Артем Тихомиров - Седьмая пятница
Чтобы не быть голословным, Высокий вытянул обе руки, и в каждой появилось по самому настоящему мешку с золотыми монетами. Четверка криминалов обомлела. Из их глоток вырвалось что-то влажно-вожделенное и в то же время страдальческое. Глаза вылезли на лоб.
— Каждому достанется по такому. Мы не обманываем. Мы серьезные лю… неважно.
— Десять кило в одном мешке… десять кило в одном мешке… — бормотал селедочногубый Фрикко. — Я сплю… я умер…
Рядом с ним, не справившись с наплывом мечтаний о хорошей жизни, свалился в обморок сообщник.
Тузмес убрал золото.
— Нам не нужно, чтобы вы прико… в общем, речь идет не о ваших матерях. Все гораздо проще. Слушайте внимательно все, что я вам скажу! Вы меня поняли?
Трое кивнули. Четвертый, лежавший в обмороке, не кивнул.
— Он тоже понял, — сказал Фрикко. — А если нет, я его…
— Хорошо, — махнул рукой Тузмес.
— Эй, а вы все-таки кто? — спросил Фрикко.
— Мы?.. Мы хотим этому миру только добра… только добра, о друг мой!
Крайлог расхохотался, заставив представителей городских низов, сидящих на земле, подпрыгнуть.
— У вас есть шанс внести свою лепту в общее дело, — сказал Тузмес, чуть подрагивая от смеха.
Представители низов закивали — после того, как золото помаячило перед ними, они готовы были совершать добрые поступки на каждом шагу.
— Вероятно, вы бросите заниматься своим недостойным ремеслом, в чем бы оно ни заключалось, — сказал Тузмес, кивая по-учительски. Крайлог снова захохотал, а Эриделла ощерилась, словно голодная вампирица. — Перемены в вашей жизни, друзья, конечно, велики и внезапны, но подумайте, какие перспективы открываются!
Рожи подумали, разбудили нервного подельника и заставили его сделать то же самое. В результате он снова упал в обморок.
— Так мы договорились? — спросил Высокий.
Фрикко был опытнее своих товарищей, а потому первым вынырнул из болота грез.
— А предоплата? Все-таки… кхе… правила и все такое…
— Понимаю, — сказал синеглазый. С его пальцев сорвалось несколько огоньков, огоньки превратились в монеты, а те упали возле Фрикко. Бандит схватил их с земли, прежде чем успели другие, и принялся кусать как бешеный.
— Другой разговор, — улыбнулся он, накусавшись, — Теперь мы ваши. Чего надо делать?
В этом месте Тузмес снова потер руки и захихикал. Все злодеи так делают, и он не стал отходить от ритуала, тем более что задуманное им по всем параметрам тянуло именно на злодейство. Пока Высокий инструктировал, криминальные типы кивали и крякали, а когда закончил, сказали:
— Вот это дельце! Это по нам! Никто другой, нет-нет, не справился бы! Мы — фирма и веников не вяжем!
Так и ударили негодяи по рукам, а я вынужден обратить свой проницательный взор обратно, чтобы продолжить повествование о моих собственных подвигах.
Надо мной занималась заря новых потрясений, но, каким бы странным и невероятным это ни показалось, я был ей рад. Даже испытывал нечто вроде предвкушения. Хотелось бежать и совершать подвиги… — да, да, мне!.. Когда мы расходились после собрания в мраморной беседке, Гермиона спросила, что со мной произошло на этот раз. Я ответил, что не имею понятия.
— Но ты же сама этого хотела, — сказал я. — Нужно идти в ногу со временем… Не обещаю, что завтрашнее утро начну с пробежки, но лиха беда начало.
— Не переусердствуй, — проворковала Талула, пристраиваясь с другого бока.
Нам надо было ехать. Карета уже стояла перед парадным входом поттеровского особняка.
— Постараюсь.
Кто знает, может, то, что Изенгрим сотворил со мной, и способствовало пробуждению во мне героического начала? В принципе возможно. Такое уже имело место быть.
И чем Гермиона недовольна? Вот женщины. Все им не ладно. Сама же уговаривала меня стать хоть чуточку поэнергичнее!.. Ну я стал. До самого конца собрания ваш покорный просто рвался с цепи начистить рыло изгнанникам, покусившимся на мультиверсум. Это, как я сказал, в качестве аперитива. Основное героическое наслаждение я собирался получить, хорошенько отколошматив самого Пожирателя Миров.
Талула дернула меня за рукав.
— Удачи! Держим связь. И не наломай дров, Браул. Ты мне нужен целым.
Я что-то такое ответил, кажется, романтическое. Гермиона ухнула, словно сова, и отвернулась. Мы с Талулой немного похихикали, и тут подгребли Квирсел и Зубастик. Брат моей возлюбленной все еще держал на голове мокрую тряпку.
