Надежда Первухина - Ты в гадалки не ходи
Когда я появилась в гостиной, джентльмены как раз допили кофеек.
— Я готова, — сказала я Алексею и покрепче прижала к груди шкатулку с Книгой Тысячи Птиц. — Надеюсь, этот визит не будет слишком долгим?
— Это зависит от вас, — сказал галантный Алексей.
Мы оделись, инкуб спустился с нами и элегантно от крыл передо мной дверцу машины.
— Если с ней что-нибудь случится… — шутливо промолвил Толик. — Я запомнил номера машины.
— Со мной все будет в порядке, — заверила я инкуба, — Я еду к господину Сметанину уже не в первый раз.
Сидя в машине, я рассеянно созерцала в окошко зимний пейзаж. У нас в Щедром зима — это не просто природное явление. Это состояние души. Такой настрой, знаете ли… Хочется мира, покоя, уюта. У нас в Щедром зимой даже вампиры перестают охотиться на случайных прохожих. Не только потому, что мороз, а потому, что и вампирам хочется простых человеческих отношений. Правда, резко возрастает спрос на искусственную кровь и плазму…
Машина остановилась у знакомого мне особняка. В ранних зимних сумерках особняк казался воздушным, каким-то ирреальным. Алексей помог мне выбраться. Я поправила шубку, и мы пошли по заснеженной аллее.
Возле ступенек нас поджидал крохотный, сжавшийся бурундучок.
— Бедняга! — Я протянула к нему руки. — Совсем замерз.
— Это он притворяется, — усмехнулся Алексей. — Выпрашивает подаяние.
Он достал из кармана пакетик семечек и насыпал зернышек хитрому бурундучку. Тот сразу эти зернышки принялся грызть, жадно выискивая в них те, что покрупнее и повкуснее.
Я залюбовалась бурундучком, но потом поняла, что Алексею не терпится представить меня пред очи господина Сметанина, и заторопилась.
Мы вошли в дом.
В холле стояла огромная рождественская ель, наряженная и сияющая так, что глазам становилось больно.
— Какая красота, — невольно вырвалось у меня.
— Ага, — довольно поддакнул Алексей. — У нас во всем доме двенадцать елок. Наряжали лучшие дизайнеры из Холмца. В Щедром дядюшка таких дизайнеров не нашел. Может, поторопимся, а?
— Да, конечно, извини.
Мы отдали шубы дворецкому и поднялись на второй этаж. Алексей привел меня в библиотеку, где празднично пылали дрова в камине и уютно светились настольные лампы от Тиффани.
— Подожди здесь минутку, — извиняющимся тоном сказал Алексей. — Я пойду предупрежу господина Сметанина, что ты уже здесь.
Я кивнула, поставила шкатулку с Книгой на стол и позволила себе немного полюбоваться золочеными корешками книг. Здесь были в основном дореволюционные издания зарубежных авторов и, похоже, все на эротическую тему.
— Забавник вы, господин Сметанин, — сказала я, рассматривая редкое издание "Опасных связей" Шодерло де Лакло.
Послышались четкие шаги. Так ходят уверенные в себе люди — те, кому все по плечу и ничего не страшно. Я поставила книгу на место и уселась в кресло. Дверь открылась, и в библиотеку вошел господин Сметанин. Он выглядел изысканно и расчетливо, как заправский апаш. В руке у него была черная, с серебряными узорами трость.
— Здравствуйте, Вероника! — приветливо улыбнулся мне апаш Сметанин. — Рад видеть вас снова.
— Здравствуйте, господин Сметанин. Вам опять понадобились мои услуги?
— Именно. Без вас, Вероника, я просто как без рук. Кстати, вы не передумали относительно моего предложения?
— Какого предложения?
— Стать моей штатной гадалкой. Я бы хорошо платил вам, Вероника.
— Позвольте мне подумать еще немного. Время ведь терпит?
— О да, конечно. Скажу вам по секрету: я страшно устал от своего астролога. И, признаться, разочарован в нем. Он выдает какие-то расплывчатые прогнозы и никогда не смотрит мне прямо в глаза. Вечно куда-то взгляд у него уползает. Вот у вас, Вероника, взгляд прямой и честный. Скажите: вам нужны деньги?
— А кому они не нужны…
— Я слышал, вы стали ведьмой.
— Да, стала. Правда, сейчас я больше учусь, нежели чародействую.
— А еще я слышал, что у вас появился сердечный друг. О, вы покраснели!
— Он пока просто друг, господин Сметанин. Просто друг и ничего больше.
— Скажите только слово, и я моментально заставлю его на вас жениться. Я беспокоюсь о вашем душевном состоянии, дорогая Вероника. И никто, слышите, никто не должен это состояние ухудшать. Даже инкуб.
— О, вы знаете даже, что он инкуб?!
— Конечно. У меня хорошие осведомители.
