Смерть и прочие неприятности. Орus 1 (СИ) - Сафонова Евгения

— Я чувствую… возмущения, — произнёс некромант, пройдя между ними в круг, выстланный колючим хвойным ковром. — Должно быть, жрецы Четверых тоже их чувствовали. Потому и построили здесь храм… не подозревая, что на самом деле тут расположен стык между мирами. Вопрос в том, как увидеть проход. — Он обвёл камни оценивающим взглядом: точно присматриваясь к врагу. — Ну-ка…

Ева следила, как Герберт вычерчивает руны.

Вспомнила слова демона.

— Заклинания тут не помогут, — произнесла она уверенно.

Герберт не ответил; и ещё минут пять Ева терпеливо следила, как он плетёт заклятие за заклятием. Если некромант и досадовал от того, что ни одно из них не приносит результата, то ничем этого не выдавал.

— Я же говорила, — пожала плечами девушка, когда Герберт всё же опустил руки.

— Рад, что за неполные две недели пребывания в Керфи ты успела стать экспертом в магической области, — ядовито откликнулся тот.

— «Если сумеете постучаться». Так сказал Мэт. И что нужно не принимать за истину то, что видим. И что магическое зрение здесь не пригодится. Наверняка и магия тоже. — Тихо ступая по ковру из игл, Ева подошла ближе. — Где возмущения сильнее всего?

— Наверное, я не случайно творю заклятия именно здесь?

— Значит, тут. — Встав бок о бок с некромантом, девушка прикрыла глаза. — Ладно.

Конечно, Ева не могла быть уверена в своей догадке. О том, что именно нужно делать. С другой стороны, она верила в волшебство задолго до того, как столкнулась с ним здесь — и точно знала: если ты чего-то не видишь, это вовсе не означает, что этого не существует. А глаза, навязывающие тебе исключительно материальную картинку мира, порой только мешают.

К примеру, когда ты пытаешься играть на невидимой виолончели.

Она протянула руку, но ладонь ушла в пустоту. Нет… неправильно. Она не сосредоточилась, как должно. Нужно представить дверь, перед которой она стоит, всей душой поверить в то, что она там есть, и тогда…

Ева вскинула руку. Осторожно двинула её вперёд.

Уткнулась кончиками пальцев в нечто, по ощущению очень напоминавшее шершавый холодный камень.

Улыбнувшись, Ева сжала ладонь в кулак, уверенно постучала — и, лишь тогда решившись открыть глаза, увидела высокую каменную арку, в которой темнели двустворчатые двери, украшенные затейливой растительной резьбой.

— Ты только что постучала по пустоте? — уточнил Герберт.

— По двери, — невозмутимо поправила Ева.

— Хочешь сказать, ты её видишь?

— В моём мире говорят «увидеть — значит поверить». Но иногда нужно поверить, чтобы увидеть. — Она отступила на шаг. Взяв некроманта за рукав, потянула его за собой. — Если я правильно помню инструкции Мэта, сейчас нам должны…

Двери дрогнули — и медленно, совершенно беззвучно отворились.

— …открыть, — закончила Ева.

За дверьми радужно переливалось прозрачное марево изломанного пространства. То же, что Ева уже видела в гексаграмме, из которой явился демон.

И миг спустя оттуда вышел гном.

Ростом он доходил Еве примерно до груди, а облачение его представляло собой нечто вроде бархатного зелёного камзола. Как и ожидалось. А вот отсутствие бороды и пивного животика оказалось довольно неожиданным. Гном был маленьким и щуплым, с острыми ушами под огненно-рыжими кудряшками; его вполне можно было бы принять за ребёнка, если бы не лицо: гладкое, юное, но определённо не ребяческое. Красивым назвать его было трудно — слишком острыми, необычными, неправильными были его черты.

Но странно притягательным — вполне.

— Приветствую, смертные, сумевшие узреть проход в Потусторонье, — мелодично проговорил гном; зелёные глаза, обрамлённые паутинкой морщинок, мерцали в лесной полутьме тёмными изумрудами, в гранях которых затерялись искры солнечных лучей. — Что нужно вам от маленького народа?

Голос и глаза зачаровывали. Они принадлежали очень древнему, очень нечеловеческому существу. И пугали в той же мере, что и завораживали.

