Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна
Рядом торчал тоже мокрый Скриптор, и вид у него был вопросительным.
— Чего смотришь, — без всякого желания рыкнул Кристо. — Ну, и поганый же день сегодня…
Скриптор мигнул понимающе. Подумал немного и высветил в воздухе:
«Сегодня началась зима».
Глава 9. Хлопоты теплого времени
Бестия ушла утром следующего дня. Никто понятия не имел, разговаривала с кем она разговаривала перед уходом, да и вообще, прощалась ли. Об ее уходе и не узнали бы, кабы не вездесущий Хет: непонятно какими путями, но он нашел общий язык с Караулом и выведал у стража ворот, что завуч и впрямь покинула территорию.
Ликование учеников, частично — оперативников и почти всего остального персонала не поддавалось описанию.
— Теорики вечеринку налаживают, — с усмешкой заметила Мелита. — Просили меня организовать музыку: контрабандных дисков им показалось мало. Я повесила узлы-«самогуды» на гитару, бубен и сломанный фагот — получилась жутчайшая какофония!
Она сидела в целебне, на кровати Дары, беспечно болтая ногами. Верный Нольдиус тоскливо высился неподалеку и с опаской оглядывался на огражденные магическими завесами кровати тех, кто пострадал от действия артефактов, или, хуже того, — кто сам отдал себя во власть их действия. Дара, все еще бледная и вымотанная, с недоуменной миной рассматривала разложенные по ее кровати гостинцы. Тут были обязательные ириски, радужные леденцы, воздушно-кремовые стрекозы, а также одинокая, длиной в две пяди, сосиска, принесенная непонятно из каких соображений.
— Послушай, я ведь тут не месяц валяться собираюсь…
— Съестся! — отмахнулась Мелита. — Уф, а еще ребята к тебе все время ломятся, передавать благодарности. Ты прямо героиня Одонара! В коридорах не протолкнуться…
В палату ввалился мокрый и растрепанный Кристо, таща за ухо слабо ноющего Хета.
— Чуть отловил! — он плюхнулся рядом с Мелитой, без церемоний цапнул единственную сосиску и сунул в рот. — Ну, и толпина там в коридоре! Ничего, больше не сунутся.
— Что ты с ними сделал?
— А-а, сказал, тут Макс обретается. Чуть не на карачках расползлись. И новости туда же намылились.
Он кивнул на Хета, который давно уже олицетворял собою новости в Одонаре. Ябедник выдавил опасливую ухмылочку, не решаясь подходить поближе.
— Погодка, тоже… — Кристо встряхнул мокрыми прядями, забрызгав и Дару, и Мелиту. — В саду топиться можно.
— Строго говоря, а что ты делал в саду? — поинтересовался Нольдиус. — Если мне не изменяет наблюдательность, там сейчас никого и ничего…
Кристо покривился и не ответил, а Хет оживился тут же.
— Почему ж никого? Караул на месте, Вонда над ним будку установил, особую, а то как он выл под дождем — ужас. Да и Мечтатель в саду сейчас: я сам видел, шатается по аллеям, глаза в одну точку, то есть… ой.
Гримаса Мелиты была многозначительна и ужасна, но еще страшнее на Хета смотрел Кристо. У него изо рта наподобие жала торчала недопроглоченная сосиска. Хет поглядел на Дару, которая интересовалась только потеками воды на стекле, сглотнул и вкрадчиво осведомился:
— А вы о чем знать хотели?
Но Дара молчала, хотя именно она просила Кристо разыскать ябедника. Тогда подал голос сам Кристо:
— Валяй, рассказывай, когда группа во внешний мир собирается. За тайничком Ягамото.
Хет просиял.
— О, ну, это совсем просто. Сразу, как вернутся разведчики, а в разведке нынче Камелия и Камбала, так что еще вопрос, вернутся или нет. Но собирается большая компания: Фрикс идет, Убнак, Тилайда, еще парочка, потом вы с Дарой и иномирец — это вообще не обсуждалось. Но точно не сегодня и не завтра, а то — зима…
И все невольно посмотрели на близкое окно, за которым действительно была зима.
О ней в Целестии как-то постоянно забывали. Основателям страны, Первой Сотне (они же Светлоликие), это время года казалось недостаточно красочным, так что потому они всеми силами постарались сократить его до предела. И вот теперь зима приходила за осенью мгновенно: за день опадали листья, увядали цветы и начинались холодные дожди — но и длилось это всего семерницу, а после с необыкновенной пышностью расцветала очередная весна. Все же «пору уныния» в Целестии не любили и считали, что в этот период нельзя начинать никаких важных дел. Особенно таких, как обезвреживание опасной коллекции артефактов.
