Ольга Шевлягина - перекрёсток
Да и надоела она хуже блохастого нюхлера…
— В «три желания», — улыбнулась Энжи, потирая красный от холода носик.
— Нет, прости, мне нужно в библиотеку, — и Скорпиус поднялся, надеясь на ходу придумать, чем бы ему заняться в ледяных коридорах Хогвартса. Не в библиотеку же идти на самом деле!
Он вышел из гостиной, по пути заворачивая на шее шарф. Пол был скользким. Куда смотрят эльфы? Им бы всем уши пооткручивать за такое пренебрежение своими обязанностями. Вчера какой-то хаффлпаффец сломал ногу, поскользнувшись. Жаль, что не голову…
Наверное, самым холодным местом в школе являлась совятня. Как там его филин? Вот кому точно не холодно, так это белому венику Поттера — сова же полярная! Кстати…
Скорпиус улыбнулся и поспешил по лестнице. Коридоры были пустынны — все студенты и преподаватели предпочитали теплые жилые комнаты.
В совятне гулял ветер, у Малфоя даже застучали зубы, но, кажется, птицы чувствовали себя вполне уютно. Скорпиус встал посередине и начал высматривать в нишах белую сову Поттера.
— Ага, — улыбнулся он, увидев птицу в нише второго уровня. Мальчик обездвижил ее, чтобы случайно не клюнула, снял с полочки и покрутил в руках. Можно было ее еще ощипать, но Малфой решил, что зря морозить руки тоже не стоило. Он достал колбу с зельем, с усилием открыл клюв совы и влил туда пару капель, сразу же снимая с птицы заклятие.
Такого мальчик еще не видел: сова Поттера попыталась тут же взлететь, гневно клацая клювом, но ее крылья стали раздуваться, тело увеличиваться, клюв распух. Сова испуганно икнула и осела на пол. Хотя через пару мгновений это была уже не сова: мутант в перьях размером с откормленного мастиффа. Птица встала на огромные для нее лапы и повернулась к слизеринцу.
Пора было сматываться…
— Что ты с ней сделал?!
Скорпиус обернулся и увидел Поттера со свертком в руках. Глаза гриффиндорца почти вывались из положенных им мест, а рот открылся в немом крике.
— С чего ты взял, что это я? Очередная гениальная идея? — Скорпиус сложил на груди руки, глядя, как Поттер зачем-то достает палочку.
Тут откуда-то с этажей донесся разъяренный крик, кажется, Филча. Скорпиус сощурил глаза, глядя на Поттера, который, кажется, решал, что сделать сначала: накинуться на Малфоя или попытаться спасти птицу.
Крик повторился. Очевидно, Поттер уже успел опустошить свою колбу. На Филча? Вряд ли. Но раз кричит Филч, значит…
— Ладно, извини, мне пора, — Малфой развернулся уходить, понимая, что сейчас начнется в школе, ведь Филч, судя по всему, сейчас смотрит на мутанта, что раньше был миссис Норрис.
Кажется, Поттер даже не заметил, что Скорпиус что-то сказал: на него нападала его собственная птица, тяжело клацая клювом. Решив, что уж с этим гриффиндорец справится сам, Малфой пошел вниз по ступеням, надеясь не поскользнуться на ступенях. А еще нужно было…
Он услышал шаги, но спрятаться было некуда.
* * *Джеймс смог, наконец, с горечью обездвижить свою сову. Бедный Бэг! Ну, держись, Малфой, тебе это так просто не пройдет! Я доберусь до твоего филина…
Мальчик слышал, как на лестнице простуженным голосом заговорил Фауст. Гриффиндорец на носочках приблизился к лестнице, иногда еще поглядывая на то, что раньше было его совой, и прислушался.
— Выверните ваши карманы, мистер Малфой.
— С чего бы это?
Джеймс тут же вынул из своей мантии почти пустую колбу и спрятал ее в куче перьев в одной из ниш для сов.
— Мистер Малфой, не заставляйте меня повторять. Карманы!
Видимо, слизеринцу ничего не оставалось делать, как подчиниться. Джеймс усмехнулся: так тебе и надо. Теперь мне даже не придется обижать твоего ни в чем не повинного филина. Просто не повезло птице попасть к вам, слизнякам малфоевским…
— Что это? — опять донесся голос декана Гриффиндора.
— Это? А вам плохо видно? — Джеймс чуть не хмыкнул, представив себе лицо Фауста. — Это колба.
— С чем?
— Огневиски, чтобы не мерзнуть.
Ну, Малфой, ты и идиот…
— Дайте.
Джеймс в деталях представил себе картину, как профессор берет колбу из руки слизеринца, откупоривает и нюхает то, что находится внутри. Может, даже капает на что-то…
— Не знал, мистер Малфой, что Огневиски способно раздуть камень, если на него капнуть, — вкрадчиво заметил Фауст, и Джеймс улыбнулся. Попался, слизняк…
— А, может, вы не пробовали? — донесся ответ Малфоя.
