Пламен Митрев - Веслом по фьорду!
Бесшумно, как призрак, викинг топал к Запретному ущелью. Без Слейпнира и без провожатых. Хорошо смазанные пальмовым маслом чешуйки на кольчуге не звякнули ни разу. Не было слышно, как подпрыгивал на спине щит из девяти слоев кожи буйвола. Гуннар воспринял совет старого Муарима и взял с собой крепкое копьё. В битве с саблезубыми тиграми и прочим зверьём, будь то проклятие или (а вдруг?!) белый медведь, ищущий Пламена Славянина, чтобы поквитаться за отбитые почки, любое оружие могло стать полезным.
Ловко, как горный козёл, варвар спустился в зловещую пасть Запретного ущелья. Скелеты домашних животных валялись там вперемешку с останками людей. Вывернутый щит, раздавленный исполинской лапой, бедренная кость быка, ржавый шлем, сломанная пика, белёсый, оскалившийся череп, козьи рога… Здесь едят всех без разбора, отметил викинг.
Обнадёживало, что хищники получали еду, а не охотились. Если зверь не охотится, он становится ленивым и вялым. С таким справиться легче. Значит, саблезубые не могут быть проклятием гулей. Глядя на отвесные стены ущелья, передвигаться по которым могли только ящерицы, Гуннар терялся в догадках.
Тесная, натоптанная тропа отвела его ко входу в пещеру. В глубоком наклонном проходе царил серый полумрак. Глаза привыкли не сразу…
Но, едва ступив за ближайший поворот, варвар увидел их! Громадные полосатые туловища в беспорядке валялись тут и там. Гуннар осторожно подступил к трупам. Запах свежей крови — запах смерти. Кто-то был здесь и выполнил большую часть работы. Священные кошки погибли. Варвар с изумлением разглядывал саблезубых. Разорванные глотки, распоротые животы. Насчитал шесть тигров. Волосы викинга зашевелились, когда он обнаружил на земле отпечаток огромной лапы, нечто среднее между человеческой и волчьей. Это явно кто-то пострашнее чудовища из маминой сказки…
Сквозь мёртвую тишину прокатилось глухое рычание[30].
Гуннар обернулся.
По западному склону ущелья грациозно спускалась кошка размером с быка. Она так хорошо смотрелась, что хотелось забыть об опасности и просто любоваться. Сильная короткая шея поддерживала усатую голову, из пасти торчали полумесяцы клыков. Золотисто-жёлтые немигающие глаза впились в Гуннара как москиты. В сладостном предвкушении добычи липкие слюни ползли по красным брылам.
«Когда убивали сородичей, этот красавец или охотился, или удрал, — предположил Гуннар, — а на мне он просто отыграется». И запустил копьё. Кошка увернулась. Снаряд бессмысленно шлёпнулся в гранитные обломки, усеявшие ущелье.
Тигр прыгнул. Это был затяжной, прицельный выпад. Зверюга великолепно изогнулась в воздухе. Викинг рассчитал место приземления, достал меч и нырнул под летящего врага.
Клинок распорол белое брюхо, и, совсем не царственно переворачиваясь, кошка покатилась вниз, к входу в подземелье, увлекая за собой компанию маленьких камушков. Из распоротого живота хлынула кровь.
Саблезубый поднялся и с воем бросился на обидчика. Меч попал в разинутую пасть, не причинив вреда. Один хряп мощных челюстей — и кованая сталь перекушена словно ветка.
Вспомнив бой с датчанином Хротгардом, викинг вцепился хвостатому в шею и оказался на спине. Над головой хрипел священный убийца, на ноги лилась его горячая жизнь. Левая передняя лапа царапнула кольчугу, и та разошлась, как старый мешок из-под муки. Длинные кровавые борозды пересекли грудь скитальца.
Удар правой лапой отбросил человека на пятнадцать футов. Теряя равновесие, викинг заставил себя подняться. Рука нащупала среди осколков гранита что-то знакомое. Случайность, судьба или боги вернули ему копьё?
Копьё, направленное судьбой, спасло викингу жизнь, поразив последнего саблезубого в сердце. Тигр умер в последнем прыжке, подмяв человека под себя.
* * *— Один и грозовые молнии! — Гуннар кое-как выполз из-под мёртвого зверя. С большим трудом, качаясь от усталости, поднялся.
По телу поверженного тигра плясала дрожь, лапы сгибались и разгибались в конвульсиях. Человек победил. Но сказать, что высокой ценой, — не сказать ничего. Кольчуга висела как тряпка вперемешку с кожей, грудь и плечи кровоточили, меч превратился в две бесполезные железки.
Теперь уже совершенно ясно — шаман послал его на верную гибель. Завалить всю семейку саблезубых, окажись она здесь, на месте, живьём, нереально даже для отряда викингов. Но кто же тогда убил целую стаю?
