Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна
Серп недоуменно завис в воздухе, на трибуне Фрикс заперхал в кулачок, а Кристо быстро понял, что он уже нагулялся по арене, и, по-по крабьи переваливаясь и охая под нос, с арены удрал. Когда Бестия с яростным рыком обернулась в его сторону — ее встретило пустое место и столбик пыли от подошв кроссовок.
Стиснув зубы и побагровев, Фелла обернулась к трибунам.
Там потихоньку уже начинали ликовать. Кристо все-таки был артефактором, а Бестия была завучем и руководителем звеньев, потому ее не любили гораздо больше. И потом, сознание того, что пятого пажа можно провести при помощи заурядной тупости… в этом было что-то совершенно восхитительное!
Над Бестией теперь не смеялся разве что Мечтатель, который, как известно, не смеялся вовсе.
Тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, со щеками, горящими как от пощечин, Фелла нашла взглядом на трибунах своего настоящего противника в этом поединке.
Макс прочитал по ее губам свое имя, а по глазам — что зря остался в Целестии. Фелла выразительно сжала рукоять серпа.
Ковальски постучал пальцем по лбу, напоминая, что серп — это хорошо, но иногда можно бы и мозги включать.
Бестия молча развернулась на каблуках и отправилась с арены на десятиминутную передышку.
— А я думала, она тебе пошлет воздушный поцелуй, — вздохнула Мелита. — Или это мифы — что воины уважают сильных противников?
— Н-ну, в таком случае ей следовало бы посылать воздушный поцелуй Кристо… — заметил Нольдиус с неким колебанием. Ковальски и Мелита немедленно воззрились на него, как на высшее чудо Целестии. Заумник, представив себе нарисованную картину, притих и больше реплик не подавал.
Кристо появился на трибуне через пару минут и в ореоле ликования. Ковылял он еще неловко и был бледноват — потратил много магии — зато физиономия была полна торжества. Он начал с того, что выдернул из рук Скриптора, сидевшего ниже, бутылку с шипучкой из шиповника и жадно к ней присосался.
— Фу-у-фырк! — оторвался от бутылки нескоро и плюхнулся на освобожденное Дарой место. — Полная смурлятина. Весь копчик отбил и спиной приложился, пока летел. На коленках дырки протерлись, пока она меня прессовала — во!
— Не говоря о том, что ты подарил цветы Фелле Бестии, — лукаво вставила Мелита
— Некрасиво вышло, — согласился Кристо, гордясь собой и помня об уроках Дары. — Но зато хоть как-то вышло!
И окинул гордым взглядом всех, кто посмел усмехнуться при его появлении — мол, ну да, ну да, дурнем себя выставил, но ведь квалификацию прошел! А вам слабо три минуты против Бестии продержаться?
Взгляд Кристо увял, натолкнувшись на арену.
Там уже появилась Дара — первой, будто ей не терпелось. Расхаживала взад-вперед, присматриваясь к груде оружия.
И чем больше она шагала, тем меньше оставалось в Кристо победного настроения. Из него будто воздух выпускали через прореху: сначала притих, а потом не утерпел и начал тревожно ерзать на трибуне.
— По целебне соскучился? — тут же осведомился рядом с ним мрачный голос Макса.
— Да я что, я ничего, — секунда, — просто постотреть, — еще сеанс ерзанья. — Слушай, а вот как-то тухло мне по поводу этого испытания…
— Да неужто в тебя Бестия разум вколотила.
Кристо только махнул рукой — Макс почему-то тоже был на взводе.
— Бестия, она ведь… не очень-то ей понравилось, что я… ну, что мы ее так сделали? Ей сейчас убивать хочется, понимаешь? А тут Дара…
— Так ведь и убивать ей хочется тебя и Макса, — заметила Мелита, но тоже тревожно.
— Дорогая, а ты знаешь, что такое сублимация? — осведомился было у нее Нольдиус, но поймал взгляд, скучно вздохнул и умолк.
Кристо вертелся. Макс сидел с каменным лицом, на котором, как на стене, издалека можно было увидеть: «Мне на всё наплевать». Экстер Мечтатель ощутимо нервничал на своей трибуне, поглядывая то на песочные часы, то на Феллу Бестию, которая только что вернулась на арену.
