Терри Пратчетт - Правда
Гарри Король уставился на Вильяма сквозь табачный дым. Вильям почувствовал, что его крутят и рассматривают, как нечто интересное, найденное в мусоре.
– Моя младшая дочь, Гермиона… она выходит замуж в конце следующей недели, – сказал, наконец, Гарри. – Большой праздник. Храм Оффлера. Хор, музыка и все такое. Я пригласил всех городских шишек. Эффи настояла. Они не придут, конечно. Только не к Гарри Моче.
– Таймс там будет, – пообещал Вильям. – Репортаж с цветными картинками. Если, конечно, нам не придется завтра закрыть газету.
– Цветными, э? Вы что, наймете художника, чтобы нарисовал?
– Нет. Мы… у нас есть особый способ, – ответил Вильям, отчаянно надеясь, что Отто не шутил. Он не просто ходил по краю пропасти, он уже фактически висел на этом краю, зацепившись кончиками пальцев.
– Да уж, интересно будет взглянуть, – сказал Гарри.
Он вынул изо рта сигару, задумчиво посмотрел на нее, а потом снова затянулся. И опять сквозь дым уставился на Вильяма.
Вильям испытывал сильную неловкость, которая охватывает образованного человека, когда на него внимательно смотрит человек необразованный, но при этом соображающий минимум в три раза быстрее.
– Мистер Король, нам очень нужна эта бумага, – сказал он, чтобы прервать задумчивое молчание.
– Что-то в тебе такое есть, мистер де Словье, – отозвался Король. – Обычных клерков я покупаю и продаю пачками, когда мне это нужно, но ты не похож на клерка. Пахнешь иначе. Ты похож на парня, который перекопает тонну дерьма, чтобы найти фартинг, и я все гадаю, отчего так.
– Послушайте, мистер Король, пожалуйста, продайте нам бумагу по прежней цене, – попросил Вильям.
– Не могу. Я же сказал тебе. Сделка есть сделка. Гравировщики уже заплатили мне, – отрезал Гарри.
Вильям открыл было рот, чтобы возразить, но Доброгор остановил его, положив руку ему на плечо. У Короля явно было что-то на уме, и он еще не закончил свою мысль.
Гарри снова подошел к окну и задумчиво уставился во двор, на дымящиеся кучи мусора. Ну же…
– Ох, только взгляните на это! – Гарри шагнул прочь от окна в глубочайшем изумлении. – Видите вон тот фургон у ворот?
Они видели фургон.
– Я ведь парням сто раз говорил: никогда не оставляйте загруженный и готовый к отправке фургон у открытых ворот! Кто-нибудь может угнать его, вот что я им говорил.
Вильям удивился про себя, кто же рискнет украсть что-нибудь у Короля Золотой Реки, обладателя очень горячих компостных куч.
– В этом фургоне бумага, последняя четверть заказа, сделанного гильдией Гравировщиков, – сообщил Гарри, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мне придется вернуть им деньги, если его умыкнут прямо у меня со двора. Надо будет поговорить с бригадиром. Он стал таким невнимательным в последнее время.
– Нам пора идти, Вильям, – заявил Доброгор, снова схватив компаньона за руку.
– Почему? Мы же еще не…
– Как нам отблагодарить вас, мистер Король? – спросил гном, подталкивая Вильяма к двери.
– Подружки невесты будут в о-де-нуле{52}, что бы это там ни означало, – промолвил Король Золотой Реки. – И еще одно. Если я не получу от вас 80 долларов в конце этого месяца, вы окажетесь глубоко в… – сигара дважды пропутешествовала из одного угла рта в другой – …дерьме. Головой вниз.
Две минуты спустя фургон, поскрипывая, выехал со двора, сопровождаемый на удивление безразличным взглядом бригадира-тролля.
– Нет, это не кража, – с нажимом повторил Доброгор, перебирая вожжи. – Король вернет ублюдкам их денежки, а мы заплатим ему прежнюю цену. И все будут счастливы, кроме Инквайрера, но на них нам плевать.
– Мне не понравилась та его фраза насчет «глубоко в пауза дерьме», – заявил Вильям. – Головой вниз.
– Я короче тебя, так что мне будет хуже, все равно, каким концом вниз, – ответил гном.
Посмотрев, как фургон исчезает в дали, Король подошел к лестнице на первый этаж и крикнул вниз, чтобы один из его клерков принес экземпляр Таймс из Корзины Номер Шесть. Клерк вслух читал запачканную и мятую газету, а Гарри невозмутимо слушал, только горящий кончик его сигары чертил в воздухе замысловатые кривые.