— Вы следите за мной?
— Скорее наблюдаю. Поверьте, в ваших же интересах.
— Мерси. Что ж, давайте все-таки перейдем к гаданию.
Я извлекла Книгу из шкатулки и положила на стол.
— Я готова. Точнее, мы готовы. Задавайте ваш вопрос, господин Сметанин.
— Вопрос прозвучит странно. Да или нет?
— Это весь вопрос?
— Пока да.
— Вы не хотите его уточнить?
— Вероника, вопрос касается меня напрямую. Меня и только меня. Впрочем, нет, не только. Но это слишком частное, слишком личное. Я безгранично доверяю вам, но…
— Понятно, господин Сметанин. Что ж, будем гадать.
"Приступай", — подала голос Книга.
— Яви, Книга! — воскликнула я.
Книга распахнулась и стала листаться. Потом она провещала утробным голосом:
— Страница Дроздов.
Снова крошечные птицы ткали свой узор, я вглядывалась в него, стараясь прочесть ответ на вопрос моего визави.
— Дрозды к западу, соколы к югу, — наконец сказала я. — Книга выдает странный ответ, господин Сметанин.
— Да? — напрягся тот. — И каков же ответ?
— И да и нет, — ответила я. — Странно.
— Почему странно? — мрачно спросил Сметанин. — Мне все ясно. Благодарю вас, Вероника.
— Вы даже не хотите подробностей?
— Уже не хочу. Сколько я вам должен?
Я замялась. Мне казалось, что я сегодня не отработала достойно свое вознаграждение.
— Я, право, не знаю, — сказала я смущенно. — Решите сами.
— Десять тысяч и ни копейки меньше.
— О боги! Господин Сметанин, а вы уверены…
— Уверен. Я выпишу вам чек. Обналичите его в моем банке. Только у Евсеева не обналичивайте, нечего ему знать, что вы со мной связаны…
— О да, конечно.
— И еще, Вероника. Пусть это все останется между нами.
— Разумеется.
Сметанин достал чековую книжку и выписал чек. Подписал и отдал мне:
— Я очень благодарен вам, Вероника.
— Право, не за что.
— Есть за что, есть. Кстати, не хотите ли со мной отобедать? Обычно я обедаю один, но для вас готов сделать исключение. Красивая девушка — это редкость.
— Вы мне льстите.
— Никоим образом. Посидите в библиотеке, полистайте альбомы живописи. У меня прекрасная подборка. Вот, глядите. — И Сметанин протянул мне альбом репродукций Айвазовского. — Не правда ли, великолепно?
— Великолепно, — протянула я. Он что, решил за мной приволокнуться? Если б я не знала, что Сметанин настоящий бандитский сноб, я бы подумала, что он мной увлекся. Но это вряд ли.
— Итак, вы подождете? Буквально четверть часа…
— Хорошо, я подожду. У вас замечательная библиотека.
— Она досталась мне от деда. Храню как зеницу ока. Что ж, я вас ненадолго покину. Через четверть часа за вами зайдет дворецкий и проводит вас в столовую. Там и встретимся. И еще, Вероника…
— Да?
— Не торопитесь замуж.
— Я вроде и не тороплюсь.
— Отлично, — сказал Сметанин и вышел из библиотеки.
Едва за ним захлопнулась дверь, как я достала из шкатулки Книгу и положила на ее обложку ладони.
— Чего тебе? — ворчливо спросила Книга.
— Я просто подумала… не знаешь, что Сметанин имел в виду, когда задавал свой вопрос?
— Знаю, конечно. — Книга продолжала говорить со мной ворчливым тоном, как воспитательница в детском саду с капризным дитем. — Сметанин хотел знать, изменяет ли ему жена с шофером Возгеном.
— Неужели ему можно изменить? Это такой суровый тип…
— И тем не менее. Его жена та еще штучка, и она ему, конечно, изменяет. Это был ответ "да". Но она изменяет ему не с шофером Возгеном. Это был ответ "нет".
— Как неприятно получилось, — вздохнула я. — Он ведь вроде неплохой человек, хоть и бандит. А вот жена-изменщица… Это же кошмар.
— Ничего не кошмар, — подала голос Книга. — Это жизнь. Ты просто еще не рассталась с романтическими иллюзиями. Ладно, сиди листай альбомы.
Я последовала совету Книги, убрала ее в шкатулку и принялась листать альбом. Одновременно с этим я засекла на часиках, когда истекут оговоренные Сметаниным пятнадцать минут.
…Они истекли, но за мной никто не приходил. Я подождала еще минут десять, но бесполезно. И тут ко мне воззвали мои естественные потребности. И я, как тот пушистый котенок в рекламе, задалась резонным вопросом: "Где здесь туалет?"
Я захлопнула альбом и прошлась по библиотеке. Естественные потребности заявляли о себе все настойчивее.