Бестия не торопилась рвать и метать, она решила подождать, пока Дара начнет нарываться — и это выглядело самым тревожным из всего.
Потому что Дара начала нарываться еще до боя.
Ей вдруг безумно захотелось перепроверить все оружие, какое могло быть у нее в распоряжении, осмотреть карманы, словом — провести полную боевую подготовку. И плевать, что на другом конце площадки замерла, скрестив руки на груди, пятый паж Альтау, а напряжение медленно ползет вверх…
Она волынила так долго, что лицо Бестии успело покрыться красными пятнами, а Мечтатель совершенно побелел. Потом Дара не торопясь подняла голову и поинтересовалась:
— Разве сигнала к началу еще не было? А я-то уже давно готова, стою, жду…
Мечтатель торопливо дал сигнал, и в ту же секунду Дара выкинула вперед два ониксовых шарика, а третий швырнула вверх — это была ее защита.
Шарики раскололись о мощный щит Бестии, сама Фелла совершила ладонью глубокое волновое движение — хлыстовой удар поточной магии, ушел вперед.
Дара отбила его играючи, вторым щитовым артефактом, и молчать при этом не собиралась:
— Это вот так-то вы били на Альтау? Да неужто ж хоть кого-нибудь прикончили?
Страшное слово было произнесено, зрители повтягивали голову в плечи, а от Бестии повеяло ледяным холодом.
Пасс — и меч возле Дары взлетел и рассек воздух алой раскаленной вспышкой. Артемагиня ногой поддела щит и с одного движения направила навстречу мечу, одновременно атакуя еще одним боевым артефактом: «тройным лезвием», три строенных кинжала полетели на Феллу разными траекториями…
— Тебе лучше не знать, как бились на Альтау, — процедила Бестия, отбивая и этот удар. Она пока не торопилась доставать серп и себя показывала в основном в артемагии: две секиры столкнулись и разлетелись на середине арены; синее пламя всколыхнулось от тонкой, незаментой прутинки-дудочки — и вернулось обратно к Даре после мановения руки Бестии, но защиту это не пробивало…
— А почему нет? Вам же важно не потерять формы. А то представьте себе: если вернется…
— Молчи, девчонка!
Теперь вспышка была ярче и серьёзнее: в центре арены сплелся, как клубок гадюк, клубок молний. Дара создала отвод, и разряды ушли в землю.
— …а что, теперь нельзя произносить этого имени? Только предварительно помолившись? Или оно вам так неприятно? Так вот, когда вернется…
— Молчи о нем!
— Яс-та-нир-р-р-р-р! Когда он вернется — вам будет довольно стыдно показать, как вы разбазарили свои умения за все эти тысячи лет! Нет разве?
Она упала на колени, и два копья просвистели у нее над головой. Пальцы артемагини порхали будто отдельно от всего остального туловища, жили своей жизнью, перебирали невидимые струны: раз-два, артефакт готов, раз-два — и следующий уже висит в воздухе, сбивая противника с прицела. Дара даже не смотрела на созданные ею артефакты: она жила с ними единым целым, она их чувствовала, а была теперь — вся в своей беседе с Бестией:
— Так на чем я остановилась до того, как вы в меня кинули «двойную подлянку»? А-а… Да если вы будете бить вполсилы — он вас просто может не узнать, представляете? Хотя — ой, что я говорю! — он вас и так не узнает, потому что ни разу не видел. Ну, там три тысячи лет… один бой… но в лицо-то он вас не знает, как и вы его?
— Не смей! — ярость в голосе Бестии смешалась с болью, и новый удар вышел уже гораздо мощнее, чем это могло быть допущено пределами квалификации. Щит Дары — шарик из оникса — сдался и осыпался в пыль, в брешь чуть не ударило парализацией, но артемагиня мгновенно создала себе новую защиту: перед ней всплыло и повисло перышко малиновки.
А вниз, в песок, полетел еще один артефакт — и песок подняло из арены песчаной бурей. В ураганной круговерти сразу потерялись фигуры Бестии и Дары; зрителей не затронуло совершенно, разве что теперь они не могли следить за боем. И когда в песчаной каше вспыхнула еще одна вспышка, потом еще — они могли только догадываться, что все-таки бой продолжается…
Мелита от волнения клещом вцепилась в руку Макса и прошептала:
