас. — Ты посмотри, они тут все вообще не меняются, он один постарел. Представляешь, каким мукам он подвергся?!
Я перелистал книжечку. Это был сборник небольших рассказов. Заглянув сразу в конец, я прочел: «Оказалось, этот клоун просто случайно упал в водосток, и пришлось ему проторчать там целый день, пока Томми не нашел его. То-то было радости в семье Денборро, когда маленький Джордж привел клоуна домой, и тот, поужинав и отогревшись, показал ребятишкам несколько удивительных фокусов».
Имена были знакомые, и я, перевернув несколько страничек назад, прочел название рассказа: «Оно». Я перевел взгляд на предыдущую концовку. «…И вы знаете, я, честное слово, даже рад был теперь этой вынужденной остановке, которой обязан знакомству с Энни Уилкз. Лодыжки еще немого побаливали, зато я вез издателю, пожалуй, лучшую свою книгу. Я скосил глаза и не без гордости прочел на титульном листе лежащей на сиденье рукописи: «Пол Шелдон. Возвращение Мизери».
