Жорж - иномирец 3 - Сергей Анатольевич Панченко
— Простите, а вы на себе пробовали? — Перебил высокопарную речь ученого Антош.
— Нет, но обязательно проверю на себе, когда получу самый совершенный штамм, когда остановлюсь и скажу, что сделал все так, как планировал и больше стремится некуда. Кто, как не судья должен уметь брать на себя ответственность привести справедливый приговор в отношении себя.
— Какие же моральные отклонения от нормы чувствует ваш мудаген? — Спросил я у ученого. — И есть ли положительные бонусы за воздержание от слабостей.
— Бонус один, отсутствие мутации. Мы совершенны в том виде, в котором созданы, чего еще желать.
— Ну, например, чтобы мышцы выросли, или изменился неправильный прикус, или выросли зубы по третьему разу.
— Хм. — Мой вопрос обескуражил ученого. — Признаться, много лет назад я начинал работу над одной идеей, сделать людей счастливее. Как знать, может быть, займусь ею вплотную, когда закончу с этой. Если позволите?
— А как именно вы хотели осчастливить? — Спросил змей с интересом.
— По-разному. Хотел добавить необходимые вещи, в основном бытового характера. Например, чтобы на стопах ног росли ворсинки, которыми можно подметать пол как веником. Замечательно же, всегда иметь с собой веник. Или же четыре глаза на все стороны света. Вращающееся ухо на макушке, чтобы улавливать звуки одинаково с любой стороны. Были у меня и более серьезные задумки. Например, автоматически наполняющееся газом тело при попадании в водную среду. Или фотосинтезирующая кожа, чтобы меньше зависеть от еды. Замечательно же?
— Несомненно. — Ответил я. — Но рад, что опыты в этом направлении не пошли дальше теоретической части. Не хочу, что у меня выросло что-нибудь полезное.
— Зря. Удивительно, что люди с таким воображением, как у вас, настолько консервативны. — Ехидно произнес О.
— Удивительно, что человек с таким прогрессивным воображением замер на полпути к собственному совершенству. — Поддел его Антош.
— Вы о чем? — Не понял его ученый свин.
— О том, что будучи несовершенным внутри, вы озаботились созданием совершенного снаружи. Так не бывает. Не поняв, как работает мир, вы будете делать глупости, выдаваемые за умные идеи.
— Моя работа на самом деле совершенна. — Выкрикнул ученый, потеряв контроль над собой. — И вы это скоро поймете.
— Каким образом? — Усмехнулся я.
— Вы вдохнули мой мудаген. Через несколько часов у вас проявятся признаки его действия. Хотите вы того или нет, но вы увидите себя именно такими, какими являетесь. Ха-ха-ха. Многие вещи вылезут наружу, которые вы скрываете друг от друга. Правда откроется, и вы больше не сможете быть вместе, видя собственную изнанку.
Признаться, мне стало совсем не по себе, и я стал лихорадочно вспоминать все свои грешки, которые вылезут наружу. Кажется, Ляля и Антош занялись тем же.
— Я даже не знаю, что у меня может появиться. — Ляля посмотрела на свое отражение в хромированном кубе. — Сразу предупреждаю, кто будет смеяться надо мной, получит по шее.
— Сколько у нас времени поточнее? — Спросил я, чтобы знать, когда ждать сюрпризов.
— Четыре часа. У вашего хладнокровного друга больше, но если его подогреть…
— Я так понимаю, что против вашего мудагена у вас уже готов антивирус? Не стали бы вы так смело ходить рядом с зараженными без всяких средств защиты. — Предположил Антош.
— Ха-ха-ха, умная мысль. Разумеется, у меня устойчивость к нему.
— Значит, все эти фразы, про судью и справедливость пустой пафос? — Змей прищурил взгляд.
— Да. Я наблюдал за вашей реакцией. Интересно наблюдать трансформацию внешности, идущую вместе с трансформацией сознания. Как ничтожен человек, когда соответствует внешне своим мыслям и делам. Посмотрите на них. — Ученый включил свет в стеклянном кубе, в котором стояло нечто, которое мы уже видели, только прикрытое простыней. — Прелюбодей, мой любимчик.
Это был мужчина, вернее, то, что от него осталось. Большая лысая отечная красная голова, с утонувшими в раздувшейся коже глазами, ушами, носом и ртом. Руки, почти растворившиеся в теле, и основание, в виде налившихся жидкостью ног. Человек не спал и не был под наркозом. Он сделал прыжок вперед, потому что больше ходить не умел. Его замотало из стороны в сторону, будто вместо позвоночника и костей в нем остались одни хрящи.
— Видели бы вы, как он растет на глазах, когда видит объект своего интереса. Показать?
— Фу, какой ужас. — Ляля сморщила нос и высунула язык.
— Не пойму, что это мне напоминает. — Антош попытался увязать визуальную демонстрацию человеческого недостатка с прелюбодеянием.
— И не понимай, пожалуйста. — Попросила Ляля и бросила на покрасневшего меня взгляд. — Жорж, у тебя что, уже началось?
— Это стыд. Выключите ему свет, пожалуйста. — Попросил я ученого свина.
Свет в прозрачном кубе потух. Постепенно с меня сошла краска.
— Только не прелюбодей. — Прошептал я, опасаясь подобной мутации.
— На прелюбодейку я заранее отказываюсь смотреть. — Выкрикнула кошка. — И другим не советую.
— Как скажете. Список человеческих грехов велик, мы можем любоваться ими долгими днями, не повторяясь. — О сложил ладошки домиком. — Кого вам еще показать?
— А кто это был, похожий на колобка с руками и ногами? Он попался нам по дороге сюда?
— А, это обжора, чревоугодник. Вирус сокращает его тело до минимальных размеров. Таз срастается с черепом, от мозга остается только центр удовольствий, связанный с вкусовыми рецепторами языка. Путь кишечника сокращается, чтобы человек чаще испытывал голод. — Пояснил ученый.
— А чем страдал человек, у которого руки были без костей? — Спросила Ляля.
— Таких много, это и убийцы, и просто драчуны, и даже те, кто мнит себя мастерами в любом деле, не будучи ими. Одним словом те, кто пользуется своими руками не по назначению.
— А как выглядит гордыня? — Спросил змей.
— О, мистер пресмыкающийся опасается самой частой человеческой слабости. Что, чувствуете за собой грешок? — Ученый свин терял под собой опору, наслаждаясь ролью вершителя судеб.
— Нет, я просто подумал, что это ваш грех и захотел заранее узнать, как бы вы изменились.
— Я… я не страдаю гордыней. — Из мощной глотки ученого раздался настоящий клокочущий кабаний рык. — Я нахожусь над всеми, и потому человеческие слабости меня не касаются.
— Типичный клинический случай гордыни. — Негромко, как доктор перед больным, произнес Антош.
Его расчет оказался верным. Изо рта О брызнула пена, его глаза закатились, а из груди раздался хрип. Ученого повело