— Хет, — вдруг окликнула Дара, не отрываясь от созерцания окна. — Как Бестия попала в Одонар?
Ябедник замялся, как будто тень Феллы еще витала где-то неподалеку.
— Ну-у, есть куча вариантов, а сплетен еще больше…
— Да ладно тебе скромничать.
— Так ведь я же не оскальники — всё знать, — но уже в следующий момент Хет сбросил неуверенность и заговорил: — Правдивее всего, это… вот рассказывают, стало быть, что у Бестии после трёх тысяч лет боев и поисков Витязя малость… понимаете?
Он многозначительно покрутил у виска.
— Понимаем? — хмыкнула Мелита.
— Малость? — пробормотала Дара.
— Ага, так вот, и говорят, значится, что пришла она к Магистрам — то ли к Алому, а то ли к прежнему Синему, а то ли даже к самому Дремлющему — к кому точно не говорят как-то. Только Магистров-то тоже тревожило — ну, вы ж Бестию знаете, а они, стало быть, и в боях её видали, и уж как боялись, что если уж сорвётся Фелла — то и им её не остановить. То бишь — может, Дремлющий бы мог её остановить, только он же всё спал да спал, со Светлоликими он там общался или истину прозревал, только жди, пока он проснётся, а Бестия-то туточки! Ну, и решили они, что надо им, скажем, место такое, чтобы они могли…
— Отдохнуть от убийств? — с ненаучной прямотой подсказал Нольдиус. Хет смешался и только руками развел.
— Ну, конечно, а у нас тут и без того бедлам, — присовокупила Мелита свирепо. — Лорелея, Малая Комната, Большая Комната, экспериментаторы… куда еще-то? В тюрьму — так оттуда бы сбежали остальные заключенные… В Сердоликовый блок — так там все в блаженство впадают, а блаженная Бестия…
Все дружно передёрнулись.
— В школу, — предложил Кристо, жуя кремовую стрекозу.
— А там у нее не получилось бы не убивать. Интересно, она уже достаточно отдохнула за эти два века?
Все дружно и недоверчиво хмыкнули, с полным осознанием нравов Одонара и нравов Феллы.
От одной из кроватей долетел хриплый стон, и кто-то монотонно забормотал:
— Вещи могут существовать, когда никому не нужны, вещи могут существовать, а люди не могут существовать, но он нужен мне, а потому он существует, а значит, это уже не вещь, верните его, воскресите его…
К кровати тут же потопал Озз, сжимающий в огромных лапах кубок с каким-то питьем. Под обоими глазами целителя сияли высококачественные, лилового цвета коллекционные фонари, и это делало Озза похожим на добродушную и ушибленную панду.
— И чары не сдерживают, — пояснил он, останавливаясь по пути у кровати Дары. — Болтает день напролет! Попал на зеленую «гидру», какой-то обруч, что ли, зеленую же тоску и вызывал. Уничтожить-то смог, а по пути привязался, ну и вот… — он почему-то показал на кубок. — Что, Дара, совсем лучше, когда с компанией? Бледновата только. Тебе бы солнца — и совсем поправишься.
И он потопал дальше, а Дара даже не повернула голову, и Кристо догадался по тому, как упрямо она выпятила подбородок: сейчас ее больше устраивает зима.
** *
Но зима в Целестии никогда не длится больше семерницы, и эта не стала исключением. На восьмой день утихли дожди и пригрело умытое солнце, просияла обновившаяся радуга на небе — и еще через пару суток всё уже благоухало, пело и цвело. Весна втиснулась во все щели, заглянула во все уголки: лягушки в озере надрывались от радостных серенад, на дракси появились отчаянные предупреждающие надписи «САМКА!!» — а Одонар спятил.
— Никогда бы не подумал, — съязвил по этому поводу Макс Ковальски. — Оказывается, есть, куда!
Занятия, производство и эксперименты летели под откос каждый день; по саду было невозможно пройти, не натолкнувшись на чьи-нибудь торчащие из кустов ноги; любовные, помрачающие страстью и шуточно-приворотные артефакты создавались на каждом шагу — и через шаг уничтожались Фриксом, который, впрочем, не усердствовал особенно. Отсутствие Феллы Бестии всё-таки сказалось: артефакторий отдался безумию едва ли не целиком. Даже Караул кидался к нарушителям с таким игривым оскалом, что те начинали улепетывать в два раза быстрее; даже Вонда бросил временно страдать и жаловаться и распевал песни времен Альтау, пряча под куртку все новые бутылки верескового пива. Пиво ему поставлял подобревший Рог Изобилия — и с ним что-то сделала весна…