Познав истинную силу обитателей Запретного ущелья, викинг не сомневался, что только сверхсильное, сверхкровожадное и сверхбыстрое существо было в состоянии это сделать. А какие шансы у него, лишённого меча, раненого и контуженого, против того, кто порвал не одного, а шесть тигров зараз?
Правильно. Никаких.
Однако долгие рассуждения никогда не были сильной стороной детей Скандинавии.
Выдернув копьё из тела самца, Гуннар нащупал на поясе длинный ильбарский кинжал, хвала небу, хоть он остался цел. Убрал сломанный меч в шагреневые ножны — в крайнем случае сдаст в переплавку, по гарантии. На баккарийском поясе оказалась совершенно целая фляга превосходной медовины — спасибо милой гульке. Осушив сосуд, почувствовал, как приятная истома разливается по жилам и боль отступает. Силы возвращались. Кровь на ранах свернулась и образовала почёсывающиеся корочки.
За час викинг обошёл окрестности. Животные отсутствуют, пара перепуганных до инфаркта седых сусликов не в счёт. Страшных следов больше нигде нет. Единственным неисследованным местом оставалась та самая Огненная пещера. Гуннар нашёл деревья, напоминающие скандинавские кедры, отсёк пару ветвей, наломал коры. Достал огниво и кремень из сумки, зажёг первый факел.
Теперь стоило бы дождаться ночи, чтобы привыкнуть к темноте. Слишком опасно оставаться у входа, здесь его силуэт на светлом фоне дня чётко виден, даже если выбросить факел.
— Хватит придумывать пустые отговорки, в деревне надо быть до заката, — рявкнул Гуннар сам на себя и шагнул в подземелье.
Отец в своё время учил: «Сынок, беспокойство — это поводья, которые придумали женщины, чтобы управлять нами. Если ты чего-то или кого-то боишься, найди это чего-то или кого-то, укради его или убей. А если в твоей голове уже торчит топор, надо спокойно залезть под юбку ближайшей валькирии и не париться, как баня над гейзером. Усёк, сынок?»
Внутри его встретила страшная, глубокая пустота. Обстановка менялась: местами стены и потолок расширялись, и тогда путь его шел через залы, местами пространство сжималось в узкий коридор. Настолько узкий, что приходилось ползти, держа факел перед собой. Щит, привязанный к спине, царапался о низкий потолок, а копьё, тычась во всё подряд, мешало на поворотах. Так что хотя сын Торна и Реи имел железные нервы и ослиное упрямство, но путь в неизвестность исчерпал и его терпение. Но именно в тот момент, когда он уже был готов послать всех в задницу к Одину, туннель кончился…
Варвар неожиданно попал в просторный зал, где, казалось, были нарушены все законы природы. Жирные сталактиты свисали с высокого потолка, а от пола поднимались сталагмиты, похожие на термитники. Дальше выстроились колоннады из толстых, как баобабы, сталактонов. Строительство наверняка длилось не одно тысячелетие.
Гуннар пригубил прозрачную бисерную жидкость из полости сломанного сталагмита и двинулся вперёд. Быть может, на поверхности уже вечер? Или ещё светло и времени достаточно? Кто его знает…
В центре зала до вспотевших ноздрей героя вдруг долетел резкий запах. В глубине что-то поблёскивало. Гуннар сощурился, положил ладонь на рукоять кинжала и пошёл на свет. О кривые корни Иггдрасиля! Смертным не дано было это увидеть…
Странное помещение обрывалось глубокой пропастью, на дне которой в сотне ярдов от пары его изумлённых глаз жила своей жизнью огненная река. Свет шёл от её волн, отражаясь в кусочках слюды, коими были усыпаны неровные стены. Игра огня, подхваченная и умноженная миллионами микрозеркал, нарисовала мистический пейзаж — фееричные изломы света и радугу бликов. Мощный гул тяжелых потоков лавы давил на каменный панцирь подземелья. Молодой мужчина остановился, пораженный величием увиденного…
Только сейчас Гуннар понял, почему пещера в Запретном ущелье называлась Огненной. В глубокой древности, может быть тысячи лет назад, отчаянный смельчак обхитрил саблезубых, преодолел тёмные коридоры и попал сюда, чтобы потом вернуться и рассказать гулям о подземных чудесах…
Но сможет ли современный викинг повторить этот подвиг? Развязка была близка. Пещера заканчивалась длинным выступом над огненной бездной.
А перед самым выступом кто-то был. Или что-то?!
Гуннар резко ощутил, как его длинные волосы снова становятся дыбом…
Мохнатое чудовище прижималось к каменному полу, глаза размером с апельсин горели оранжевым пламенем, зубастая пасть лязгала клыками. Вот так Гуннар из Скандинавии нашёл древнее проклятие пустыни.