— Минус двадцать очков со Слизерина, мистер Малфой.
— За что? — спокойно откликнулся Скорпиус.
— За то, что вы заставили кошку мистера Филча выпить Раздувающего зелья, — проговорил декан Гриффиндора. — Вы наказаны до Рождественских каникул. Идемте.
Джеймс ждал, что скажет слизеринец, но от него не донеслось ни слова. Лишь шаги по ступеням.
Почему Малфой промолчал? Почему не сказал, что это не он надул кошку Филча?
Джеймс в растерянности оглянулся на свою сову, теребя край мантии. Потом вынул палочку, произнес «Locomotor ululae», поднял свою птицу и стал вместе с ней осторожно спускаться с башни.
Он довольно быстро дошел до кабинета Фауста, все время мысленно извиняясь перед бедным Бэгом, открыл без стука дверь и ввалился в нее, заклинанием потянув за собой сову.
— Профессор…
Джеймс замер, потому что перед столом Фауста стоял Малфой. И декан Гриффиндора, и слизеринец обернулись.
— Это что? — Фауст ткнул палочкой в птицу Джеймса.
— Это то, что было моей совой, пока Малфой на нее раствором не капнул, — ответил гриффиндорец, опуская Бэга на пол.
— Так-так, замечательно, вы, мистер Малфой, оказывается, не любите животных, — зло произнес Фауст, подходя к сове. Слизеринец равнодушно молчал, даже не смотрел ни на кого, заложив руки за спиной. — Сначала миссис Норрис, теперь сова Поттера…
— Профессор, — глубоко вздохнув, привлек внимание декана Джеймс. — Миссис Норрис… Это не Малфой.
— Простите?
Джеймсу показалось, что слизеринец взглянул на него, но мальчику было все равно:
— Миссис Норрис заставил выпить зелье… я.
— Прекрасно, — Фауст распрямился, стоя над Бэгом, глаза его полыхали гневом. — Два сапога — пара. Двадцать очков с Гриффиндора, мистер Поттер, и вы тоже наказаны до Рождественских каникул.
Джеймс бросил взгляд на Малфоя: тот чуть искривил насмешливо губы.
— Идите, мистер Малфой, к своему декану, он назначит вам наказание за то, что вы применили к сове Поттера раздувающее зелье. Не забудьте сказать профессору Слизнорту об этом.
Слизеринец кивнул, обошел стоящего у совы Джеймса и вышел из класса.
* * *— Дилетант.
— На себя посмотри.
— Меня не поймали с зельем, как некоторых!
— А я не додумался тронуть кошку Филча.
— Не додумался, потому что мозгов не хватило.
— Это у тебя их не хватило понять, что преподаватели так это не оставят. Из-за тебя третью неделю трудимся, как домовики…
— Если бы ты не наткнулся на Фауста, нам бы не пришлось чистить все эти доспехи и кубки к Рождеству…
— Если бы у бабушки кое-что было, она была бы дедушкой.
— Придурок. Что тебе плохого сделала моя сова?!
— Это была сова? Я думал, что это метла Филча…
— Это ты станешь метлой, если еще раз тронешь мою сову!
— Да далась мне твоя сова!
— Вот и отвали. Вообще иди отсюда!
— Где хочу, там и хожу, буду еще всяких лохматых слушать.
— На себя посмотри, клоун блондинистый!
— Кто еще клоун. Причешись сначала, потом поговорим.
— Да пошел ты, Малфой! Я вообще с тобой разговаривать не желаю.
— Ну, и плыви отсюда. Топай лапками…
— Когда захочу, тогда и пойду, будешь мне еще указывать.
— Поттер, ты дегенерат, своих-то слов не нашел?
— От дегенерата и слышу, слизняк зеленый!
— А слизняки бывают фиолетовыми?
— Если их хорошенько побить, чтобы не выпендривались, то могут.
— Кто бить-то будет? Ты, что ли?
— Испугался?
— Ха, это ты лучше пугайся…
— Тебя, что ли, блондин пустоголовый?
— Уж лучше быть блондином пустоголовым, чем брюнетом с кочкой на голове.
— Это не кочка! Это удлиненный «ежик»!
— Прости, кто?
— «Ежик», прическа такая, деревня ты глухая!
— Да… Ежик…
— Да пошел ты, Малфой!
— Сам иди, ежик.
— Я не ежик!!!
— Ты сам сказал только что, память плохая?
— Еще раз так меня назовешь, я из тебя оставшееся от твоего мозга выбью!
— Ага, хочу посмотреть, как. Пыхтеть будешь или фыркать?
— Чего?!
— Ну, как еще ежи могут драться? Иголками, разве что…
— Ты, хорек белобрысый, сейчас же нарвешься…
— Так страшно, аж уползти хочется…
— В норку? Там папочка-хорек заждался?
— Поттер, у тебя мозгов точно не больше, чем у ежа. Фантазии столько же.