Возможно, поэтому Герберт так ретиво склонил голову — и Еве не потребовалось указаний, чтобы последовать его примеру.

— Мы потревожили тебя, о обитатель Потусторонья, дабы осуществить то, что было предсказано величайшей пророчицей рода людского, — с почтительностью, которой Ева никак не ожидала услышать в его голосе, проговорил некромант. Она не знала, увидел ли Герберт в конце концов дверь — но того, кто вышел из неё, узрел определённо. — Этой деве суждено свершить то, что было предречено задолго до её рождения. Свергнуть тирана, предотвратить страшные разрушения, вернуть свет на наши земли. И дабы свершить всё эти великие деяния, ей нужен пламенеющий клинок, что могут выковать лишь ваши непревзойдённые кузнецы.

Гном смерил Еву оценивающим взглядом: от которого у неё возникло странное ощущение, что из них двоих вовсе не она смотрит на своего визави сверху вниз.

— Я сам кузнец. Но не вижу для себя интереса, — скучающе откликнулся гном, отворачиваясь.

— Мы щедро заплатим. А если вы не нуждаетесь в золоте, можешь доказать превосходство вашего народа в интеллектуальном поединке.

— Если ты о замшелой легендарной традиции под названием «игра в загадки» — нам нет нужды что-либо доказывать.

— И не хотите развеять скуку? Или просто боитесь проиграть? — невинно уточнила Ева.

Это заставило гнома, уже подступившего к самому порогу двери в Потусторонье, оглянуться.

— О, простите. Я из другого мира, а наши девушки славятся тем, что совершенно не умеют себя вести, — жизнерадостно добавила Ева: под пристальным взглядом представителя маленького народа и уничижительным — некроманта. — Так что я определённо заслужила того, чтобы меня щёлкнули по носу и поучили уважать старших. И сокрушительный проигрыш, который вынудит нас удалиться отсюда несолоно хлебавши, подходит для этого как нельзя лучше.

В долгом молчании, последовавшем за этими словами, слышны были лишь тихие отголоски журчащего вдали ручья.

— А ты забавная, девочка, — наконец задумчиво констатировал гном.

— Ага, — смиренно согласилась Ева. Кажется, здесь мне предстоит частенько это слышать, добавила она про себя.

— И не думай, что тебе удалось меня провести, изображая неразумную особу, коей ты не являешься, — добавил её собеседник. — Но сыграть с тобой и правда будет… любопытно. — Наконец развернувшись к ней лицом, он скрестил руки на груди. — Играем, пока один из нас не ошибётся с ответом. Выиграете — будет вам меч. Без платы.

— А если проиграем?

— Уйдёте несолоно хлебавши, как ты и сказала. — Зелень в его глазах сверкнула насмешливым золотом. — И я заберу рубин из твоей груди.

Ева опустила растерянный взгляд вниз: туда, где рубин надёжно прикрывало три слоя одежды.

— Нам не нужно видеть золото или камни, чтобы ощутить их близость, — безошибочно расшифровав этот жест, произнёс гном. — Мы чувствуем их. Мы слышим их, как ты слышишь человеческий голос. Камень зовёт меня. А чары, которыми он опутан, силы, которыми он напитан… делают его весьма любопытным экземпляром. — Он улыбнулся, и эта улыбка не сулила ничего хорошего. — Загадываем по одной, поочерёдно. Начинаю я.

Девушка коротко оглянулась на Герберта. Тот едва заметно кивнул, из чего Ева сделала вывод, что заменить рубин не будет такой уж проблемой.

Во всяком случае, она искренне надеялась, что не будет.

— Отгадывать будем вместе. И загадывать буду я, — сказал некромант.

— О, нет, мальчик. Меч нужен ей. Я принял её вызов, не твой. Я играю с ней. И только. — Глядя на Еву, гном предвкушающе качнулся с мыском на пятки; свет бликами соскользнул с острых носов его щегольских лаковых ботинок. — Я благо для тех, кто меня не познал, мученье тем, кто в мои сети попал, и если ты тот, кто мечтал обо мне, поверь, что порою блаженство — во тьме.

Не выдержав пристального взгляда искристых зелёных глаз, Ева потупилась. Ковырнула мыском сапога хвою под ногами, удерживаясь от искушения посмотреть на Герберта в поисках подсказки: в загадках она никогда не была сильна.