Благие негодники - Фаусто Грин
В снежный зимний вечер, почти как сегодня, я пришел в эту кирху – обыскать все ее потаенные углы и помещения. Прямо у алтаря стоял ребенок. Мальчик не старше двенадцати лет. Он смотрел на меня своими темными глазами, в которых я словно видел отражения всех свечей, зажженных в вечерню. Нас разделяло несколько метров, но я знал: он смотрел на меня.
– Ты пришел убить меня, – спокойно сказал мальчик. – Делай свое дело.
Я подошел к нему, пытаясь определить его недуг. Мальчик был слеп. До сих пор не знаю, почему я замешкался. Эта открытость и искренность парализовали меня.
– Пойдем, выйдем из дома Господа, чтобы не проливать кровь прямо здесь. – Мальчик взял меня за руку и потащил к выходу. Я не сопротивлялся, пошел, словно верное животное!
А дальше случилось то, чего не может быть. Ощущение, словно ты читаешь книгу и знаешь финал. И если ты сейчас попытаешься сделать что-то иначе, ты просто сломаешь всю историю. Я почувствовал в тот момент, словно моя судьба связана с этим мальчиком, а его – со мной. И дело было не в том, что я пришел забрать его жизнь. Напротив, я должен был не делать этого. Сломать историю.
– Уходи отсюда, – рявкнул я мальчику, отпустив его руку. Но мальчик не отпустил моей руки.
– Нет. И ты отсюда не уйдешь.
Маленькие пальцы словно раскаленные тиски сжимали мое запястье. Мир рушился. Я чувствовал, что нашел своего человека. Случилось событие, которого не происходило с моими сородичами сотни лет.
Все знают, что крампусы стали свитой святого Николая. Мало кто знает, что с древних времен у каждого человека есть предназначенное ему существо из другого мира. Люди рассказывают истории про ангелов-хранителей, но тех, кто их охраняет, гораздо больше. Но так как существа с той стороны предпочитают избегать мира смертных, чаще всего они никогда не встречают своего человека. Если человек плохой – ему предназначено доброе существо, чтобы компенсировать и исправлять его поступки. Ну, а если наоборот… Крампусы как раз из последних. Зло, уравновешивающее добро.
Так и святой Николай встретил первого Крампуса. И вместе они стали легендой в этих краях.
Эту связь нельзя не почувствовать. Как щелчок. Как капкан.
Мы с мальчиком стояли под сводами этой кирхи и молчали. Потом он подошел ко мне и обнял. Обнял того, кто должен был лишить его жизни! Это было абсолютно обезоруживающе.
– Я знал, что ты передумаешь. Я ведь тебя ждал.
История мальчика и его крампуса началась.
Мы поселились неподалеку от дома Дюрера, в доме моей матери. Поначалу я боялся, что за сохранение жизни этому пареньку меня самого убьют. Боялся, что его обнаружат, но тогда спрятать человека было гораздо проще, чем сейчас. К тому же никто в городе не сомневался, что чистильщик выполнял свою работу. И люди не совали свои носы в мои дела.
Я долго привыкал, что в доме есть кто-то еще. Клаус мало разговаривал. Только по делу, обдумывая каждое слово. Ничего не рассказывая про свое прошлое. Говорил про настоящее. Мог попросить меня выйти на улицу и привести какого-то человека. Сначала эти просьбы казались мне странными – я отказывал, боялся, что нас обнаружат, потом решил проверить. Любопытство… Как-то раз Клаус попросил привести женщину, которая покупала булочки с маком, не в больницу, а сюда. Я дошел до пекарни и увидел девушку на сносях, покупающую булочки. Она вышла, и ей стало плохо. Я кинулся к ней, сказал, что она дождется доктора в моем доме. Проводил, ведь было недалеко. Собрался бежать за доктором.
Но Клаус вышел к нам. Подошел к девушке. Шепотом попросил ничего не рассказывать. Она смотрела как завороженная. А потом положил руку ей на живот, и боли прекратились. Вскоре приехали врачи, забрали ее. Через несколько дней она пришла к нам поблагодарить. У нее чуть не случился выкидыш и, по словам врачей, «ребенка спасло чудо».
Тогда Клаус впервые показал свою силу. Я не мог поверить в это. Редкий дар. Он мог исцелять недуги других людей.
Однажды он попросил привести юношу, который недавно вернулся с войны. Его мать очень горевала, ведь после взрыва снаряда парень потерял слух. Было сложно объяснить этой женщине, зачем мне ее несчастный сын-инвалид, но мне удалось привести его к нам домой.
Клаус просидел рядом с юношей несколько часов, и к пареньку вернулся слух. Слышал он, конечно, хуже, чем раньше, но слышал!
Клаус исцелял людей с детства. По его рассказам, когда он жил в кирхе, то старался излечить как можно больше детей-инвалидов от их недугов, чтобы те не попали под программу «Т–4» и ее вариации. В городе знали про чудеса, происходящие в этой кирхе.
В какой-то момент мне стало страшно. Клаус лечил многих жителей города, и все молчали. Но что, если другие люди узнают о его даре? Вдруг другие семьи узнают об этом мальчике? Сколько людей вернулось с войны калеками? Скольких мог исцелить Клаус? Вдруг кому-то понадобится его сила? Мальчуган ведь не мог постоять за себя.
После сеансов он практически не вставал. Хуже слышал, не мог есть, хромал, у него тряслись руки. Я понимал, что Клаус забирает болезни себе. На себя. Тратя свое здоровье, чтобы спасти других.
Лечить он начал с трех лет. И к двенадцати на откатах лишился зрения. Все имело свою цену.
Прошел год. Жертв войны становилось все больше. Мы с Клаусом понимали, что очень скоро все закончится и его здоровья не хватит, чтобы исцелить всех нуждающихся. И тогда я предложил ему брать мое.
Ты же слышал, священник, что мы, как и другие демонические создания, можем поглощать действительно плохих людей и этим продлевать себе жизнь. Так и случилось. Я вернулся к работе чистильщика, вот только теперь охотился на охотников, так сказать. И за счет их жизней мы старались лечить невиновных людей. Парадокс. На войне нет невиновных людей, а когда начинаются войны, не сыщешь в них виноватых.
Война закончилась. Несколько лет мы боролись с ее последствиями. Сложно отличить хороших от плохих. Казалось,
