Жорж - иномирец 3 - Сергей Анатольевич Панченко
Что это был за мир, лучше не вспоминать. Эрла едва успела нас оттуда вытащить.
— Хотите вы того или нет, ребята, но прежней жизни у вас больше не будет. Простите меня, что заманила вас обманом, я же сделала вас красавчиками, как обещала. — Она грустно рассмеялась. — Я отправлю вас туда, откуда вы пришли. Найдите друг друга и отправляйтесь в свое путешествие по мирам. Не делайте наших ошибок, не ищите удовольствий на свою задницу. За все придется платить. Ну, давайте прощаться.
Эрла распахнула объятья передо мной. Я обнял ее и прижал к себе немного сильнее, чем того требовал момент. Я захотел поцеловать ее в губы, подумав, что другого такого момента никогда больше не будет, но промахнулся и поцеловал ее почти в самое ухо.
— Вий, ты хочешь оставить на память о себе оглохшую на одно ухо Эрлу? — Спросила она со смехом, засунув палец себе в ухо.
— Вообще-то нет, но оставить на память о себе чего-нибудь хотелось.
— Надо было фотографию сделать, «Вий до» и «Вий после». — Пошутил Глеб. — Собирать себе портфолио для следующих испытаний.
— Не, я с этим навсегда завязала. Больше никогда. Знали бы вы, какой позор я пережила, когда увидела Жоржа с компанией у вас. Бррр.
— Думаешь, твой Алекс навсегда завязал с этим? — Спросил я.
— Хочу в это верить. Мы через столько всего прошли.
— Это ты прошла, Эрла, ты жертвовала собой, нами, а он…
— Это уже не ваше дело, ребята. До новых встреч и не поминайте лихом.
Я не заметил, как оказался на автобусной остановке. Кажется, никто, кроме малыша, уставившегося на меня, не заметил моего появления. Все смотрели в сторону, откуда должен был появиться автобус. Я сразу понял по запаху, что это мой мир. На душе стало ностальгически приятно.
Покинув остановку, я направился к дому. Все знакомо было мне до мельчайших деталей. Даже люди, проходившие мимо меня, были знакомыми. А меня никто не узнавал. Ощущение было такое, будто я не был здесь много лет. Я свернул к дому возле кондитерского магазина, учуял ароматный запах выпечки и не удержался, чтобы не войти. В рюкзаке, который я брал с собой типа на вахту, лежало немного денег.
Я вошел в магазин. Та самая продавщица, что смотрела на меня с жалостью и брезгливостью, увидев меня, растянулась в улыбке. Это была первая искренняя улыбка, подаренная мне в этом мире за всю мою жизнь. Я почувствовал, что понравился ей и улыбнулся в ответ.
— Что желаете? — Спросила она.
— Два тех пирожных. — Указал я на наши с матерью любимые пирожные.
Она потянулась за ними и вдруг замерла, разглядывая меня, словно хотела что-то вспомнить.
— А у вас брат есть? — Спросила она неожиданно.
— Нет. Просто недавно я иначе выглядел. — Ответил я ей и скривил лицо, чтобы походить на себя прежнего.
Она всё поняла и сильно разволновалась. У нее тряслись руки, когда она отсчитывала мне сдачу. Я ловил ее удивленный взгляд, пробегающий по моему лицу.
— Приятного а…, — она поперхнулась, — аппетита.
— Спасибо. Приятного вечера. — Я ушел, оставив ее в полном смятении.
Как это было здорово производить на людей такое впечатление. У родного подъезда к счастью никого не было. Я набрал номер квартиры.
— Витька? — Спросила мать.
— Я, мам.
— Ой, слава богу.
Домофон пронзительно запищал. Я вошел в подъезд и направился на свой этаж пешком, чтобы немного подготовиться морально. Сердце зачастило. Как меня примет мать? Как мне убедить ее в том, что я, это я, если она начнет сомневаться.
Мать стояла в проеме открытой двери и ждала меня.
— А ты чего пешком? — Спросила она, увидев мой затылок.
Я повернулся к ней лицом. По матери будто прошлась взрывная волна. Она отпрянула назад, чуть не спрятавшись за закрытой дверью. Но какое-то материнское чутье, признавшее во мне родного сына, заставило ее остановиться. В ее глазах отразилось удивление, страх и радость.
— Мама, это я, Витька твой.
Она кинулась мне на грудь.
— Как это так? Ты где был? На операции? — Сквозь слезы спросила она.
Соседи, возбужденные шумом не лестничной площадке, зашумели дверными замками.
— Пойдем в дом, расскажу.
Я прожил у матери ровно неделю. Она свято верила, что мне сделали пластическую операцию, на которую я скопил каким-то неведомым способом. Зачем ей было рассказывать про миры, к такому она была готова меньше всего. А через неделю на улице меня окликнул знакомый голос.
— Вий, не устал еще дома сидеть? — Я обернулся и увидел Бориса и Глеба.
Чуть поодаль стояла улыбающаяся Эрла и Алекс.
«Дарик»
Я ребенок, способный переходить из мира в мир от рождения. Мой отец, Жорж Великолепный, как он просит себя называть, сказал, что когда я стану взрослым, он придумает мне взрослое имя, но пока не знает точно какое, либо Даромир либо Дарислав. Мама сказала, что будет звать меня Дарилом или Дариусом. Второй вариант она выбрала из-за моих усов, похожих на ее. Один из них у меня полностью белый, тогда, как остальные под цвет моей шерстки. А Антош, моя дядя, сказал, что будет звать меня Дариш, как его племянника от троюродной сестры. Он, дескать, умен, воспитан и стоит им гордиться. Дед, по отцовой лини, сказал, что будет звать меня Дармоедом, если я не расскажу ему, куда моя мама спрятала его презент, в виде бутылки.
