Елена Лобанова - Предел
Чуть курносый, с темно-русыми волосами, близко посаженными хитрыми глазами-щелками. Пелли никак не удавалось рассмотреть, какого они цвета. Без плаща мужчина лет тридцати не производил зловещего впечатления. И это был не тот самый, который пугал Крысака свистом. Служанка вздохнула с облегчением. Жена трактирщика подбирала вещи для Вайолы. Из соседней комнаты доносился её угодливый голос и недовольный басок воительницы, которая ругала деревенские тряпки. Поэтому все внимание всадника сосредоточилась на Пелли.
— У других собаки бывают приблудные, а тебе повезло на приблудную хозяйку! — хохотнул он — Ну и мастер твой дядька! Значит, лошак работает на него, ты — на Достойную хозяйку, а за доставку её к жениху дядя еще и на барыш надеется! Как же это вы лошака-то в телегу впрягли?
— Ой! А как Вы догадались, что дядя, лошака запряг? — Пелли сделала круглые глаза, что было не сложно. Она, действительно испугалась такой проницательности, а странный выговор делал мужчину страшно чуждым. «Как другой породы» — вспомнила она сравнения Воительницы.
— Следы, девка, следы ваши. Мы же за вами до Дрешта идем и в степь вчера с вечера въехали, чтоб по холодку да после грозы. Знать бы, что там в низинах грязь еще не просохла. — Уставший всадник, ополовинивший кувшин холодного пива, был в меру словоохотлив. — Дороги почти и нет. Я нынче по вашим следам выезжал. Сдохнет лошак-то!
— Дяде видней, Достойный господин. — Пелли решила поменьше болтать с проницательным следопытом.
— Ха! Это точно! Тонг рассказывал, как вы лошадь торговали. Не прибил, за лошадь и телегу, дядька-то?
— Ну…это… — Вздохнула «служанка» приблудной госпожи.
— Понятно-понятно. Значит прибил-таки. Не горюй. Вот выйдешь замуж, избавишься от своего дядьки. А что сам то не явился?
— Так лошак-то уже почти дохлый. А дядя хочет, чтобы он еще немного прошел. Да в овраг чуть не упали. И устали они. Спят. И к тому же хозяйка платит.
— А-а! Ну, конечно, хозяйка платит! Сама-то она из ноферов этих? Госпожа курятников?
Пелли гордо выпрямилась:
— Моя Достойная госпожа, это — моя Достойная госпожа!
— Ну ладно, ладно, ишь ты, гордая какая. А оно и правильно. Нечего чужих господ хаять. А вот и припасы ваши.
Мужик, один из местных деревенских, подвизавшийся на «службе» в трактире, втащил корзины. Потом вернулся в кухню и приволок еще две. И еще одну.
— Бурдюки во дворе. — Буркнул сизоносый «служка». Весь его вид указывал на то, какую плату он получал, а устойчивый перегар не оставлял в этом сомнений. — Хозяин велел дотащить вам. — Он выжидательно посмотрел на Пелли. Идти ему явно никуда не хотелось, а тащить такой груз — тем более. — Один медный.
— Даже если этот пропойца возьмет половину, вы же остальное не дотащите! — Всадник-без-плаща с сомнением осмотрел корзины. — Или твоя госпожа лошадь купить надумала?
Из двери в комнату вылетела Воительница. Никакая катапульта такой снаряд не потянула бы. Скорость Вайолы была вызвана возмущением. Она с трудом переживала свой новый облик. Безразмерное платье, принадлежавшее по всей вероятности еще бабке трактирщика, приходилось задирать до подмышек. Чтобы объять Неуспокоенную по окружности, платье должно было принадлежать существу вдвое выше самой Воительницы. Когда-то это был праздничный наряд, на что намекали блеклые, местами расползшиеся кружева нашитые на подол и ворот в три ряда. Бурое «нечто» с розоватыми оборками придавало Достойной Вайоле вид дубовой колоды, покрытой плесенью.
— Да! Непременно коня! И еще… — Вайола, как всякая женщина собиралась потратить все деньги, чтобы никакая мелочь кошель не оттягивала.
— Приношу свои извинения, Достойнейшая! — «Плащеносец» соизволил подняться с лавки. — Но единственную в этом хозяйстве лошадь, я уже временно обменял на своего мерина.
— Вы посмели меня опередить? — Воительница нехорошо прищурилась.
— Вынужден был, вынужден Достойнейшая. Мой конь не пройдет обратного пути, а мои спутники рискуют оказаться завтра посреди степи под палящим солнцем. И мне следует немедля ехать обратно. Но я готов помочь Вам с поклажей. Заодно поприветствую почтенного дядю Вашей служанки.
— Тогда еще — ковер! Есть у вас тут ковры? — Вайола обращалась к трактирщику, который вернулся сообщить, что для гостя все готово: и железо на обод, и гвозди, «и молот, все что заказывали, все, как приказывали в мешке, все самое надежное». — Ну, конечно, откуда здесь ковры! И половика-то нет! — Воительница была зла.
— А позволит ли моя госпожа, предложить купить перину? — Пелли нежно проворковала совет и поправила Вайоле оборочку на вороте. — Так Вам будет мягче ехать в телеге.
— Я! И в телеге? Ну… хорошо. Хозяин, есть ли у тебя перина? Есть? Неси!
— А нет ли в перине клопов? — Пелли продемонстрировала свои недюжинные познания в деле обслуживания господ и заодно заботу об этих привередливых господах. — Точно, нет? Я все же проверю.