Через некоторое время он расплылся в улыбке и попросил клерка заново прочесть некоторые места.
– А, – сказал он, когда чтение закончилось. – Я так и подозревал. Этот мальчишка – прирожденный мусорщик. Как жаль, что он родился вдалеке от старой доброй мусорной кучи.
– Направить Гравировщикам извещение об оплате, мистер Король?
– Ага.
– Думаете, вам удастся получить назад ваши денежки, мистер Король?
Обычно Гарри Король не терпел таких вопросов от клерков. Он нанимал их, чтобы они цифры складывали, а не обсуждали политику. С другой стороны, Гарри заработал свое состояние на том, что мог увидеть блестку в глубокой грязи, поэтому иногда был не прочь прислушаться к чужому экспертному мнению.
– О-де-нуль – это что за цвет? – спросил он.
– О, это сложный цвет, мистер Король. Что-то вроде светло-синего с оттенком зеленого.
– Можете добыть краску такого цвета?
– Могу поискать. Обойдется недешево.
Сигара снова переместилась из одного угла рта в другой. Все знали, что Гарри Король души не чает в своих дочерях, которые, как он думал, страдали оттого, что их отец после работы должен был два раза принять ванну, чтобы стать просто грязным.
– Нам лучше приглядеть за нашим маленьким писателем, – решил он. – Шепни словечко парням, ладно? Я не хочу разочаровывать Эффи.
Сахарисса заметила, что гномы снова возятся с печатным прессом. Механизм менял свою форму практически каждые два часа. Гномы постоянно на ходу изобретали что-то новое.
Сахариссе казалось, что гному нужны для работы только две вещи – его топор и способ разжечь огонь. Так у него получается кузница, в кузнице он может сделать простые инструменты, с их помощью – более сложные, а со сложными инструментами гном способен изготовить практически все что угодно.
Два гнома копались во всяких железках, наваленных вдоль стен сарая. Два гладильных катка уже были расплавлены, чтобы получить необходимое железо, а из недоделанных лошадок-качалок гномы вытапливали свинец. Еще несколько гномов покинули типографию, отправившись исполнять какие-то загадочные поручения, но вскоре вернулись с маленькими мешками в руках и вороватым выражением на лицах. Это был еще один их талант: гномы прекрасно умели находить применение всяким выброшенным прочь вещам, даже тем, которые пока еще не были выброшены.
Она попыталась вновь сосредоточиться на отчете о ежегодной встрече Веселых Ребят Сонного Холма, когда из подвала раздался грохот и ругань на убервальдском языке, прекрасно, кстати, приспособленном для всяких проклятий. Сахарисса бросилась к люку.
– С вами все в порядке, мистер Фскрик? Может, мне принести совок и веник?
– Bodrozvachski zhaltziet!… о, исфините, мисс Сахарисса! Просто мне фстретилась небольшая рытфина на пути прогресса.
Сахарисса спустилась по лестнице.
Отто стоял за своим самодельным верстаком. На стене висели коробки с демонами. Несколько саламандр дремали в клетках. В большой затемненной банке ползали земляные угри. Но соседняя с ней банка была разбита.
– Я нелофко пофернулся и разпил ее, – смущенно пояснил Отто. – А теперь этот глюпый угорь забрался за ферстак.
– Он кусается?
– О, нет, это очшень ленифые тфари…
– А над чем вы сейчас работаете, Отто? – спросила Сахарисса, присматриваясь к чему-то большому на верстаке.
Он попытался броситься между ней и этим предметом.
– О, это пока фсего лишь эксперимент…
– Способ делать цветные картинки?
– Да, но это пока фсего лишь групая поделка…
Краем глаза Сахарисса заметила движение. Земляной угорь, которому явно наскучило сидеть за верстаком, предпринял довольно вялую попытку устремиться к новым горизонтам, в заманчивую даль, где можно было бы гордо извиваться в горизонтальной плоскости.
– Пожалуйста, не надо… – начал Отто.
– О, ничего страшного, я не брезглива…
Рука Сахариссы сомкнулась на земляном угре.
Она очнулась оттого, что Отто отчаянно хлопал ее по лицу своим черным носовым платком.
– О, господи… – она попыталась сесть.
На лице Отто был написан такой ужас, что Сахарисса мгновенно забыла о собственной головной боли.
– Да что с вами стряслось? – спросила она – Выглядите просто ужасно.
Отто отскочил от нее и почти рухнул на верстак, схватившись рукой за грудь.
– Сыр! – простонал он. – Пошалуйста, дать мне сыр! Или польшое яплоко! Что-нибудь, чтопы куснуть!Поша-а-алуйста!