— Держите ухо востро, — сказал Изенгрим. — Встретимся в Музее…
Для непосвященного эта фраза, конечно, была пронизана таинственностью, но не для нас. Мы пикантно ухмыльнулись и украдкой глянули по сторонам. Шпионов здесь вроде не было. Стиоделарикс хорошо организовал нашу невидимую охрану.
Пока мы строили рожи, Поттеры-старшие прознали о том, что мы с Гермионой уезжаем, и с криком вылетели из дома.
— Начинается! — закатила глаза Талула.
Эйра и Сид Поттеры развили приличную скорость, боясь, что мы смоемся без их благословения. Мать семейства орала на всю округу, оповещая зеленые просторы и соседей, ближайший из которых жил в двадцати километрах на восток, что желает нам счастливого пути. Стариканы бежали, словно древние воители, завидевшие первый попавшийся вражеский строй. По традиции, нужно было непременно врезаться в него, проламывая щиты, и начать колошматить неприятеля мечом или топором. В старые времена такое происходило сплошь и рядом.
Глядя на грозно торчащую во все стороны бороду Сида и космы Эйры, я подумал даже, что история с Карлой как-то выплыла наружу и сейчас меня настигнет суровая кара, но ошибся. Поттеры повисли на мне, оглушили в оба уха, затискали, словно я котенок. Талула стояла в сторонке с умильным выражением на лице: «Хорошо, что ты ладишь с моими предками, любимый!» Я вновь похолодел, стоило мне вспомнить о… Изенгрим тоже стоял в сторонке, совсем с другой гримасой: «Мне хана… Этот прыщ станет моим родственником?»
Бросив умоляющий взор на Талулу, я убедил ее прийти мне на помощь. Она вырвала меня из рук своих предков. Гермиона топнула ножкой — ей не понравилось, что я так быстро обрел свободу.
— Им пора, — сказал Зубастик, выдвинувшись на передний план. Кажется, он был сыт нами по горло. Лига Лигой, но терпеть Невергоров и Скоппендэйлов рядом столь продолжительное время — тяжкое испытание даже для такого молодца.
Под аккомпанемент криков мы с Гермионой и Квирселом запузырились в карету и поехали. Поттеры-старшие махали нам рукой. Эйра сморкалась, Сид смахивал скупую мужскую слезу.
— Кажется, пронесло, — сказала Гермиона, когда мы катили по дороге прочь от поместья. — Хоть ты и натворил дел, но обошлось…
— Дорогуша, это случайность.
— Надеюсь! — Юная волшебница посмотрела на меня искоса. — И, кстати, откуда столько энтузиазма? Обычно ты умираешь от страха, стоит только кому-нибудь заикнуться о важном деле.
— Должно быть, когда Зубастик угостил меня хорошим разрядом, я изменился. Герой во мне иногда выходит на сцену, ты знаешь.
— И тебе это нравится?
— Не буду скрывать — да.
Гермиона погрузилась, как говорят, в задумчивость, а я стал смотреть в окно. Немножко по восторгался тем и сем. Особенно почему-то меня привело в волнение стадо коров, жующих траву на лужайке. Вот торчишь в городе, а что делается у тебя под боком, не знаешь. А тут течет своя жизнь, пронизанная подлинной сермяжной правдой, о которой мы, аристократы, имеем самое смутное представление. Жизнерадостные селяне делают свое дело, и им хорошо, можно сказать, вольготно. Какой им интерес до того, что очень скоро вся эта сельская красота исчезнет вместе с домами, лугами и коровами?
Я посмотрел на Квирсела. Чародей из другого измерения сидел рядом с Гермионой и пучил глаза в глубины вечности. По всем признакам, голову мопса занимали тяжкие думы.
Ехали до Мигонии долго. Большую часть пути Гермиона дулась неизвестно на что и шевелила губами. Потом отобрала у меня бумаги, которыми снабдила вашего покорного Лига Трех Элементов, и стала их просматривать. Даже вытащила перо-самописку и сделала несколько своих пометок. Я молчал, храня на лице благородно-героическое выражение. Редко, когда у меня бывает такое настроение. Не последнюю роль в его создании сыграла и моя брюнеточка. Теперь я думал о Талуле почти постоянно.
Гермиона не отдала мне бумаги, спрятав их в своей маленькой поясной сумочке (маленькой с виду, но громадной изнутри). Квирсел по-прежнему сидел, словно его столбняк поразил.
Доехали нормально. В трех километрах от Воскобойниковых ворот у кареты слетело правое заднее колесо. Мы почти свалились на бок, и Гермиона стукнулась о лишенный обивки борт. Квирселу повезло меньше. От сотрясения дверь раскрылась, мопс пулей вылетел наружу и по красивой траектории приземлился в дорожную канаву, заросшую бурьяном.