Всадник, надевший свой зловещий плащ, ждал девиц во дворе.
Нэрнис сидел на ветке, когда на дороге появилась процессия. Черный плащеносец был верхом и держал перед собой большую корзину. Позади седла колыхались связанные вместе бурдюки. Шатающийся мужичок тащил еще две корзины, опустив их почти к земле. Воительница с перекинутыми через плечо попонами гордо несла перед собой какую-то занавеску. Пелли… Несчастная Пелли кроме двух корзин была нагружена свертком гигантских размеров, который возвышался у неё за спиной, как толстый березовый ствол. Кажется, она что-то задела или на что-то наступила. Вайола громогласно распекала «неумеху, растяпу и деревенщину». Нэрнис соскользнул вниз и бросился к оврагу.
— Даэр, они идут! И плащеносец с ними. Только у него другая лошадь. Еще какой-то мужик с ними — несет корзины. А Пелли…
— Так, понятно, у нас проблема!
— Да! Наши костюмы, накладные волосы…
— Нет, проблема не в этом. Ты наденешь сапоги и заляжешь в телегу так, чтобы они торчали наружу. Да-да, вот эти мерзкие закостеневшие сапоги! Голову тебе укроем покрывалом. Наша главная проблема — Айшак. Он слишком бодрый. А еще он может «поприветствовать» хозяйку. Смотри, уже насторожился!
Айшак не был бодрым — для Айшака, конечно. Скорее, грустным. Его никто не любил. Но для лошака, которого использовали вместо тяжеловоза, он был неприлично живым и здоровым. Когда Даэрос, нехорошо ухмыляясь, подошел к нему с яблоком, он как раз и взбодрился. Но не надолго. В следующее мгновение ему стало очень не хватать воздуха. Полутемный коварно душил «научный экземпляр».
Картина, которую увидел на склоне оврага плащеносец была почти идиллическая. То есть, тихая, мирная и вполне естественная. Телега стояла почти боком на склоне. Но «Почтенный дядя» даже не подумал впрячь тяжеловоза, чтобы выбраться из оврага. Его ценный конь отдыхал. Работник спал в телеге. Этот бедняга был так измучен, что его не разбудил ни приход такой большой компании, ни хрип умирающего лошака. Несчастное животное лежало на брюхе ниже по склону, видимо там, где и пало в оглоблях — распластавшись и доживая последние минуты. «Не жилец. Прикончили бы, что ли?» А почтенного «дяди» нигде не было видно. Хотя… что-то черное, его голова, наверное, торчало в соседних кустах.
— Приветствую Почтеннейшего! — Всадник отдал Пелли корзину и собрался спешиться. Из кустов донеслось сдавленное кряхтение. А следом… звук. Звук вполне соответствовал важному занятию, для которого обычно отправляются в кусты. «Служанка» покраснела. «Госпожа» задохнулась от негодования. Деревенский мужик отнесся к происходящему с пониманием и невниманием. Получив от Пелли медяк, он стащил бурдюки с коня плащеносца, плюхнул их оземь и отправился в обратный путь к трактиру. Второй, не менее впечатляющий звук, подсказал всаднику, что дожидаться пока его посетит еще и запах, не стоит. А «дядю» вряд ли обрадует лишний свидетель его «трудов».
— Желаю вам доброго пути. И в первую очередь Вам, Достойная госпожа! — «Плащеносец» не скрывал сарказма.
Когда его конь одолел подъем, всадник не стал терять понапрасну время. Дробный перестук копыт сообщил всем, даже Пелли, что «враг» решил не жалеть коня и гнать обратно галопом.
Даэрос поднялся во весь рост, скинул капюшон и перепрыгнул через кусты.
— Приношу свои извинения, девы! Это было вынужденной мерой. Маскировка…звуковая. Айшак, тебе — тоже. Прости, поганец. Вставай, не прикидывайся, ты не такой уж и дохлый. Ладно… Я тебя подниму. — Полутемный вполне бережно помог дважды недодушенному Айшаку встать и даже не дал упасть обратно. Даже предложил яблоко. Айшак шарахнулся в кусты. Он очень хорошо понял, что бывает, когда пытаешься съесть яблоко.
Нэрнис скинул сапоги, и как был босяком, бросился помогать Пелли. К его удивлению, большой сверток у неё за спиной оказался туго скатанной периной. Пока крепили попоны, укладывали в телегу припасы и решали, где бы поудобнее устроиться на ночь — не сидеть же на склоне — Даэрос бегал по кустам за Айшаком. Полутемный не был, на самом деле, жестоким. Просто — рациональным. И еще — справедливым. Если отвратительное животное пострадало без вины, то даже такое существо надо приласкать и накормить: «Сколько мне еще извиняться, тварь мерзкая!» Объяснить напуганному Айшаку, что его придушили ради маскировки, не смогла бы даже Вайола. Но о том, чтобы подманить скотину ласковым словом, не могло быть и речи. Скотина должна была просто слушаться: «Когда тебе говорят „стоять“, ты должен стоять, тварь!» Но тварь больше всего хотела жить. Хлюпанье и чавканье доносилось уже из оврага. Даэрос загнал Айшака на топкое место и ловил его в густом ивняке. Наконец шум стих и послышался «увещевательный» голос: «Жри, давай! А я говорю — жри! На, смотри какое вкусное!». Похоже, что Полутемный на собственном примере показывал, как надо есть зеленые яблоки.
