Второе пришествие Воланда - Игорь Будков
– Каким?
– Столицей союзного государства будет Минск. Не Москва, не Киев, а Минск.
– Ни вашим, ни нашим, – подытожил Сидор Артемьевич. – Ну что же, я согласен.
Поднявшись по ступенькам, перед префектом предстал молодой человек в рясе и произнес:
– Можно мне добавить еще немного к тому, что вы сказали?
– А вы кто?
– Мы семинаристы, целый автобус, мимо проезжали, а в автобусе по телевизору прямая трансляция. И мы вас увидели.
– Хорошо. Говорите, – и, повернувшись к помощнику, что-то ему сказал, после чего тот удалился в префектуру.
– Я прошу прощения, добавлю немного от себя, – семинарист обратился к девушкам. – Нужно восхищаться не Воландом, а Богом, который его создал. И Бог создал архангела Михаила, который и побил дьявола, когда он взбунтовался. Воланд ничего не делает без воли Божьей. И вообще ничего не происходит в мире без воли Божьей. Мы свободны в выборе, и за неправильные свои решения будем отвечать в этой или другой жизни. Спаси вас Бог.
Сзади раздался звук музыкального инструмента. Это помощник нес Чертополоху его аккордеон.
– Вот что, друзья, – принимая аккордеон, произнес Сидор Артемьевич. – А давайте устроим праздник. Раз уж так все хорошо заканчивается. И я давно не держал в руках инструмент. Для начала вальс. Дамы приглашают кавалеров. ОМОНу танцевать, это приказ. Семинаристов прошу поучаствовать.
И грянул аккордеон. По телевизионным каналам всего мира велась трансляция с одной из самых больших танцплощадок мира.
Нехорошая квартира № 50
Василий проводил взглядом спускающегося участкового и взглянул на телефон. Время на телефоне указывало на то, что Вовка уже давно должен был прийти из школы, а его нет. Но тут он услышал, как участковый с кем-то поздоровался.
– Майоры поднялись на пол-этажа, открыли окно и, по всей видимости, закурили, тихо говоря о чем-то.
– Ну, наконец, – прошептал Василий, поднеся палец к губам и указывая Вовке пальцем наверх. – Они, похоже, курят.
– Что интересного? – вопрошающе кивнул Вовка.
– Практически ничего. Единственно, соседи дяди Коли делают ремонт в квартире, обклеивая комнаты обоями под доллары США, – Василий скорчил рожицу. – Мне это не понравилось.
– И?
– Как-то необходимо проверить. Прощупать, что ли.
– Как попасть в квартиру?
– Не знаю, – Василий помолчал. – Сходи наверх, они меня видели, и спроси что-нибудь. А сам взгляни на эти обои, у них их шесть рулонов.
– Откуда?
– Квартиранты дали. Те, что ремонт делают. В этой квартире дед старый жил. Его сын к себе забрал, а квартиру сдал, да ты помнишь ведь его?
– Конечно, помню.
– Иди.
– А что спросить?
– Только не как пройти в библиотеку.
Вовка медлил.
– Иди уже, чего стоишь? Уйдут. Вот дубина.
– Сам дубина. Отец узнает – запорет. Ты вон сирота. Одна бабка.
– Они меня видели. Ну, хорошо, пожалуйста, Владимир Сергеевич, ради меня.
– Ох, уж Василий Анатольевич, ради Вас. Иду.
– Идите.
Вовка неспеша поднялся на третий этаж, затем на пол-этажа до окна. Слышно было, как затихли его шаги и раздался голос.
– Дядь, дай закурить.
– Что? – ахнул голос – похоже, Буряка. – А ну, брысь.
– Совсем распоясались, – вклинился Рак.
– Извините. Извините. Это я со страха, – оправдывался Вовка.
– С какого страха?
– Увидел у вас обои, хотел посмотреть. Папа ищет под доллары, не может достойных найти. Можно взглянуть?
– Взгляни. Только быстро, – голос принадлежал Раку. – Мы торопимся.
Василий слушал разговор, сидя на подоконнике с закрытыми глазами, и не обратил внимания на шаги кого-то, идущего снизу. Он их открыл в последний момент, чтобы поздороваться. Перед ним стояла его классный руководитель.
– Здравствуйте, Таисия Максимовна.
– Здравствуй, Василий, – она смотрела на него и улыбалась. – Прогуливаешь?
– Нет, Таисия Максимовна, – Василий состроил правдивое выражение лица. – Я свидетель.
– Свидетель чего?
– Возможно, убийства, – Василий не спеша повел рассказ, он тянул время, давая возможность Вовке разглядеть обои.
– Чего ты тянешь? – засомневалась учительница. – А ну, давай быстрей.
Василий в быстром темпе закончил повествование и в конце громко крикнул:
– Вот такие дела, Таисия Максимовна.
После чего наверху послышались торопливые шаги.
– Без справки в школу не приходи.
– Вы к кому, Таисия Максимовна?
Наверху хлопнула дверь.
– Хорошо. Принесу.
– Вот и молодец. Я к модельеру.
– А, к портному. Понятно, – Василий плюхнулся на подоконник.
– Не сиди на холодном, – учительница зашагала вверх по ступенькам.
Василий услышал, что и майоры двинулись вверх.
Услышали это и фальшивомонетчики. Все это время они прослушивали лестницу через приоткрытую дверь. Тихо затворив ее, они закрылись на все запоры.
– Ну ты и дурак, – произнес нараспев Грин, при этом стуча себя по голове правым кулаком.
– Почему? – сделал вид, что возмущается, Еврик.
– Да потому, что открыл.
– Там стоял майор. Я решил, что это наш, – Еврик махнул в сторону двери. – Давно глазок необходимо поменять. Он виноват.
– Ты виноват, – Грин жестом изобразил, будто хочет хлопнуть его по голове. – Дубина. Иди включай, краска засохнет.
– Думаешь, они догадались? – почти весело спросил Еврик.
– Да все нормально. Обошлось, – Грин вытянул руки вверх и прогнулся. Вернувшись в нормальное положение, изрек: – Пойдем работать.
Входная дверь с номером пятьдесят резко открылась, и из квартиры выскочил афроамериканец. Черный, как квадрат Малевича.
От неожиданности инспектора полиции даже расступились, и он с кейсом в руках метнулся вниз по лестнице. Но когда он преодолел лишь первый лестничный пролет, его приспущенные штаны попытались свалиться. Он засунул ручку кейса в белоснежный рот и руками подтянул штаны. В таком положении он пробежал еще два пролета, и раздались выстрелы. Первая пуля ударилась в перила, отскочила в стену, брызнула ему в лицо мелкими крошками штукатурки. Пыль проникла в легкие. Затруднилось дыхание. И все же сердце пыталось выскочить из груди от переполнившей его радости. Вот он кейс – в его крепких зубах, он никому его не отдаст.
Пули цокали о бетонные ступени, звякали о металлические перила, но он бежал и бежал. И вот первый этаж, перед ним дверь из подъезда. Уперев ногу в стену, он положил на нее кейс и приоткрыл его. Из-под крышки хлынули в глаза теплые, сияющие разноцветными лучами, но больше изумрудными потоки света. Они исходили от долларов. Доллары лежали плотно перевязанными пачками, прижатые друг к другу.
– Детройт, ты мой, – взревел афроамериканец, и наверху вновь зазвучали выстрелы.
«Полицейские перезарядились, – сообразил афроамериканец. – Но им меня не догнать».
Он
